Что и не снилось нашим мудрецам

А знаете какая нынче тенденция? Старые переводы безжалостно выбрасываются и заменяются новыми. Зачем, спросите вы. Из-за денег, своим переводчикам платят много меньше, чем авторские за прежние. А качество? Бог с Вами! Это ж мелочи. И бродят теперь по сети ужастики – переводы Э.Успенского любимых наших сказок, серия фантастики издательства «Центрполиграф», где вся классика фантастики издана в новых переводах.

“Алиса в стране Чудес” переводилась 15 раз, не берусь их сравнивать, так как читал только два. И в каждом была своя прелесть! А любимую фантастику не уважают – переводчики просто малообразованные люди. И даже не технические термины, они не знают истории, мировых аллюзий, в которых любитель литературы плавает как рыба. Но не они.

Гениален афоризм о переводчиках: «Мы хотим творить, но не знаем как».
Во-о-от!

Теперь о главном. О переводах. Хотите понять весь ужас для нас, неспособных в подлиннике читать книжки? Смотрите. Любопытствуйте.

“А не замахнуться ли нам на Вильяма…нашего…Шекспира?” – подумал я. И вот, пожалуйста. Только одна фраза.

Великий Гамлет говорит великие слова:

There are more things in heaven and earth, Horatio,
Than are dreamt of in your philosophy.

Самый популярный в народе вариант:

Есть многое на свете, друг Горацио
Что и не снилось нашим мудрецам.

Тут главное слово dreamt. Наиболее популярный перевод “снились”, но уж никак не “подвластны”.

Некоторое время собирал разные переводы этой знаменитой фразы. Однако всё уже украдено до нас! Наткнулся на подборку. Поэтому, не буду мучиться, просто перепечатаю.

Потрясающий разнобой! Некоторые умудряются из двух строк сделать три, один даже выкинул Горация совсем! Хотел, наверное, своего дедушку вставить, не получилось…

И первым привожу лучший на мой взгляд перевод:

Полевой Николай
Есть многое на свете, друг Горацио
Что и не снилось нашим мудрецам.

А теперь по алфавиту.

Аверкиев Дмитрий
Горацио, — на небе
И на земле есть более вещей,
Чем нашей философии мечталось.

Вронченко Михаил
Есть многое в природе, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.

Гнедич Петр
Горацио, – на небе и земле
Есть многое, что и не снилось даже
Науке.

Данилевский А.М.
На небесах и на земле есть более таких вещей,
о которых вашей школьной мудрости
и не снится, Горацио.

К.Р. (Князь К.К. Романов)
Есть много в небесах и на земле такого,
Что нашей мудрости, Гораций, и не снилось.

Каншин П.А.
На небе и на земле, Гораций, есть много такого,
Что даже не снилось нашей мудрости.

Кронберг Андрей
Есть многое на небе и земле,
Что и во сне, Горацио, не снилось
Твоей учености.

Лозинский Михаил
И в небе и в земле сокрыто больше,
Чем снится вашей мудрости, Горацио.

Морозов Михаил
На небе и земле есть больше вещей Гораций,
Чем снилось вашей философии.

Пастернак Борис
Гораций, в мире много кой-чего,
(Вариант: Гораций, много в мире есть того,)
Что вашей философии не снилось.

Пешков И.В.
На небе и в земле всего довольно,
Что философии, Горацио, не снилось.

Поплавский Виталий
Горацио, не все, что есть в природе,
Наука в состоянье объяснить.

Радлова Анна
Ведь много скрыто в небе и земле
Таких вещей, Горацио, что не снились
Всей вашей философии.

Рапопорт Виталий
Горацио, есть в этом мире вещи,
Что философии не снились и во сне.

Россов Николай
Есть в небесах и на земле такое,
Что нашей мудрости и не приснится.

Сокольский А.Л.
Горацио, что на земле и в небе
Есть более чудес, чем снилось вашей
Людской премудрости.

Сомин Ефим
Есть тьма чудес на небе и земле, Гораций,
Не снившихся философам твоим

Фельдман Яков
Есть многое на свете, милый мой,
Что и во сне не видела наука

Чернов Андрей
Горацио, наш мир куда чудесней,
Чем снился он философам твоим.

Без указания автора перевода:

Есть многое на свете, друг Горацио,
Что человеку знать не положено.

В мире есть много такого, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.

Как много, друг Горацио, на свете вещей,
Что и не снились нашим мудрецам

Есть многое на Свете, друг Горацио,
Что неизвестно нашим мудрецам.

На Земле и на Небе, Горацио,
Есть много всего,
Что и не снилось нашим мудрецам.

***

Апдейт.

Эндрю Бромфилд – переводчик весьма маститый, на его счету числятся как классики (Л. Толстой, М. Булгаков, Д. Хармс), так и современные авторы (А. и Б. Стругацкие, Б. Акунин, В. Войнович, В. Пелевин).

О своей работе он сам отзывается так: “Когда имеешь дело с двумя настолько отличающимися друг от друга языками, как английский и русский, даже самые, казалось бы, простые фразы нельзя подчас передать буквально. Моя задача не написать собственное произведение, а “воссоздать” автора на английском. Я не из тех переводчиков, кто считает себя единоличным владельцем текста и думает, что вправе перекраивать его под свои нужды.

Дальше, кому интересно, читайте на сайте Школы Переводчиков Владимира Баканова. Там вообще немало интересного для интересующихся вопросами перевода…

https://www.bakanov.org/default.php?rubrica=90&id=547

– Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам.

Смотрю на принца. Киваю. Работа у меня такая, смотреть и вежливо кивать, да, мой принц, вы совершенно правы, я вас выслушал, теперь моя очередь говорить глупости…

А глупости он говорить будет, это точно, после хорошей попойки тянет нашего принца на высокие материи. Сейчас начнет – про то, как видел на башне тень покойного отца, отец ему, видите ли, наговорил, что его убил Клавдий…

Надо бы сказать королеве, что наследник сходит с ума… сказать… Легко сказать, как представлю себе нашего Гамлета заточенного где-нибудь в башне, как здоровенные санитары льют ему на голову холодную воду… бр-р-р… Ладно, может, все обойдется, перебесится, дело-то молодое… У меня когда мать умерла, тоже невесть что мерещилось, в сумерках до рассвета просыпаюсь, на полу что-то белое лежит… у меня душа в пятки, все, думаю, мать с того света вернулась. Присмотрелся, а это кто-то пионы на похороны принес, они и осыпались…

– Друг Горацио… тебе не кажется порой, что нами правит какая-то неведомая сила?

– Вы имеете в виду Провидение, Ваше Высочество?

– Нет, друг Горацио, я не имею в виду провидение. Что-то другое… что правит нашими мыслями и поступками, словами и делами. Что-то, что мы не замечаем… но не можем противиться его воле.

– Вы имеете в виду высшие силы?

– И не высшие силы… я чувствую, что сами высшие силы подчиняются им. Кто-то правит нами, друг Горацио. Прислушайся!

Смотрю на принца, глаза горят, волосы дыбом, нд-а-а, хлебнул лишнего, ничего не попишешь. Мне его маман потом голову снимет, что сынка спаиваю, да еще вопрос, кто кого спаивает… Надо бы намекнуть, у меня печень тоже не чугунная…

– Чувствуешь? Чувствуешь, друг Горацио?

Чувствую. Как пол качается под ногами туда-сюда.

– Чувствуешь… невидимые нити, которые протянуты от нас к кому-то неведомому? Тонкие, эфирные, и в то же время очень прочные, и если кто-то захочет, чтобы ты пошел – ты пойдешь, захочет, чтобы ты побежал – и ты побежишь со всех ног. Я чувствовал их – не далее, как вчера, когда пронзил клинком Полония…

Вздрагиваю. Мерзенькое такое чувство на самом донышке души, как бы он тем же самым клинком не пронзил меня…

– Ты понимаешь, друг Горацио, кто-то как будто двигал моими руками, кто-то как будто заставил меня выхватить клинок и пронзить ковер. И ты знаешь, друг Горацио… это не я воскликнул – что, крыса? Ставлю золотой – мертва! Кто-то надо мной крикнул эти слова… кто-то…

Киваю. Так все убийцы говорят. На всех судах. Дескать, кто-то водил моей рукой, кто-то гнал меня на преступление. Ей-богу, не хотел хозяйку убивать, только золотишко взять хотел, а потом как замкнуло в голове что-то, иди, убей хозяйку, иди в спальню… И судья смеется, а пойти надраться в кабаке тебе тоже голос свыше насоветовал? Да не говорите, господин судья, я же в жизни в рот ни капли не беру, а тут все голос проклятый, так и звучит, выпей, выпей…

Только тут другое. Что-то не похоже, чтобы принц наш оправдывался. Я же его знаю, принц наш человек беззлобный, мухи не обидит, сам про себя говорил, печень голубиная, нет желчи… А тут как подменили его, глаза горят, того и гляди еще кого-нибудь клинком проткнет…

Вот так, говорят, и сходят с ума… Тетушка у меня также… Ладно, не о том речь…

– А потом, друг Горацио… я прямо-таки почувствовал на своих руках оковы… даже не оковы, а какие-то нити, выходящие из моих рук, нити, которые тянули меня куда-то… прочь, прочь от того места, где я убил Полония…

Киваю. Если человек сходит с ума, лучше кивать и со всем соглашаться. Ну конечно, вы – Наполеон. Наполеон… это еще что такое… откуда это словечко всплыло, на-поле-он…

– Конечно… всякое бывает, – говорю примирительно, – и в небе, и в земле сокрыто больше, чем снится вашей философии… вам нужно выспаться, Ваше Высочество…

– Ты уверен, что это говоришь ты, друг Горацио, а не кто-то твоими устами?

– М-м-м… все может быть. Не исключено.

– Друг Горацио… – принц наклоняется ко мне, пошатывается на стуле, – пообещай мне… что будешь… моим союзником в борьбе с этим… неведомым… что властвует нами…

– Обещаю. Всенепременнейше…

Теперь, главное, дотащить его высочество до постели, при этом лучше не попадаться на глаза королеве, а то выгонят меня из дворца в два счета… Волоку принца в покои, Боже, дай мне сил, принц у нас, конечно, худенький, только меня бы самого кто-нибудь дотащил, на ногах не держусь…

Бросаю обмякшее тело на постель. Смотрю на бледные руки, так, на всякий случай. Ничего тут нет, что он бредит, ничего тут…

Черт…

Не к ночи будь помянут…

Вижу уходящие от рук принца длинные нити. Тонкие-тонкие, еле видны. И от головы. И от ступней…

Приглядываюсь…

Нет, ничего нет. Темнота ночи сыграла со мной злую шутку.

Выхожу из покоев, держусь ровно, даже сам себе удивляюсь, какой молодец, вроде бы выхлестал полбутылки бургундского, а ничего, держусь ровнехонько, хоть сейчас на парад. Понять бы еще, почему пол и стены приплясывают и ходят ходуном, пол бросается мне на грудь, стоять, с-сучье отродье…

Ищу свою комнатенку, которая от меня убегает. Что за черт, еще час назад в зале было три двери, в сад, в королевские покои, в кухню, чего ради дверей стало не меньше пятидесяти… имя им легион… Надо намекнуть каменщикам, которые строили, что число дверей должно быть постоянным, а не так, что сегодня три, завтра десять, послезавтра пятьдесят. Вхожу в дверь, дверь убегает от меня, впечатываюсь в стену. Тпру, стоять, падла…

Бреду куда-то, сам не знаю, куда, вот моя дверь, вроде бы моя, ну да, моя серая была, а эта зеленоватая, ну да какая разница, и замок на ней кто-то поменял, и доски поперек были, а эти вдоль… ну да ничего…

Вхожу… а что это старуха черница делает в моей комнате… нет, шалишь, бабка, устарела… что это она творит…

Не сразу понимаю, что вижу. Черница сидит над восковой куклой, шепчет что-то… молится… не похоже. До меня не сразу доходит, что я слышу, это же Патер Ностер задом наперед…

Черт…

Вот уж действительно, черт…

Черница вонзает в голову куклы острую иглу с крохотной бумажкой. Хочу броситься на старуху, броситься не получается, падаю, лечу кувырком, стража, стража, ай-й-й, насилуют, да ты на себя посмотри, кто ж на такую позарится…

– Вот, Ваше Высочество…

Протягиваю принцу восковую куклу, интересно, признает он в ней себя… Признал, бормочет что-то, вылитый я, и верно, к крошечному камзолу черница прикрепила даже крошечную шпагу из лучины…

– А вот, чем черница пыталась пронзить вашу голову, ваше высочество.

Показываю иголку с нанизанной на ней бумажкой.

– Что там, Горацио?

– Всего одно слово, ваше высочество. Слово, которым черница хотела покарать вас. Слово – безумие.

Принц недоверчиво смотрит на фигурку.

– Черницу казнят в полдень, Ваше Высочество. Можете не сомневаться, вам больше ничего не угрожает.

Принц недоверчиво кладет восковое изваяние в шкатулку, закрывает на ключ. Горацио говорит еще что-то, как всегда трещит без умолку, кто его вообще навязал принцу, мать, не иначе… а ничего парень, не промах, ловко он разыскал черницу, не зря пьет вино и ест рябчиков в королевских покоях…

И все-таки…

И все-таки не уходит мерзехонькое чувство, что кто-то стоит за спиной принца, кто-то движет его руками, кто-то говорит его голосом. Кто-то… принц то и дело отряхивает руки, пытается освободиться от невидимых пут.

Нет, вроде бы ничего…

Показалось…

Приближенные во дворце то и дело смотрят на свои руки, Клавдий проверяет запястья, Розенкранц и Гильденстерн ощупывают головы, не тянется ли что-нибудь из затылков… нет, ничего. Показалось. Померещилось… Это все принц с ума сходит и других туда же…

Кукловоды берутся за крестовины, тянут за нитки Гамлета, Офелию, Клавдия… распутывают нити у королевы, у Горацио нитка оборвалась, спешно подвязывают…

Поднимается занавес

Сцена Пятая. Эльсинор. Зала в замке. Входят Королева, Горацио и Первый Дворянин…