В сырых могилах второй мировой солдатам снятся цветные сны

Принимая во внимание проявившуюся у многих жителей сайта некую заинтересованность по данной тематике, позволю себе несколько дополнить выложенные ранее фотографии oibeer’а небольшим повествованием, который, полагаю, вам тоже будет интересно почитать. Огромная просьба будет направлена к тем читателям, кто посчитает этот блог в силу тех или иных причин неинтересным и малосодержательным по меркам сайта – ребята, пожалуйста, найдите в себе силы и просто обойдите его стороной. Очередные возникающие на ровном месте дискуссии никому не нужны. Ни мне, ни вам, и уж тем более ни тем людям, о ком пойдёт речь. Всех остальных же приглашаю под кад – будет много текста и фотографий.

В сырых могилах Второй Мировой
Солдатам снятся цветные сны
Их кости, порой, видны под первой травой
Когда сойдёт снег, в начале весны…
(Д. Герасимов, “Коловрат”)

Ночную тишину, ещё не до конца успевшую занять своё привычное для себя место, прервал громкий мужской голос, за которым, вскоре, стали доноситься и другие звуки. Со всех уголков лагеря, расположенного прямо на болоте, подтягивались люди в военной форме. Все они шли на едва уловимое свечение ручных фонариков, количество которых всё увеличивалось, постепенно вырисовывая картину происходящего. За столом сидел человек, а вокруг него уже столпились с десяток любопытных глаз, внимательно наблюдавших за каждым его движением. На рукавах их камуфлированных костюмов можно было различить чёрно-жёлтую нашивку с надписью “Долина”.
Этого события люди ждали. Для одних такое времяпрепровождение может считаться своеобразным хобби, возможностью отдохнуть от своих повседневных забот, встретиться со старыми товарищами. Другие же, как командир отряда “Сокол” Игорь Викторович Кун, видят в этом нечто большее. Они живут поиском и всё что с ним тесно связано, считая такое свои долгом перед теми, кто воевал и погиб за нашу страну в годы Второй Мировой Войны.
В руках у Игоря Викторовича была самая ценная находка для поисковика – солдатский медальон, поднятый несколькими часами ранее вместе с одним из бойцов. Так называемая капсула, в которой должен был находиться бумажный вкладыш с личными данными военнослужащего, использовавшийся для идентификации солдата. На этот раз повезло – материалом изготовления у капсулы являлась пластмасса, в результате чего оставался шанс всё же прочесть записи, пролежавшие в земле более 70-ти лет. С замиранием сердца все смотрели на хладнокровную работу рук командира, в надежде получить долгожданный результат своей кропотливой работы. Так подходил к концу третий день моего пребывания на весенней Вахте Памяти 2012…

Несмотря на то, что с момента вышеописанных событий прошло уже более полугода, у меня до сих пор перед глазами мелькает всеобщее разочарование от разорвавшегося на мелкие кусочки вкладыша. Тогда, на весенней вахте, совместная деятельность сразу трёх поисковых отрядов принесла отличный результат – всего за какие-то две недели были подняты аж 239 человек, в то время как обычно средний показатель был в пределах 70 бойцов. У кого-то попадались определённые предметы из обмундирования, различного рода бытовые вещи, но медальонов, к сожалению, было только 4, два из которых оказались пустыми, а из оставшихся удалось прочесть только один. По нему то и велись работы – подняли архивы, по которым удалось установить личность солдата, нашли родственников, пригласили их на торжественную церемонию перезахоронения, традиционно проходившую в последний день.
Скажу честно – отправляясь на вахту памяти, у меня совершенно не было никаких предположений о том, что меня в конечном итоге будет там ожидать. А ожидания эти предстали в виде очень тяжелого испытания. В первую очередь именно психологического, потому как своё физическое состояние забывалось напрочь и чувствовалось оно только ближе к ночи уже непосредственно в лагере, когда все работы были завершены. Первые несколько дней проходили в сумасшедшем, как мне тогда показалось, ритме – за лопатой мы проводили не менее 8 часов, к которым надо добавить ещё дежурные 6-7 километров по болотистой местности от лагеря до места раскопок и обратно. Но никто на это не жаловался – всё было исключительно на добровольных началах и все прекрасно понимали, на что идут.

Среди участников отряда находились люди с самыми разными профессиями. Но вне зависимости от своего социального статуса и финансового дохода все они были между собой равны. Эти никому не нужные условности остались где-то там, в другой жизни, которая проходила в стороне от них.

Довольно суровый внешних вид поисковиков нисколько не соответствовал их состоянию души. Все они были добрыми, отзывчивыми людьми, с которыми всегда было интересно находиться рядом. Мне достаточно быстро удалось влиться в их уже сформировавшийся коллектив, а после первого проведённого вместе с ними рабочего дня и вовсе стало казаться, что знаю многих из них уже достаточно давно.

Кому то из читателей, привыкших, вероятно, проводить свои отпуска несколько иначе, такой “отдых” может показаться как минимум странным. Как может разумный человек променять тёплый солнечный курорт у живописного моря на это грязное, вонючее болото? – спрашивают у меня периодически знакомые.

И действительно, такие мысли иногда могут посещать. Но стоит только в очередной раз ступить на лесную тропу, как они мгновенно улетучиваются и ты, наблюдая улыбки на лицах свои товарищей, понимаешь, что сделал всё правильно, улыбнувшись им в ответ.

Во время работ никто не позволял себе проявить какую-то слабину. Я бы даже сказал, что, напротив, многие стремились быть примером для остальных. Проливные дожди периодически сменяли палящее солнце, но только самые молодые участники отряда оставались дежурить в лагере, все остальные уже с самого утра были в лесу…

… вновь и вновь поднимая очередного бойца за другим.

Как я уже писал выше, психологически поднимать останки солдат было очень тяжело. Особенно для человека, никогда не сталкивавшегося с таким ранее, вроде меня. Вытащив своего первого бойца, я до конца дня находился в каком-то совершенно другом пространстве. Мозг отказывался понимать происходящее, забивая себя воображаемыми представлениями о том человеке. Каким он был при жизни, как погиб и о чём при этом думал. Более-менее отойти от этих вопросов удалось только на следующий день.

Процесс эксгумации, возможно, покажется многим не совсем правильным. Отчасти я соглашусь, но всё же скажу ещё так – основная задача поискового отряда состоит в максимально эффективной работе, которая должна предоставить определённый результат по её завершению. В данном случае речь идёт о количестве найденных и перезахороненных впоследствии бойцов.

В очередной раз врезая свою лопату в ещё не успевшую прогреться после долгой зимы глиняную почву, начинаешь вдруг понимать, что же такое война. Нет, это не красиво написанные романы с голливудскими блокбастерами. Истинное представление о ней находится именно здесь.

Тем, кому в силу своих особенностей тяжело месить глину, достаётся не менее “приятная” работа. Попробуйте предположить, какого это – по несколько часов подряд копаться в чёрных трупных разложениях.

Привлечение своих детей на раскопки тоже является довольно спорным моментом. Мне сложно об этом говорить. Каждая сторона, наверное, по-своему будет права – и родители, и те, кто их критикует.

Воду в полевых условиях приходилось брать из ближайших воронок со всей плавающей в ней живностью. Повезёт, если по дороге попадался какой-нибудь ручеёк. Московские коллеги от такого вида пришли даже в небольшое недоумение. Впрочем, был альтернативный вариант – идти всё те же 6-7 километров к небольшому озерцу.

Даже хорошо прокипячённая вода не теряла своего характерного вкуса. Он был довольно таки специфичный, но пить её в тех условиях всё равно было одно удовольствие.

Из еды – всевозможные консервы и хлеб. Всё проглатывалось на ура.

Как говорится, война войной, а обед по расписанию!

Зря смеётесь. Между прочим, полноценный член отряда. Каждый раз, когда мы выходили из леса длинной растянувшийся на сотни метров колонной, он сидел и внимательно всматривался в лица, дожидаясь последнего ступившего на дорогу человека.

Работа заканчивалась, когда уже силы у многих были на исходе. По возвращению в лагерь все набрасывались на супы и каши, приготовленные дневальными, после чего потихоньку начинали расходиться по своим палаткам, после чего, передохнув, ближе к ночи снова собраться и обсудить прошедший день перед согревающим костром.

Оставлять долину было очень тяжело. Огромный туристический рюкзак, не поместившийся в багажное отделение пассажирского автобуса, прикрывал скупую мужскую слезу. Происходящее в тот момент на душе трудно описать словами. Наблюдая, как с каждой секундной я удалялся от места раскопок, хотелось всё бросить и остановиться, побежать обратно к тем, кто ещё остался лежать в той сырой земле в ожидании своего часа, прервав своё семидесятилетнее молчание чистым и искреннем “Спасибо тебе, друг”…