Ваш поцелуй лишь бред весны и сны
Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас.
Возьмусь за книгу, но прочту «она»,
И вновь душа пьяна, обожжена.
Я брошусь на раскрытую кровать,
Подушка жжет: нет, мне не спать, а ждать.
И крадучись я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну.
Вон там, у лип, вы мне сказали «да»:
О, это «да» со мною навсегда!
…………………………………………..
И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,
Что ваше «да», ваш трепет у сосны,
Ваш поцелуй – лишь бред весны и сны.
Прав Гумилев: мало в его стихах «душевной теплоты». Но несправедливо было бы назвать его надменным, и слишком художественна его организация, для того чтобы его воинственность могла переходить в бреттерство. Однако верно то, что у него повышено сознание собственного достоинства и собственной личности (характерна в этом отношении та формальная деталь, что он нередко употребляет притяжательное и притязательное местоимение мой там, где правильнее и лучше было бы свой).
Итак, он вовремя, он счастливо уклонился от позы, и презрительности, и элегантности: все это потонуло в глубине его мужского и мужественного начала, все это преодолено благородством его героической натуры. И с высоты своих великолепий он не брезгает спускаться в самые простые и скромные уголки существования, и он напишет сочувственные стихотворения о старой деве, и о почтовом чиновнике, и об очарованиях русского городка, и о мечтателе-оборванце. И, что еще важнее, этот воин, бросающий вызовы миру, сердцем полюбил, однако, «средь многих знаменитых мастеров», одного лишь Фра Беато Анджелико и по поводу картины его говорит:
Есть Бог, есть мир; они живут вовек,
А жизнь людей мгновенна и убога,
Но все в себе вмещает человек,
Который любит мир и верит в Бога.
Именно потому, что он – аристократ и гордый носитель самоуважения, он умеет и уважать. У него – почтительность к родной старине, к этому кресту, который над церковью вознесен, «символ власти ясной, Отеческой» – и над церковью «гудит малиновый звон речью мудрой, человеческой». У него – чувство воина к своему вождю, к своему царю – и этот мотив настойчиво звучит в его поэзии. Мы слышим его в драматической поэме «Гондла» (напечатанной еще в январе 1917 г.):
Наступили тяжелые годы,
Как утратили мы короля
И за призраком легкой свободы
Погналась неразумно земля.
Мы то же слышим в стихотворении «Воин Агамемнона»:
Смутную душу мою тяготит
Странный и страшный вопрос:
Можно ли жить, если умер Атрид,
Умер на ложе из роз?
Все, что нам снилось всегда и везде,
Наше желанье и страх,
Все отражалось, как в чистой воде,
В этих спокойных очах.
В мышцах жила несказанная мощь,
Нега в изгибе колен;
Был он прекрасен, как облако, – вождь
Золотоносных Микен.
Что я? Обломок старинных обид,
Дротик, упавший в траву,
Умер водитель народов, Атрид, —
Я же, ничтожный, живу.
Манит прозрачность глубоких озер,
Смотрит с укором заря,
Тягостен, тягостен этот позор —
Жить, потерявши царя.
Или вот из стихотворения «Императору»:
Призрак какой-то неведомой силы,
Ты ль, указавший законы судьбе,
Ты ль, император, во мраке могилы
Хочешь, чтоб я говорил о тебе?
Горе мне! я не трибун, не сенатор,
Я – только бедный бродячий певец,
И для чего, для чего, император,
Ты на меня возлагаешь венец?
…………………………………………..
Старый хитон мой изодран и черен,
Очи не зорки, и голос мой слаб,
Но ты сказал, и я буду покорен,
О император, я верный твой раб!
И герой «Галлы» сообщает о себе:
…………………………..
Я бельгийский ему подарил пистолет
И портрет моего государя.
И отсюда в нашей характеристике его творчества легко сделать переход к указанию на то, что Гумилев не миновал обычной участи блудного сына, что из-под чужого неба он вернулся под свое, что тоска по чужбине встретилась в его душе с тоскою по родине. Экзотика уступила патриотизму. Изведавший дали поэт чувствует:
Золотое сердце России
Мерно бьется в груди моей.
И Россия духа глядит на него с иконы Андрея Рублева:
Я твердо, я гак сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что лик жены подобен раю,
Обетованному Творцом.
…………………………………
Все это кистью достохвальной
Андрей Рублев мне начертал,
И этой жизни труд печальный
Благословеньем Божьим стал.
Он болезненно отзывается на русские боли и в годину наших военных невзгод и поражений, обращаясь к Швеции, называя ее сестрой России, с горечью вопрошает:
Для нас священная навеки
Страна, ты помнишь ли, скажи,
Тот день, как из Варягов в Греки
Пошли суровые мужи?
Ответь, ужели так и надо,
Чтоб был, свидетель злых обид,
У золотых ворот Царьграда
Забыт Олегов медный щит?
Чтобы в томительные бреды
Опять поникла, как вчера,
Для Славы, силы и победы
Тобой подъятая сестра?
И неужель твой ветер свежий
Вотще нам в уши сладко выл,
К Руси славянской, печенежьей
Вотще твой Рюрик приходил?
Он вспоминает, как в старину русский Вольга боролся со Змеем, как
… Вольга
Выходил и поглядывал хмуро,
Надевал тетиву на рога
Беловежского старого тура.
И печального героя нашей предреволюционной поры, мужика у престола, нетрудно узнать в стихотворении «Мужик»; приведем из него следующие строки:
В чащах, в болотах огромных,
У оловянной реки,
В срубах мохнатых и темных
Странные есть мужики.
Выйдет такой в бездорожье.
Где разбежался ковыль,
Слушает крики стрибожьи,
Чуя старинную быль.
………………………………….
Вот уже он и с котомкой,
Путь оглашая лесной
Песней протяжной, негромкой,
Но озорной, озорной.
Путь этот – светы и мраки,
Посвист разбойный в полях,
Ссоры, кровавые драки
В страшных, как сны, кабаках.
В гордую нашу столицу
Входит он – Боже, спаси! —
Обворожает царицу
Необозримой Руси
Взглядом, улыбкою детской,
Речью такой озорной, —
И на груди молодецкой
Крест просиял золотой.
Как не погнулись – о горе,
Как не покинули мест
Крест на Казанском соборе
И на Исакии крест?
Над потрясенной столицей
Выстрелы, крики, набат,
Город ощерился львицей,
Обороняющей львят.
Источник
ЧУЖОЕ НЕБО
Ангел-хранитель
Он мне шепчет: «Своевольный,
Что ты так уныл?
Иль о жизни прежней, вольной,
Тайно загрустил?
«Полно! Разве всплески, речи
Сумрачных морей
Стоят самой краткой встречи
С госпожой твоей?
«Так ли с сердца бремя снимет
Голубой простор,
Как она, когда поднимет
На тебя свой взор?
«Ты волен предаться гневу,
Коль она молчит,
Но покинуть королеву
Для вассала — стыд».
Так и ночью молчаливой,
Днем и поутру
Он стоит, красноречивый,
За свою сестру.
Две розы
Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза — страстности эмблема,
А страстность — детище земли.
Одна так нежно розовеет,
Как дева, милым смущена,
Другая, пурпурная, рдеет,
Огнем любви обожжена.
А обе на Пороге Знанья…
Ужель Всевышний так судил
И тайну страстного сгоранья
К небесным тайнам приобщил?!
Девушке
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг.
Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты,
В вас так много безбурно-осеннего
От аллеи, где кружат листы.
Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтете, не смерите,
Никогда никуда не пойдете,
Коль на карте путей не найдете.
И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
На море
Закат. Как змеи, волны гнутся,
Уже без гневных гребешков,
Но не бегут они коснуться
Непобедимых берегов.
И только издали добредший
Бурун, поверивший во мглу,
Внесется, буйный сумасшедший,
На глянцевитую скалу
И лопнет с гиканьем и ревом,
Подбросив к небу пенный клок…
Но весел в море бирюзовом
С латинским парусом челнок;
И загорелый кормчий ловок,
Дыша волной растущей мглы
И, от натянутых веревок,
Бодрящим запахом смолы.
Сомнение
Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас,
Возьмусь за книгу, но прочту: «она»,
И вновь душа пьяна и смятена.
Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет… нет, мне не спать, а ждать.
И крадучись я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну,
Вон там, у клумб, вы мне сказали «да»,
О это «да» со мною навсегда.
И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,
Что ваше «да», ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй — лишь бред весны и сны.
Сон
Вы сегодня так красивы,
Что вы видели во сне?
— Берег, ивы
При луне. —
А еще? К ночному склону
Не приходят, не любя.
— Дездемону
И себя. —
Вы глядите так несмело:
Кто там был за купой ив?
— Был Отелло,
Он красив. —
Был ли он вас двух достоин?
Был ли он как лунный свет?
— Да, он воин
И поэт.
О какой же пел он ниже
Неоткрытой красоте?
— О пустыне
И мечте.
И вы слушали влюбленно,
Нежной грусти не тая?
— Дездемона,
Но не я. —
Отрывок
Христос сказал: убогие блаженны,
Завиден рок слепцов, калек и нищих,
Я их возьму в надзвездные селенья,
Я сделаю их рыцарями неба
И назову славнейшими из славных…
Пусть! Я приму! Но как же те, другие,
Чьей мыслью мы теперь живем и дышим,
Чьи имена звучат нам, как призывы?
Искупят чем они свое величье,
Как им заплатит воля равновесья?
Иль Беатриче стала проституткой,
Глухонемым — великий Вольфганг Гете
И Байрон — площадным шутом… о ужас!
Тот другой
Я жду, исполненный укоров:
Но не веселую жену
Для задушевных разговоров
О том, что было в старину.
И не любовницу: мне скучен
Прерывный шепот, томный взгляд, —
И к упоеньям я приучен,
И к мукам горше во стократ.
Я жду товарища, от Бога
В веках дарованного мне
За то, что я томился много
По вышине и тишине.
И как преступен он, суровый,
Коль вечность променял на час,
Принявши дерзко за оковы
Мечты, связующие нас.
Вечное
Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнет,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;
Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души…
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом
В громах и кроткой тишине, —
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли, —
Положит посох, обернется
И скажет просто: «мы пришли».
Источник
Чужое небо
I
Ангел-хранитель
Он мне шепчет: «Своевольный,
Что ты так уныл?
Иль о жизни прежней, вольной,
Тайно загрустил?
Полно! Разве всплески, речи
Сумрачных морей
Стоят самой краткой встречи
С госпожой твоей?
Так ли с сердца бремя снимет
Голубой простор,
Как она, когда поднимет
На тебя свой взор?
Ты волен предаться гневу,
Коль она молчит,
Но покинуть королеву
Для вассала — стыд».
Так и ночью молчаливой,
Днем и поутру
Он стоит, красноречивый,
За свою сестру.
Две розы
Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза — страстности эмблема,
А страстность — детище земли.
Одна так нежно розовеет,
Как дева, милым смущена,
Другая, пурпурная, рдеет,
Огнем любви обожжена.
А обе на Пороге Знанья…
Ужель Всевышний так судил
И тайну страстного сгоранья
К небесным тайнам приобщил?!
Девушке
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг.
Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты,
В вас так много безбурно-осеннего
От аллеи, где кружат листы.
Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтете, не смерите,
Никогда никуда не пойдете,
Коль на карте путей не найдете.
И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
На море
Закат. Как змеи, волны гнутся,
Уже без гневных гребешков,
Но не бегут они коснуться
Непобедимых берегов.
И только издали добредший
Бурун, поверивший во мглу,
Внесется, буйный сумасшедший,
На глянцевитую скалу
И лопнет с гиканьем и ревом,
Подбросив к небу пенный клок…
Но весел в море бирюзовом
С латинским парусом челнок;
И загорелый кормчий ловок,
Дыша волной растущей мглы
И, от натянутых веревок,
Бодрящим запахом смолы.
Сомнение
Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас,
Возьмусь за книгу, но прочту: «она»,
И вновь душа пьяна и смятена.
Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет… нет, мне не спать, а ждать.
И крадучись я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну,
Вон там, у клумб, вы мне сказали «да»,
О это «да» со мною навсегда.
И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,
Что ваше «да», ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй — лишь бред весны и сны.
Сон. Утренняя болтовня
Вы сегодня так красивы,
Что вы видели во сне?
— Берег, ивы
При луне. —
А еще? К ночному склону
Не приходят, не любя.
— Дездемону
И себя. —
Вы глядите так несмело:
Кто там был за купой ив?
— Был Отелло,
Он красив. —
Был ли он вас двух достоин?
Был ли он как лунный свет?
— Да, он воин
И поэт.
О какой же пел он ныне
Неоткрытой красоте?
— О пустыне
И мечте.
И вы слушали влюбленно,
Нежной грусти не тая?
— Дездемона,
Но не я. —
Отрывок («Христос сказал: убогие блаженны…»)
Христос сказал: «Убогие блаженны,
Завиден рок слепцов, калек и нищих,
Я их возьму в надзвёздные селенья,
Я сделаю их рыцарями неба
И назову славнейшими из славных…»
Пусть! Я приму! Но как же те, другие,
Чьей мыслью мы теперь живём и дышим,
Чьи имена звучат нам, как призывы?
Искупят чем они свое величье,
Как им заплатит воля равновесья?
Иль Беатриче стала проституткой,
Глухонемым — великий Вольфганг Гёте
И Байрон — площадным шутом… о ужас!
Тот другой
Я жду, исполненный укоров:
Но не веселую жену
Для задушевных разговоров
О том, что было в старину.
И не любовницу: мне скучен
Прерывный шепот, томный взгляд, —
И к упоеньям я приучен,
И к мукам горше во стократ.
Я жду товарища, от Бога
В веках дарованного мне
За то, что я томился много
По вышине и тишине.
И как преступен он, суровый,
Коль вечность променял на час,
Принявши дерзко за оковы
Мечты, связующие нас.
Источник
Николай Гумилев
ЧУЖОЕ НЕБО
І.Чужое небо
ІІ. Посвящается Анне Ахматовой
ІІІ. Из Теофиля Готье
IV. Поэмы
I.
АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
Он мне шепчет: Своевольный,
Что ты так уныл?
Иль о жизни прежней, вольной,
Тайно загрустил?
Полно! Разве всплески, речи
Сумрачных морей
Стоят самой краткой встречи
С госпожой твоей?
Так ли с сердца бремя снимет
Голубой простор,
Как она, когда поднимет
На тебя свой взор?
Ты волен предаться гневу,
Коль она молчит,
Но покинуть королеву
Для вассала – стыд?.
Так и ночью молчаливой,
Днем и поутру
Он стоит, красноречивый,
За свою сестру.
ДВЕ РОЗЫ
Перед воротами Эдема
Две розы пышно расцвели,
Но роза – страстности эмблема,
А страстность – детище земли.
Одна так нежно розовеет,
Как дева, милым смущена,
Другая, пурпурная, рдеет,
Огнем любви обожжена.
А обе на Пороге Знанья…
Ужель Всевышний так судил
И тайну страстного сгоранья
К небесным тайнам приобщил!?
ДЕВУШКЕ
Мне не нравится томность
Ваших скрещенных рук,
И спокойная скромность,
И стыдливый испуг.
Героиня романов Тургенева,
Вы надменны, нежны и чисты,
В вас так много безбурно-осеннего
От аллеи, где кружат листы.
Никогда ничему не поверите,
Прежде чем не сочтете, не смерите,
Никогда никуда не пойдете,
Коль на карте путей не найдете.
И вам чужд тот безумный охотник,
Что, взойдя на нагую скалу,
В пьяном счастье, в тоске безотчетной
Прямо в солнце пускает стрелу.
НА МОРЕ
Закат. Как змеи, волны гнутся,
Уже без гневных гребешков,
Но не бегут они коснуться
Непобедимых берегов.
И только издали добредший
Бурун, поверивший во мглу,
Внесется, буйный сумасшедший,
На глянцевитую скалу
И лопнет с гиканьем и ревом,
Подбросив к небу пенный клок…
Но весел в море бирюзовом
С латинским парусом челнок;
И загорелый кормчий ловок,
Дыша волной растущей мглы
И, от натянутых веревок,
Бодрящим запахом смолы.
СОМНЕНИЕ
Вот я один в вечерний тихий час,
Я буду думать лишь о вас, о вас,
Возьмусь за книгу, но прочту: она?,
И вновь душа пьяна и смятена.
Я брошусь на скрипучую кровать,
Подушка жжет… нет, мне не спать, а ждать.
И крадучись я подойду к окну,
На дымный луг взгляну и на луну,
Вон там, у клумб, вы мне сказали да!,
О это да! со мною навсегда.
И вдруг сознанье бросит мне в ответ,
Что вас, покорной, не было и нет,
Что ваше да!, ваш трепет, у сосны
Ваш поцелуй – лишь бред весны и сны.
СОН
Утренняя болтовня
– Вы сегодня так красивы,
Что вы видели во сне?
– Берег, ивы. При луне.
– А еще? К ночному склону
Не приходят, не любя.
– Дездемону. И себя.
– Вы глядите так несмело:
Кто там был за купой ив?
– Был Отелло, Он красив.
– Был ли он вас двух достоин?
Был ли он как лунный свет?
– Да, он воин. И поэт.
– О какой же пел он ниже
Неоткрытой красоте?
– О пустыне. И мечте.
И вы слушали влюбленно,
Нежной грусти не тая?
– Дездемона, Но не я.
ОТРЫВОК
Христос сказал: убогие блаженны,
Завиден рок слепцов, калек и нищих,
Я их возьму в надзвездные селенья,
Я сделаю их рыцарями неба
И назову славнейшими из славных…
Пусть! Я приму! Но как же те, другие,
Чьей мыслью мы теперь живем и дышим,
Чьи имена звучат нам, как призывы?
Искупят чем они свое величье,
Как им заплатит воля равновесья?
Иль Беатриче стала проституткой,
Глухонемым – великий Вольфганг Гете
И Байрон – площадным шутом… о ужас!
ТОТ ДРУГОЙ
Я жду, исполненный укоров:
Но не веселую жену
Для задушевных разговоров
О том, что было в старину.
И не любовницу: мне скучен
Прерывный шепот, томный взгляд,
И к упоеньям я приучен,
И к мукам горше во стократ.
Я жду товарища, от Бога
В веках дарованного мне
За то, что я томился много
По вышине и тишине.
И как преступен он, суровый,
Коль вечность променял на час,
Принявши дерзко за оковы
Мечты, связующие нас.
ВЕЧНОЕ
Я в коридоре дней сомкнутых,
Где даже небо тяжкий гнет,
Смотрю в века, живу в минутах,
Но жду Субботы из Суббот;
Конца тревогам и удачам,
Слепым блужданиям души…
О день, когда я буду зрячим
И странно знающим, спеши!
Я душу обрету иную,
Все, что дразнило, уловя.
Благословлю я золотую
Дорогу к солнцу от червя.
И тот, кто шел со мною рядом
В громах и кроткой тишине,
Кто был жесток к моим усладам
И ясно милостив к вине;
Учил молчать, учил бороться,
Всей древней мудрости земли,
Положит посох, обернется
И скажет просто: мы пришли.
КОНСТАНТИНОПОЛЬ
Еще близ порта орали хором
Матросы, требуя вина,
А над Стамбулом и над Босфором
Сверкнула полная луна.
Сегодня ночью на дно залива
Швырнут неверную жену,
Жену, что слишком была красива
И походила на луну.
Она любила свои мечтанья,
Беседку в чаще камыша,
Старух гадальщиц, и их гаданья,
И все, что не любил паша.
Отец печален, но понимает
И шепчет мужу: что ж, пора.
Но глаз упрямых не поднимает,
Мечтает младшая сестра:
Так много, много в глухих заливах
Источник
1912 ãîä
Ïåòåðáóðãñêèå ñþæåòû
 æèçíè Àííû Àõìàòîâîé è Íèêîëàÿ Ãóìèëåâà 1912 ãîä îêàçàëñÿ ðàäîñòíûì è, îäíîâðåìåííî, ñóìðà÷íûì. Õîòÿ åãî íà÷àëî áûëî ìíîãîîáåùàþùèì. Ñêîðåå íå ãîä â ïîëíîì õðîíîëîãè÷åñêîì èñ÷èñëåíèè, à ëèøü íåñêîëüêî íàèáîëåå çíà÷èìûõ äëÿ ñåìüè ñîáûòèé. Ëþáîé îòðåçîê âðåìåíè ìíîæåñòâîì òîíêèõ, ïîðîé åäâà óëîâèìûõ íèòåé ñâÿçàí ñ äàâíî ïðîøåäøèìè äíÿìè è, íåñîìíåííî – íàäâèãàþùèìñÿ áóäóùèì.  “Ïîýìå áåç ãåðîÿ” Àõìàòîâà òîíêî îòðàçèëà ñâîåîáðàçèå “áåãà âðåìåíè”, íàïèñàâ “êàê â ïðîøåäøåì ãðÿäóùåå çðååò, // òàê â ãðÿäóùåì ïðîøëîå òëååò…”. Íîâûé ãîä ìîëîäàÿ ïàðà âñòðå÷àëà âìåñòå ñ äðóçüÿìè â îòêðûâøåì äâåðè 31 äåêàáðÿ 1911 ãîäà ëèòåðàòóðíî-àðòèñòè÷åñêîì êàáàðå “Áðîäÿ÷àÿ ñîáàêà”. Áûëî øóìíî è âåñåëî íåñìîòðÿ íà íåçàâåðøåííîñòü îòäåëêè áûâøåãî âèííîãî ïîãðåáà. Ñòàðàíèÿ îðãàíèçàòîðà Á.Ê. Ïðîíèíà è åãî ñïîäâèæíèêîâ íå ïðîøëè äàðîì. Íàä âõîäîì â ïîäâàë íà Ìèõàéëîâñêîé ïëîùàäè â äîìå ïîä ¹5 ïîÿâèëàñü ýìáëåìà, âûïîëíåííàÿ õóäîæíèêîì Ì.Â. Äîáóæèíñêèì – áåñïîðîäíûé ïåñ, îïèðàþùèéñÿ îäíîé ëàïîé íà àíòè÷íóþ ìàñêó. Ê îòêðûòèþ çàâåäåíèÿ Â.Ã. Êíÿçåâûì (ïî èíûì äàííûì Ì.À. Êóçìèíûì) áûë íàïèñàí ãèìí äëÿ ïîñåòèòåëåé «Áðîäÿ÷åé ñîáàêè».
Âî âòîðîì äâîðå ïîäâàë
 í¸ì ïðèþò ñîáà÷èé.
Âñÿêèé, êòî ñþäà ïîïàë,-
Ïðîñòî ï¸ñ áðîäÿ÷èé.
Íî â òîì ãîðäîñòü, íî â òîì ÷åñòü,
×òîáû â òîò ïîäâàë çàëåçòü!
Ýòî áûëà “…ñðåäíåé âåëè÷èíû êîìíàòà, óñòàâëåííàÿ ìàëåíüêèìè ñòîëèêàìè. Òóò æå ñöåíà. Ìèêðîñêîïè÷åñêàÿ. Ðîÿëü. Áóôåò, ãäå ìîæíî ïîëó÷èòü… ñîáà÷üè áèòêè è ïðåêðàñíóþ ìàëîðîññèéñêóþ êîëáàñó çà 20 êîï.”, – òàê î ëåãåíäàðíîì ïåòåðáóðãñêîì àðò-êàôå “Áðîäÿ÷àÿ ñîáàêà” ïèñàë â 1912 ãîäó æóðíàë “Âåñü ìèð”.
Âñêîðå îíî ñòàëî öåíòðîì êóëüòóðíîé æèçíè Ïåòåðáóðãà. Çäåñü óñòðàèâàëèñü òåàòðàëüíûå ïðåäñòàâëåíèÿ, ÷èòàëèñü ëåêöèè, ïðîâîäèëèñü ïîýòè÷åñêèå è ìóçûêàëüíûå âå÷åðà. Àííà Àõìàòîâà ïîñâÿòèëà «Áðîäÿ÷åé ñîáàêå» äâà ñòèõîòâîðåíèÿ: «Âñå ìû áðàæíèêè çäåñü, áëóäíèöû
» è «Äà, ÿ ëþáèëà èõ, òå ñáîðèùà íî÷íûå
». Ïðàâ îêàçàëñÿ Ìèõàèë Êóçìèí, òî÷íî îõàðàêòåðèçîâàâøèé îñîáóþ àòìîñôåðó «ïîäâàëüíûõ» ïåòåðáóðãñêèõ íî÷åé:
Çäåñü öåïè ìíîãèå ðàçâÿçàíû
Âñå ñîõðàíèò ïîäçåìíûé çàë.
È òå ñëîâà, ÷òî íî÷üþ ñêàçàíû,
Äðóãîé áû óòðîì íå ñêàçàë.
Ïðîðèöàòåëü, èíà÷å íå ñêàæåøü. Íî ýòî óæå îòäåëüíàÿ èñòîðèÿ, à ñêîðåå âñåãî – èñòîðèè.
***
 íà÷àëå ìàðòà âûøåë ïåðâûé ñáîðíèê ñòèõîâ Àõìàòîâîé ïîä íàçâàíèåì “Âå÷åð”, âêëþ÷àþùèé ñîðîê øåñòü ñòèõîòâîðåíèé ñ ïðåäèñëîâèåì ïîýòà Ìèõàèëà Êóçìèíà. Îáëîæêà áûëà âûïîëíåíà Ñåðãååì Ãîðîäåöêèì, à ôðîíòèñïèñ – Åâãåíèåì Ëàíñåðå. Òèðàæ ñîñòàâèë âñåãî 300 ýêçåìïëÿðîâ è îêàçàëñÿ ïî÷òè ñðàçó ðàñïðîäàí è ðàçäàðåí ïîýòåññîé. Àõìàòîâà áûëà ñ÷àñòëèâà. Íåóäîâëåòâîðÿëî åå ëèøü îäíî îáñòîÿòåëüñòâî. Îíà ìå÷òàëà íàçâàòü êíèãó “Ëåáåäà” è îòêðûòü åå ñòèõîòâîðåíèåì “Ïåñåíêà”:
ß íà ñîëíå÷íîì âîñõîäå
Ïðî ëþáîâü ïîþ,
Íà êîëåíÿõ â îãîðîäå
Ëåáåäó ïîëþ.
Íî ýñòåò Ìèõàèë Êóçìèí íàñòîÿë íà ñâîåì – “Âå÷åð”, ïîñêîëüêó ëåáåäà, ïî åãî ìíåíèþ, ñëèøêîì óïðîùàëà èçäàíèå.
 êîíöå ìåñÿöà ìàðòà ïîÿâèëñÿ ÷åòâåðòûé ïî ñ÷åòó ñáîðíèê ñòèõîâ Ãóìèëåâà – “×óæîå íåáî”. Î íåì ðå÷ü ïîéäåò ÷óòü äàëüøå.  ýòîì æå ãîäó ïî èíèöèàòèâå Ãóìèëåâà ñôîðìèðîâàëîñü íîâîå ëèòåðàòóðíîå òå÷åíèå, âîçíèêøåå â ïðîòèâîâåñ ñèìâîëèçìó è ïîëó÷èâøåå íàçâàíèå àêìåèçì. 19 äåêàáðÿ 1912 ãîäà âïåðâûå áûëà ïóáëè÷íî îãëàøåíà åãî ïðîãðàììà. Ïðîèçîøëî ýòî ñîáûòèå â ïåðåðáóðãñêîì êàáàðå «Áðîäÿ÷àÿ ñîáàêà».
***
 ñåíòÿáðå, 18 ÷èñëà ïî ñòàðîìó ñòèëþ, ñîâåðøèëîñü ãëàâíîå ñîáûòèå – ðîäèëñÿ ñûí, íàðå÷åííûé Ëåâóøêîé â ïàìÿòü î êðåñòíîì îòöå Íèêîëàÿ Ñòåïàíîâè÷à – Ëüâå Èâàíîâè÷å Ëüâîâå. Ïîÿâëåíèå íà ñâåò ìëàäåíöà Àõìàòîâà îòìåòèëà 4 ñòðî÷êàìè ïðåëåñòíîãî ñòèõîòâîðåíèÿ:
Çàãîðåëèñü èãëû âåí÷èêà
Âêðóã áåçîáëà÷íîãî ëáà.
Àõ! óëûá÷èâîãî ïòåí÷èêà
Ïîäàðèëà ìíå ñóäüáà.
Õîòÿ æèçíü Ëüâà Íèêîëàåâè÷à Ãóìèëåâà îêàçàëàñü äàëåêî íå “áåçîáëà÷íîé”. Ñêîðåå äàæå îêóòàííîé òó÷åâûìè îáëàêàìè ñ ñîïðîâîæäåíèåì ñèëüíûõ ãðîç, èáî âûïàëè íà åãî äîëþ ÷åòûðå àðåñòà è òðèíàäöàòü ñ ïîëîâèíîé ëåò, ïðîâåäåííûõ â ëàãåðÿõ. Îäèí áîëüøîé ñðîê îòñèäåë îí çà áåçâèííî ðàññòðåëÿííîãî çíàìåíèòîãî îòöà; ïîñëåäíèé, ñàìûé äëèòåëüíûé – çà íåóãîäíóþ âëàñòÿì ìàòü.
Èòàëüÿíñêèå ñþæåòû
 ôåâðàëå ìåñÿöå ñóïðóãè ñåðüåçíî ïîññîðèëèñü è Àõìàòîâà óåõàëà â Êèåâ, ê ìàòåðè. Ïðèøëîñü Ãóìèëåâó ñîâåðøèòü âîÿæ, ÷òîáû âåðíóòü æåíó. Ñâèäåòåì ýòîé íåïðèÿòíîé èñòîðèè îêàçàëñÿ Ì.À. Êóçìèí, êîòîðûé â òî âðåìÿ æèë â èõ äîìåâ Öàðñêîì Ñåëå. Îäíàêî íåñìîòðÿ íà ïðåïÿòñòâèÿ ìîëîäàÿ ñåìüÿ â íà÷àëå àïðåëÿ îòïðàâèëàñü â Èòàëèþ, ãäå ïîñåòèëà íåñêîëüêî ãîðîäîâ è ìíîæåñòâî ìåëêèõ ñåëåíèé. Ìàðøðóò ïðîëåãàë ÷åðåç ãîðîäà: Âåðæáëîâî – Áåðëèí – Ëîçàííà – Óøè – Îñïåäàëåòòè. Ó ðîäñòâåííèêîâ (Ì.À. Êóçüìèíîé-Êàðàâàåâîé) ïðîâåëè îíè îêîëî íåäåëè.  Ñàí-Ðåìî ñåëè íà ïàðîõîä è ïåðååõàëè â Ãåíóþ. Îòòóäà ïóòü ïðîëåãàë íà Ïèçó è Ôëîðåíöèþ. Àõìàòîâà, íàõîäèâøàÿñÿ íà ÷åòâåðòîì ìåñÿöå áåðåìåííîñòè, îñòàëàñü â ýòîì ãîðîäå, ãäå ïðîâåëà îêîëî äåñÿòè äíåé, à Ãóìèëåâ ïîáûâàë â Ðèìå è Ñèåíå. Ïîñëå åãî âîçâðàùåíèÿ ïåðååõàëè ÷åðåç Áîëîíüþ è Ïàäóþ â Âåíåöèþ, ãäå îïÿòü çàäåðæàëèñü íà äåñÿòü äíåé.  ìàå ÷åðåç Âåíó è Êðàêîâ âåðíóëèñü äîìîé.
Ïîçäíåå Àõìàòîâà âñïîìèíàëà: “Ïî äîðîãå èç Èòàëèè Êîëÿ çàâåç ìåíÿ â Êèåâ. Òàì ó ìàìû îñòàâèë ìåíÿ, ñàì óåõàë â Ñëåïíåâî”. Îòïðàâèëñÿ îí ê ñâîèì ðîäíûì ïîäåëèòüñÿ âïå÷àòëåíèÿìè. Çàïèñü äàòèðîâàíà 17 ìàÿ. Ñëåäîâàòåëüíî, åñëè èñêëþ÷èòü äíè, ïðîâåäåííûå â äîðîãå, ïóòåøåñòâîâàëè îíè ïî ñåâåðíîé Èòàëèè ÷óòü áîëåå ìåñÿöà.
Ôëîðåíöèÿ… Ñîõðàíèëîñü òðè âîñïîìèíàíèÿ î ñîáûòèÿõ, ñâÿçàííûõ ñ ýòèì ãîðîäîì. Òàê, Àõìàòîâà ïîçäíåå ðàññêàçûâàëà: “Âî Ôëîðåíöèè âèäåëà, êàê ðàáî÷èå íàêëåèâàëè íà ñòåíû ïåðâîìàéñêèå ïðîêëàìàöèè, à ïîëèöåéñêèå èõ ñðûâàëè. Âïå÷àòëåíèå îò èòàëüÿíñêîé æèâîïèñè áûëî òàê îãðîìíî, ÷òî ïîìíþ åå êàê âî ñíå”. Èìåííî òàê: ñíà÷àëà âîñïîìèíàíèå î ðàáî÷èõ, à çàòåì î êóëüòóðíûõ äîñòîïðèìå÷àòåëüíîñòÿõ. Ñêàçûâàëàñü ìîëîäîñòü. Øåë åé âñåãî äâàäöàòü òðåòèé ãîä æèçíè. Áëàãîäàðÿ ìóæó ëèøü íà÷èíàëîñü åå ïðèêîñíîâåíèå ê ìèðó èñêóññòâà.
 ýòè æå äíè â Ñàíêò-Ïåòåðáóðãå âûøåë ñáîðíèê ñòèõîòâîðåíèé Í.Ñ. Ãóìèëåâà “×óæîå íåáî”. Íà ïîäàðåííîì Àõìàòîâîé ýêçåìïëÿðå åå ðóêîé ñäåëàíà íàäïèñü: “1-é ýêç <åìïëÿðû> ìû ïîëó÷èëè âî Ôëîðåíöèè. 1912”.  äíè îäèíî÷åñòâà îíà íàïèñàëà ñòèõîòâîðåíèå “Ïîìîëèñü î íèùåé, î ïîòåðÿííîé”:
Ïîìîëèñü î íèùåé, î ïîòåðÿííîé,
Î ìîåé æèâîé äóøå,
Òû, âñåãäà â ñâîèõ ïóòÿõ óâåðåííûé,
Ñâåò óçðåâøèé â øàëàøå.
È òåáå, ïå÷àëüíî-áëàãîäàðíàÿ,
ß çà ýòî ðàññêàæó ïîòîì,
Êàê ìåíÿ òîìèëà íî÷ü óãàðíàÿ,
Êàê äûøàëî óòðî ëüäîì.
 ýòîé æèçíè ÿ íåìíîãî âèäåëà,
Òîëüêî ïåëà è æäàëà.
Çíàþ: áðàòà ÿ íå íåíàâèäåëà
È ñåñòðû íå ïðåäàëà.
Îò÷åãî æå Áîã ìåíÿ íàêàçûâàë
Êàæäûé äåíü è êàæäûé ÷àñ?
Èëè ýòî àíãåë ìíå óêàçûâàë
Ñâåò, íåâèäèìûé äëÿ íàñ?
Ìàé 1912. Ôëîðåíöèÿ
×òî îíà õîòåëà ñêàçàòü? ×åòûðå ãðóñòíûõ ñòðîôû. Ñ÷èòàåòñÿ, ÷òî ïîýòåññà âîñïåëà äâà ìîòèâà – îòðàçèëà âïå÷àòëåíèå îò êàðòèíû Ôðà Áåàòî Àíäæåëî “Áëàãîâåùåíèå” è, îäíîâðåìåííî, îáðàòèëàñü ñî ñëîâàìè óêîðà ê ìóæó. Îêàçàëàñü îíà ïîãðóæåííîé â ñâîé âíóòðåííèé ìèð, ñâîè ïåðåæèâàíèÿ. Èñòîðè÷åñêèå ìåñòà è öåííîñòè îòîøëè íà âòîðîé ïëàí, ïëîõî çàïîìíèëèñü.
×òîáû ïîíÿòü åå ñîñòîÿíèå íåîáõîäèìî âåðíóòüñÿ â ïðîøëîå. Àííà Àíäðååâíà Ãóìèëåâà, ïîëíàÿ òåçêà Àõìàòîâîé, æåíà áðàòà ïîýòà – Äìèòðèÿ Ñòåïàíîâè÷à,îñòàâèëà çàïèñêè.  íèõ îòðàæåíî åå âèäåíèå îáðàçà Íèêîëàÿ Ñòåïàíîâè÷à: “ æèçíè Êîëè áûëî ìíîãî óâëå÷åíèé. Íî ñàìîé âîçâûøåííîé è ãëóáîêîé åãî ëþáîâüþ áûëà ëþáîâü ê Ìàøå. <…> Ýòî áûëà âûñîêàÿ òîíåíüêàÿ áëîíäèíêà ñ áîëüøèìè ãðóñòíûìè ãîëóáûìè ãëàçàìè, î÷åíü æåíñòâåííàÿ <…> Ëåòîì âñÿ ñåìüÿ Êóçüìèíûõ-Êàðàâàåâûõ è íàøà ïðîâîäèëà âðåìÿ â Ñëåïíåâå. Ïîìíþ, Ìàøà âñåãäà áûëà îäåòà ñ áîëüøèì âêóñîì â íåæíî-ëèëîâîå ïëàòüå. Îíà ëþáèëà ýòîò öâåò, êîòîðûé áûë åé ê ëèöó. Ìåíÿ âñåãäà óìèëÿëî, êàê Êîëÿ òðîãàòåëüíî îáåðåãàë Ìàøó”.
Îáèòàòåëè Ñëåïíåâà ïðèñòàëüíî ñëåäèëè çà ðàçâèâàþùèìèñÿ ñîáûòèÿìè è ïåðåøåïòûâàëèñü çà ñïèíîé Àõìàòîâîé. Îíà ìíîãîå âèäåëà è ïîíèìàëà, íî ãîðäî äåðæàëà ãîëîâó.
Äàæå Ñ.Ê. Ìàêîâñêèé óäåëèë Êóçüìèíîé-Êàðàâàåâîé íåñêîëüêî ñòðîê â âîñïîìèíàíèÿõ: “Ìàøà, ñïîêîéíàÿ, òèõàÿ, öâåòóùåé âíåøíîñòè ðóññêàÿ êðàñàâèöà, ñ ÷óäåñíûì öâåòîì ëèöà è òîëüêî âûñòóïàþùèé ïî âå÷åðàì ëèõîðàäî÷íûé ðóìÿíåö ãîâîðèë î åå áîëüíûõ ëåãêèõ”.
Íèêîëàé Ñòåïàíîâè÷ ñòðàñòíî óâëåêñÿ ðîäñòâåííèöåé, êîòîðàÿ îòâåòèëà íà åãî óõàæèâàíèÿ âçàèìíîñòüþ, íî ñ ïðèñóùåé åé ñêðîìíîñòüþ. Äåâóøêà áûëà âíó÷êîé Âàðâàðû Èâàíîâíû Ëüâîâîé, ñòàðøåé ñåñòðû ìàòåðè Ãóìèëåâà. Ñóäüáà îòâåëà èõ ÷óâñòâó ìàëî âðåìåíè: ó Ìàøåíüêè ðàçâèâàëàñü áûñòðîòå÷íàÿ ÷àõîòêà. Ðîäíûå äëÿ ëå÷åíèÿ è ñïàñåíèÿ Ìàøè, óâåçëè åå â Èòàëèþ. Íå ïîìîãëî. 29 äåêàáðÿ 1911 ãîäà îíà ñêîí÷àëàñü â Ñàí-Ðåìî â âîçðàñòå äâàäöàòè òðåõ ëåò. ×åðåç òðè ìåñÿöà ïîñëå åå êîí÷èíû Ãóìèëåâ îòïðàâëÿåòñÿ âìåñòå ñ æåíîé, ÷òîáû ïîêëîíèòüñÿ ïðàõó ëþáèìîé.
Îäíîâðåìåííî Ôëîðåíöèè äîñòèãàåò “×óæîå íåáî”, ñáîðíèê ñòèõîâ ìóæà. Ñîñòîÿë îí èç äâóõ îòäåëîâ. Ïåðâûé èç íèõ ñîäåðæàë â îñíîâíîì ñòèõè, íàâåÿííûå îáùåíèåì ñ Ìàøåé è ïîñâÿùåííûå ëþáèìîé äåâóøêå, íàøåäøåé ñâîé ïîñëåäíèé ïðèþò äàëåêî îò äîìà, ïîä ÷óæèì íåáîì. Èç ïîä åãî ïåðà âûøëè ÷óäåñíûå ðîìàíòè÷åñêèå ñòèõè:
Ñîìíåíèå
Âîò ÿ îäèí â âå÷åðíèé òèõèé ÷àñ,
ß áóäó äóìàòü ëèøü î âàñ, î âàñ.
Âîçüìóñü çà êíèãó, íî ïðî÷òó: «îíà»,
È âíîâü äóøà ïüÿíà è ñìÿòåíà.
ß áðîøóñü íà ñêðèïó÷óþ êðîâàòü,
Ïîäóøêà ææåò… Íåò, ìíå íå ñïàòü, à æäàòü.
È, êðàäó÷èñü, ÿ ïîäîéäó ê îêíó,
Íà äûìíûé ëóã âçãëÿíó è íà ëóíó.
Âîí òàì, ó êëóìá, âû ìíå ñêàçàëè «äà»,
Î, ýòî «äà» ñî ìíîþ íàâñåãäà.
È âäðóã ñîçíàíüå áðîñèò ìíå â îòâåò,
×òî âàñ ïîêîðíåé íå áûëî è íåò.
×òî âàøå «äà», âàø òðåïåò, ó ñîñíû
Âàø ïîöåëóé ëèøü áðåä âåñíû è ñíû.
Ñòèõè âòîðîãî îòäåëà ñáîðíèêà êàñàëèñü óæå æåíû. Ïðîøëî äâà ãîäà ñî äíÿ âåí÷àíèÿ, íî âçàèìîïîíèìàíèÿ òàê è íå âîçíèêëî. Íå íàøåë Ãóìèëåâ â Àííå òåõ ÷åðò, êîòîðûìè ñ þíîñòè íàäåëÿë å¸, êîòîðûå áûëè ïðèñóùè Ìàøå. Ãëóáîêî îñêîðáëåííàÿ Àõìàòîâà ñòàðàëàñü ñäåðæèâàòü ãíåâ âíóòðè, ÷òî óäàâàëîñü äàëåêî íå âñåãäà.
Èç ëîãîâà çìèåâà,
Èç ãîðîäà Êèåâà,
ß âçÿë íå æåíó, à êîëäóíüþ.
À äóìàë – çàáàâíèöó,
Ãàäàë – ñâîåíðàâíèöó,
Âåñåëóþ ïòèöó-ïåâóíüþ.
Ïîêëèêàåøü – ìîðùèòñÿ,
Îáíèìåøü – òîïîðùèòñÿ,
À âûéäåò ëóíà – çàòîìèòñÿ,
È ñìîòðèò, è ñòîíåò,
Êàê áóäòî õîðîíèò
Êîãî-òî,- è õî÷åò òîïèòüñÿ.
Òâåðæó åé: êðåùåííîìó,
Ñ òîáîé ïî-ìóäðåíîìó
Âîçèòüñÿ òåïåðü ìíå íå â ïîðó;
Ñíåñè-êà èñòîìó òû
 äíåïðîâñêèå îìóòû,
Íà ãðåøíóþ Ëûñóþ ãîðó.
Ìîë÷èò – òîëüêî åæèòñÿ,
È âñå åé íåìîæåòñÿ,
Ìíå æàëêî åå, âèíîâàòóþ,
Êàê ïòèöó ïîäáèòóþ,
Áåðåçó ïîäðûòóþ,
Íàä î÷àñòüþ, áîãîì çàêëÿòóþ.
×òî ìîæíî ñêàçàòü ïîñëå ïðî÷òåíèÿ ýòèõ ñòðîê? Î÷åâèäíî, âèíîâàòû îáà. Ïðàâ áûë Å.À. Áàðàòûíñêèé, êîãäà íàïèñàë:
… íî çíàé, ÷òî äâóõ âèíîâíûõ,
Íå îäíîãî, íàéäóòñÿ èìåíà
 ñòèõàõ ìîèõ, â ïðåäàíèÿõ ëþáîâíûõ.
Àõìàòîâà íàøëà â ñåáå ñèëû ïðîñòèòü èëè çàáûòü íàíåñåííóþ îáèäó è ïðîäîëæèòü ïóòåøåñòâèå. Ýòî áûë äàëåêî íå ïåðâûé óäàð ñî ñòîðîíû Ãóìèëåâà. Âïîñëåäñòâèè Àííà Àíäðååâíà ïèñàëà: “Ñàìîé ñòðàøíîé ÿ ñòàíîâëþñü â “×óæîì íåáå”, êîãäà ÿ, â ñóùíîñòè, ðÿäîì (âëþáëåííàÿ â Ìåôèñòîôåëÿ Ìàðãàðèòà, æåíùèíà-âàìï â óãëó, Ôàííè ñ àäñêèì çâåðåì ó íîã, ïðîñòî îòðàâèòåëüíèöà, êèåâñêàÿ êîëäóíüÿ ñ Ëûñîé Ãîðû…). Òàì áîðüáà ñî ìíîé! Íå íà æèâîò, à íà ñìåðòü!»
Âåíåöèÿ… Âáëèè èçîáèëèÿ âîäû Àõìàòîâà ôèçè÷åñêè è äóøåâíî ïî÷óâñòâîâàëà ñåáÿ ëó÷øå. Âìåñòå îíè îñìàòðèâàëè äîñòîïðèìå÷àòåëüíîñòè ãîðîäà, õîäèëè ïî ìóçåÿì. Ëþáèëà îíà ïîñåùàòü ëàâî÷êè ñ ìíîãî÷èñëåííûìè ñóâåíèðàìè, êîòîðûå ïðèîáðåòàëà äëÿ ñåáÿ è â êà÷åñòâå ïîäàðêîâ ðîäíûì. Âåíåöèÿ ïðèøëàñü åé ïî äóøå.  àâãóñòå, âñïîìèíàÿ òå äíè, Àõìàòîâà íàïèñàëà ñòèõîòâîðåíèå.
Çîëîòàÿ ãîëóáÿòíÿ ó âîäû,
Ëàñêîâîé è ìëåþùå-çåëåíîé;
Çàìåòàåò âåòåðîê ñîëåíûé
×åðíûõ ëîäîê óçêèå ñëåäû.
Ñòîëüêî íåæíûõ, ñòðàííûõ ëèö â òîëïå.
 êàæäîé ëàâêå ÿðêèå èãðóøêè:
Ñ êíèãîé ëåâ íà âûøèòîé ïîäóøêå,
Ñ êíèãîé ëåâ íà ìðàìîðíîì ñòîëáå.
Êàê íà äðåâíåì, âûöâåòøåì õîëñòå,
Ñòûíåò íåáî òóñêëî-ãîëóáîå
Íî íå òåñíî â ýòîé òåñíîòå
È íå äóøíî â ñûðîñòè è çíîå.
Îíî âîøëî â ñëåäóþùèé åå ñòèõîòâîðíûé ñáîðíèê – “×åòêè”, âûïóùåííûé â 1914 ãîäó. Í.Ñ. Ãóìèëåâó Âåíåöèÿ çàïîìíèëàñü íåñêîëüêî èíà÷å, çíà÷èòåëüíî îáúåìíåå è âåñîìåå. Âîñåìü ñòðîô, èç êîòîðûõ â ïàìÿòè ìîåé íàâñåãäà îñåëè “îãíè íà ëàãóíå – òûñÿ÷è îãíåííûõ ï÷åë”.
Îí îêàçàëñÿ áîëåå óìóäðåííûì è ïîñâÿòèë êàæäîìó ãîðîäó, â êîòîðîì åìó óäàëîñü ïîáûâàòü ñòèõîòâîðåíèå-âîñïîìèíàíèå.  ïèñüìå ñâîåìó ó÷èòåëþ è ïîêðîâèòåëþ Â.ß. Áðþñîâó îò 15 ìàÿ îí ïèñàë: “Äîðîãðé Âàëåðèé ßêîâëåâè÷, ÿ ïðîåõàë ïî÷òè âñþ Èòàëèþ è íàïèñàë ñ äåñÿòîê ñòèõîòâîðåíèé [Ïèçà, Ãåíóÿ, Ñèåíà, Ïàäóàíñêèé ñîáîð, Ðèì, Ïåðñåé. Ñêóëüïòóðà Êàíîâû è äð.] Ïîñûëàþ Âàì íåñêîëüêî”. Âñêîðå îíè áûëè îïóáëèêîâàíû.  êîíå÷íîì èòîãå âñå âîøëè â ñáîðíèê åãî ñòèõîâ “Êîë÷àí”, óâèäåâøèé ñâåò â 1916 ãîäó.
Îñòàâèëî ýòî ïóòåøåñòâèå íåèçãëàäèìûå âïå÷àòëåíèÿ â èõ äóøàõ è äîâîëüíî îáøèðíîå ïîýòè÷åñêîå íàñëåäèå.
 èþëå ñóïðóãè âñòðåòèëèñü â Ìîñêâå, êóäà Ãóìèëåâ ïðèåõàë, ÷òîáû ïîçíàêîìèòü æåíó ñ Áðþñîâûì. Çàòåì âìåñòå îíè îòïðàâèëèñü â Ñëåïíåâî. Ïî âñåé âèäèìîñòè, ïðîáûë îí òàì íåäîëãî. Óæå 26 ìàÿ Ì.À.Êóçìèí ñäåëàë çàïèñü â äíåâíèêå: “…áûë â Àïîëëîíå. Óçðåë Ãóìèëåâà, âåðíóâøåãîñÿ èç Èòàëèè, âñå òàêîé æå”. Ñîâìåñòíîå ïóòåøåñòâèå è ðîæäåíèå ñûíà íå ïðèâåëè ê ñáëèæåíèþ. Îêîí÷àòåëüíûé ðàçðûâ íàñòóïèë â 1918 ãîäó. Îäíàêî äî êîíöà æèçíè Àííà Àíäðååâíà ñ÷èòàëà Ãóìèëåâà ìóæåì, à â áåñåäàõ èìåëà ïðèâû÷êó íàçûâàòü åãî Êîëåé. Îíà òàê è íå ñìîãëà èçáàâèòüñÿ îò ïðîøëîãî.
————–
Õóäîæíèê: Ìèõàèë Ãåîðãèåâè÷ Êóäðåâàòûé. Ïîýòû è ñóäüáà. 1990 ãîä.
Источник