Текст мандельштама бессонница гомер тугие паруса

Текст мандельштама бессонница гомер тугие паруса thumbnail

Осип Мандельштам, новое:

Куда мне деться в этом январе?
Открытый город сумасбродно цепок…
От замкнутых я, что ли, пьян дверей? —
И хочется мычать от всех замков и…

Над желтизной правительственных зданий
Кружилась долго мутная метель,
И правовед опять садится в сани,
Широким жестом запахнув шинель.

Зимуют…

Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий…

Сусальным золотом горят
В лесах рождественские ёлки;
В кустах игрушечные волки
Глазами страшными глядят.

О, вещая моя печаль,
О, тихая моя…

Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин,
Я выброшен на берег твой.

Ты равнодушно волны пенишь
И…

Любите поэзию?

Угадайте автора стихотворения

Интересные цитаты

Какое это счастье — говорить, что думаешь!
Какая это мука — думать, что говоришь!

Свои пожелания по работе сайта вы можете оставить в нашей гостевой книге.

Стихотворение входит в подборки:

Осип Мандельштам, самые читаемые стихотворения:

  1. Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
    Я список кораблей прочёл до середины:
    Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
    Что над Элладою когда-то…

  2. Дождик ласковый, мелкий и тонкий,
    Осторожный, колючий, слепой,
    Капли строгие скупы и звонки,
    И отточен их звук тишиной.

    То — так счастливы…

  3. Я скажу тебе с последней
    Прямотой:
    Всё лишь бредни, шерри-бренди,
    Ангел мой.

    Там где эллину сияла
    Красота,
    Мне из чёрных дыр зияла
    Срамота…

  4. Квартира тиха, как бумага,
    Пустая, без всяких затей,
    И слышно, как булькает влага
    По трубам внутри батарей.

    Имущество в полном порядке,…

  5. Я вернулся в мой город, знакомый до слёз,
    До прожилок, до детских припухлых желёз.

    Ты вернулся сюда, — так глотай же скорей
    Рыбий жир…

  6. В морозном воздухе растаял лёгкий дым,
    И я, печальною свободою томим,
    Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,
    Исчезнуть навсегда, но суждено…

  7. И Шуберт на воде, и Моцарт в птичьем гаме,
    И Гёте, свищущий на вьющейся тропе,
    И Гамлет, мысливший пугливыми шагами,
    Считали пульс толпы и верили…

  8. Не сравнивай: живущий несравним.
    С каким-то ласковым испугом
    Я согласился с равенством равнин,
    И неба круг мне был недугом.

    Я обращался к…

  9. Ещё не умер ты, ещё ты не один,
    Покуда с нищенкой-подругой
    Ты наслаждаешься величием равнин,
    И мглой, и холодом, и вьюгой.

    В роскошной бедности…

  10. Ещё девиц не видно в баре,
    Лакей невежлив и угрюм;
    И в крепкой чудится сигаре
    Американца едкий ум.

    Сияет стойка красным лаком,
    И дразнит сода-…

Лучшая поэзия, читайте на сайте

Что стоит прочитать?

Обложка книги Патрика Модиано "Маленькое чудо"

При чтении романа Патрика Модиана “Маленькое чудо” (La Petite Bijou) тебя ни на секунду не покидает ощущение оторванности мира книги, оторванности не…

Источник

article465538.jpg

“Бессонница. Гомер. Тугие паруса…”

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочел до середины:

Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи,-

На головах царей божественная пена,-

Куда плывете вы? Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер – всё движется любовью.

Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,

И море черное, витийствуя, шумит

И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

1915

 Осип Мандельштам ~ Бессонница, Гомер, тугие паруса…

Анализ стихотворения Мандельштама «Бессонница. Гомер. Тугие паруса»

Творчество поэта Осипа Мандельштама весьма разнопланово и подразделяется на несколько периодов, которые существенно отличаются друг от друга по настроению и содержанию. Стихотворение «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» относится к раннему этапу литературной деятельности автора. Оно было написано в 1915 году и вошло в первый поэтический сборник Осипа Мандельштама под названием «Камень». По одной из версий, в этот период автор увлекался античной литературой и перечитывал нетленные произведения древнегреческих авторов. Однако те, кто был близко знаком с поэтом, убеждены, что данное стихотворение навеяно поездкой в Коктебель к поэту Максимилиану Волошину, который показал Мандельштаму удивительную находку – обломок старинного корабля, который запросто мог бы принадлежать средневековой флотилии.

Так или иначе, летом 1915 года было создано нетипичное для поэта и имеющее глубокий философский подтекст стихотворение «Бессонница. Гомер. Тугие паруса». Безусловно, в нем можно найти отголоски гомеровской «Илиады», а точнее, ссылку на ее часть под названием «Сон Беотия, или перечень кораблей». В ней древнегреческий поэт описывал флотилию, которая собиралась на войну с Троей, и подробный список насчитывал порядка 1200 судов. Поэтому неудивительно, что, терзаемый бессонницей, поэт «список кораблей прочел до середины». Рассуждая на тему Троянской войны, Осип Мандельштам проводит параллель между прошлым и настоящим, приходя к выводу, что у любых человеческих поступков есть логическое объяснение. И даже самые кровавые сражения, коварные и неумолимые в своей беспощадности, могут быть оправданы с точки зрения того, кто их инициирует. Одним из таких оправданий является любовь, которая, по мнению поэта, способна не только убивать, но и дарить надежду на возрождение. «И море, и Гомер – все движется любовью», — утверждает автор, понимая, что завоевателям вовсе не нужна была гордая Троя. Ими руководило желание заполучить самую очаровательную пленницу в мире – царицу Елену, которая и спровоцировала своей неземной красотой войну.

Понимая, что чувства и разум зачастую противоречат друг другу, Осип Мандельштам задается вопросом: «Кого же слушать мне?». Ответ на него не в состоянии дать даже мудрый Гомер, который считает, что если любовь настолько сильна, что способно разжечь войну, то это чувство заслуживает глубокого уважения. Даже если, подчиняясь ему, приходится убивать и разрушать. С такой точкой зрения Осип Мандельштам не может согласиться, так как убежден, что любовь должна нести не разрушение, а созидание. Но и опровергнуть великого Гомера он не в состоянии, так как есть яркий пример ослепляющей любви, которая полностью уничтожила Трою.

Ответа на этот философский вопрос у автора нет, потому что чувства, испытываемые к женщине, могут заставлять одних совершить великий подвиг, а у других выявляют самые низменные качества, которыми они руководствуются при достижении своей цели. Поэтому любовь Осип Мандельштам сравнивает с черным морем, которое «витийствуя, шумит и с тяжким грохотом подходит к изголовью», поглощая все сомнения и страхи. Противостоять его напору практически невозможно, поэтому каждому приходится выбирать, готов ли он пожертвовать ради высокого чувства своими принципами и идеалами. Или же, наоборот, именно любовь станет тем спасательным кругом, который поможет выбраться из пучины порока, ошибок и необдуманных поступков, взять на себя ответственность за каждое принимаемое решение и за каждое сказанное слово, произнесенное в порыве страсти или же умиротворения.

 Осип Мандельштам ~ Бессонница, Гомер, тугие паруса…

 Анализ стихотворения «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» Мандельштама

«Бессонница. Гомер. Тугие паруса» – образец использования античной культуры для размышления над вечной моральной и философской категорией любви. Стихотворение изучают в 11 классе. Предлагаем ознакомиться с кратким анализом «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» по плану.

Краткий анализ

Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Бессонница, Гомер, тугие паруса….

История создания – произведение было создано в 1915 г., когда поэт пребывал в Коктебеле. Впервые было опубликовано во втором издании дебютного сборника «Камень» (1916 г.).

Тема стихотворения – Троянская война; сила любви.

Композиция – Стихотворение являет собой монолог-раздумье над заявленными темами. По смыслу оно делится на три части: рассказ о бессоннице, заставившей обратиться к Гомеру, обращение к «ахейским мужам», размышления о любви.

Жанр – элегия.

Стихотворный размер – написан шестистопный ямбом, рифмовка кольцевая АВВА.

Метафоры – «сей длинный выводок, сей поезд журавлиный», «всё движется любовью», «море… с тяжким грохотом подходит к изголовью».

Эпитеты – «тугие паруса», «божественная пена», «море черное»,

Сравнение – «как журавлиный клин… куда плывете вы».

История создания

Известно, что Осип Мандельштам был студентом историко-филологического факультета романо-германского отделения. Университет он так и не окончил, диплом не получил, но этот период жизни оставил отпечаток в творчестве поэта. «Илиаду» студенты-филологи изучали в полном объеме. Чтение списка кораблей они считали проверенным средством от бессонницы. Этот факт нашел место и в анализируемом стихотворении.

Будучи студентом, Мандельштам посвятил себя поэзии. Его творения заметили старшие побратимы по перу. В 1915 г. молодой поэт гостил в Коктебеле в доме у Максимилиана Волошина. Здесь и было создано произведение «Бессонница. Гомер. Тугие паруса». Близкие знакомые поэта утверждали, что к написанию стихов его вдохновил увиденный в Коктебеле обломок старинного судна.

Тема

Античная литература повлияла на творчество поэтов разных эпох. О. Мандельштам при помощи нее пытается раскрыть вечную философскую тему любви. В центре авторского внимания Троянская война.

Строки стихотворения написаны от первого лица. Таким образом, читатель может проследить за ходом мыслей лирического героя непосредственно. В первой строфе герой признается, что не мог уснуть, поэтому начал читать список кораблей. Он дошел до середины, а далее этот процесс был перерван мыслями о причинах войны. Лирический герой считает, что «ахейские мужи» боролись не за Трою, а за Елену.

В стихе последнего катрена автор выражает ключевую мысль: «всё движется любовью». Он не против еще поразмышлять над этой философской категорией, но не может найти ответы на свои вопросы.

Композиция

Стихотворение являет собой монолог-раздумье лирического героя. По смыслу оно делится на три части: рассказ о бессоннице, заставившей обратиться к Гомеру, обращение к «ахейским мужам», размышления о любви. Произведение состоит из трех катренов, что соответствует смысловой организации текста.

Жанр

Жанр стихотворения – элегия, так как автор размышляет над экзистенциальной проблемой. Стихотворный размер – шестистопный ямб. Строки объединены кольцевой рифмовкой АВАВ.

Средства выразительности

Для того чтобы раскрыть тему и показать свое отношение к поставленной проблеме О. Мандельштам использует средства выразительности. В тексте есть метафоры – «сей длинный выводок, сей поезд журавлиный», «всё движется любовью», «море… с тяжким грохотом подходит к изголовью»; эпитеты – «тугие паруса», «божественная пена», «море черное»; сравнение – «как журавлиный клин… куда плывете вы».

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Источник

«

Бессонница. Гомер. Тугие паруса…

»


Материалы к комментарию

Материалы обсуждались здесь, в исправленном виде публиковались здесь. Настоящая их редакция – расширенная и, хочется думать, не последняя.

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи –
На головах царей божественная пена –
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер – все движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

1915 

Ниже не приводятся указания на переклички с другими сочинениями Мандельштама: такие сведения полезны, если способны прояснить содержание комментируемого текста, и избыточны, если в нем нет темнот. Ответов на вопросы «а мог ли автор это читать» и «отдавал ли автор себе отчет…» комментатор не искал, полагая, что комментарий есть свидетельство не об авторе, а о языке. Приводимые ниже указания на переклички текста Мандельштама с сочинениями других авторов призваны помочь читателям оценить ресурсы поэтического языка и его способность к саморефлексии.

Комментатор считает своим приятным долгом выразить признательность В. Беспрозванному, М. Бобрик, В. Брайнину-Пассеку, А. Жолковскому, О. Лекманову, Н. Мазур, Н. Охотину, О. Проскурину, В. Рубцову, Е. Сошкину и М. Федоровой за помощь в работе.

Бессонница– Наряду с произведениями таких авторов, как Сапфо и Ду Фу, Петрарка и Шекспир, Гейне и Малларме, комментируемый текст включают в антологии литературы о бессоннице (см.:Acquainted with the Night: Insomnia Poems. N. Y., 1999; Schlaflos: Das Buch der hellen Nächte. Lengwil, 2002), однако составить по нему представление о русской традиции в освоении этой темы затруднительно. В нем отсутствуют, например, обязательные для большинства русских «стихов, сочиненных во время бессонницы» мотивы тревоги: «Что тревожишь ты меня?» (Пушкин), «Меня тревожит непощадно» (Языков), «Вежды сомкну лишь – и сердце встревожено» (Бенедиктов), «И вовсе я не мог сомкнуть / Встревоженные очи» (Огарев), «Опять в моей душе тревоги и мечты» (Апухтин), «Пред ними сердце вновь в тревоге и в огне» (Фет), «И тревожной бессонницы прочь / Не прогонишь в прозрачную ночь» (Блок) и/или томления: «Часы томительного бденья» (Пушкин), «Томительная ночи повесть!» (Тютчев), «Как утомительны и сонны / Часы бессонницы моей!» (Языков), «В час томительного бденья» и «Отчего в часы томленья» (Ап. Григорьев), «И только ты в тиши томишься одиноко» и «Тайна, вечная, грозная тайна томит / Утомленный работою ум» (Надсон), «А сердце грешное томит меня своим / Неправосудьем нестерпимым» (Фет), «Томя и нежа ожиданьем» (Анненский). Текст Мандельштама ближе к сочинениям, описывающим погружение в сон – под влиянием морской качки, шума прибоя, утомления от чтения или подсчета воображаемых одинаковых объектов; только у Мандельштама используется не одно, а все названные снотворные средства.

Бессонница. Гомер – Свобода от внешнего зрения, обретаемая благодаря сну или слепоте, есть условие сверхвидения: «Я сладко усыплен моим воображеньем, / И пробуждается поэзия во мне» (Пушкин), «O, окружи себя мраком, поэт, окружися молчаньем, / Будь одинок и слеп, как Гомер, и глух, как Бетховен, / Слух же душевный сильней напрягай и душевное зренье» (А. К. Толстой).

Бессонница. Гомер. Тугие паруса – Номинативный строй зачина (ср. в других ноктюрнах: «Шепот, робкое дыханье…», «Ночь, улица, фонарь, аптека…»; см.: NilssonN. A.OsipMandel’štam. Stockholm, 1974. P. 36) придает ему видимость законченной конструкции, что повышает его пригодность как материала для цитирования – благоговейного: «И нет иных примет, дарованных от века, / лишь стоит повторить, припомнить голоса: / Ночь, улица, фонарь, аптека… / Бессонница. Гомер. Тугие паруса» (Ковалев) или травестийного: «Бессонница. Гарем. Тугие телеса» (Гандельсман).

Бессонница. Гомер. Тугие паруса … список кораблей – Гомер служит не только образцом благодатной свободы от внешнего зрения, но и средством погружения в транс: занимающее около трети объема 2-й песни «Илиады» повествование об ахейских военачальниках, приведших свои корабли под Трою, имеет репутацию утомительного лектюра: «Этот свод легенд о дружинниках Агамемнона, иногда просто их перечень, кажется нам теперь довольно скучным» (Анненский; см.: Nilsson.Op. cit., 37–38). В переводе Гнедича 2-я песнь «Илиады» озаглавлена «Сон. Беотия, или Перечень кораблей» – в ней Зевс велит богу сна: «Мчися, обманчивый Сон, к кораблям быстролетным ахеян».

прочел до середины – Впоследствии здесь расслышат голос Данте: «„Бессонница, Гомер, тугие паруса…“ / Он список кораблей прожил до середины» (Строчков) и «Земную жизнь, как список кораблей, / я прочитал едва до середины» (Кудинов).

Бессонница … журавлиный – Ср. впоследствии: «Когда бессонница, птицы – испытанная компания», «было птиц до потери счета» (Сошкин).

кораблей … как журавлиный – В «Илиаде» воины уподоблены птицам, в том числе летящим журавлям(см.: Terras V. Classical Motives in the Poetry of Osip Mandel’štam // Slavic and East European Journal. 1965. Vol. 10, no. 3. P. 258). Параллелизм кораблей и птиц, в развернутом виде отсутствующий в «Илиаде», не редкость у русских авторов: «Но вот в тумане там, как стая лебедей, / Белеют корабли, несомые волнами» (Батюшков), «Там корабли ахейцев смелых, / Как строи лебедей веселых, / Летят на гибель, как на пир» (Глинка), «Кораблей крылатых стадо» (Шевырев), «Чу, пушки грянули! крылатых кораблей / Покрылась облаком станица боевая, / Корабль вбежал в Неву – и вот среди зыбей, / Качаясь, плавает, как лебедь молодая» и «Плывет корабль, как лебедь громовержец…» (Пушкин), «Корабль <…> прострет крылатый ход» (Кюхельбекер), «Когда станица кораблей, / Шумя обширными крылами, / Ряды бушующих валов / Высокой грудью раздвигает / И в край родимый прилетает» (Языков), «Флот приближался, как станица лебедей» (Бестужев-Марлинский), «Только, вдали, океана жилица, / Чайке подобно, вод его птица, / Парус развив, как большое крыло, / С бурной стихией в томительном споре, / Лодка рыбачья качается в море» (Боратынский), «Лети ж, корабль крылатый мой» (А. К. Толстой), «Как на распущенных крылах, / Летел корабль» (А. Майков), «Крылатые белеют корабли» (Мережковский), «Мелькал корабль, с зарею уплывавший <…> как лебедь белый, крылья распластавший» (Белый), «О пристани / Крылатых кораблей» (Волошин). И наоборот, полет может представать плаваньем: «Веселый жаворонок вьется / И тонет в зыбях голубых, / По ветру песни рассыпая! / Когда парит орел над высью скал крутых, / Широкие ветрила расстилая, / И через степь, чрез бездны вод / Станица журавлей на родину плывет» (Веневитинов; в оригинале, у Гете, мотив плаванья отсутствует). Если воинство подобно птицам, то верно и обратное: «А выше – строем / Иль острым клином, / Подобно войску, / Через все небо / Перелетает / Полк журавлей» (А. Майков). Милитаризация воздуха повысит спрос на эту метафорику: «Над ними, в облаках, смотри, вблизи, вдали, / Стальные реют журавли, – / То наши чудо-самолеты!» (Бедный), «И, построенные к бою, / Пролетают над тобою / В синем небе журавли. / Ты скомандовал: – Летите! – / И уже они вдали» (Барто), «Кто взовьётся и собьёт / Этот чёрный самолёт? <…> И взлетели над полями / Журавли за журавлями, / И в атаку понеслись: / „Ну, проклятый, берегись!“» (Чуковский). В популярной песне павшие воины перевоплощаются в летящих журавлей, и «в том строю есть промежуток малый – / Быть может, это место для меня!» (Гамзатов, пер. Гребнева) – мотив, который в центонную эпоху соединится с кораблями Мандельштама: «в списке кораблей / есть место для меня» (Стариковский).

Бессонница … кораблей … как журавлиный – Подобие в рисунке движения и форме корпуса, а также сходство (фонетическое и морфологическое) самих слов «корабли» и «журавли» сделало их членами фольклорного («Потоп кораблям, песок журавлям») и квазифольклорного параллелизма – от «У нее корабли в море, у него – журавли в небе» (Бестужев-Марлинский) до «Журавль по небу летит, корабль по морю идет» (Ким). У Мандельштама этот параллелизм, усиленный фигурой сравнения, мотивирует смешение двух снотворных практик – чтения скучного текста и подсчета животных одного вида. Ср. впоследствии: «Корабль, журавль, сон» (Львовский).

поезд журавлиный – Возможно, перевод выражения «Kranichzug» («Zug der Kraniche»), встречающегося, например, у Шиллера («Was ist’s mit diesem Kranichzug?») и в сцене с Еленой Прекрасной в «Фаусте» («…gleich der Kraniche / Laut-heiser klingendem Zug»; ср.: Nilsson. Op. cit., 39).

журавлиный … в чужие рубежи – Ср.: «В степи кричали журавли, / И сила думы уносила / За рубежи родной земли» (Фет). У русских и советских авторов образ улетающих журавлей нередко сопутствует размышлениям об отчизне и чужбине: «Их гостем посетит минутным / Журавль, пустынник кочевой. / О, где тогда, осиротелый, / Где буду я! К каким странам, / В какие чуждые пределы / Мчать будет гордо парус смелый / Мой челн по скачущим волнам!» (Давыдов), «Я кричу кораблям, / Я кричу журавлям. / – Нет, спасибо! – я громко кричу. – / Вы плывите себе! / И летите себе! / Только я никуда не хочу <…> Я отсюда / Совсем / Никуда / Не хочу! / Я останусь в Советской Стране!» (Хармс), «Летят перелетные птицы / В осенней дали голубой, / Летят они в жаркие страны, / А я остаюся с тобой. / А я остаюся с тобою, / Родная навеки страна! / Не нужен мне берег турецкий, / И Африка мне не нужна» (Исаковский). Крик журавлей – атрибут России: «Чу! тянут в небе журавли, / И крик их, словно перекличка / Хранящих сон родной земли / Господних часовых» (Некрасов), «О родине – крик журавлей» (Т. Бек); заслышав его на чужбине, вспоминают о родине: «Вот уж близко летят и все громче рыдая, / Словно скорбную весть мне они принесли… / Из какого же вы неприветного края / Прилетели сюда на ночлег, журавли?.. / Я ту знаю страну, где уж солнце без силы, / Где уж савана ждет, холодея, земля / И где в голых лесах воет ветер унылый, – / То родимый мой край, то отчизна моя» (А. Жемчужников). Поскольку движение журавлей «в чужие рубежи» есть движение на юг, а ахейские корабли направляются в другую сторону и все же уподоблены журавлям, комментируемый текст приобретает сходство с популярным в эпоху модерна разыгрыванием античного сюжета в среднерусских декорациях.

На головах царей божественная пена – «Фраза <…> вызывает продуктивные античные ассоциации – цари родового общества, их надменность, распри, рождение Афродиты из пены, языческое многобожие, близость богов к людям» (Полякова С. Осип Мандельштам. Ann Arbor, 1992. C. 28). Cр. также: «Мы – всплески рдяной пены / Над бледностью морей. / Покинь земные плены, / Воссядь среди царей!» (Вяч. Иванов; см.: Лекманов О. Заметки к теме «Мандельштам и Вячеслав Иванов» // «Свое» и «чужое» слово в художественном тексте. Тверь, 1999. С. 199).

Куда плывете вы?– Ср.: «Громада двинулась и рассекает волны. / Плывет. Куда ж нам плыть?», здесь же флот уподоблен птицам: «И стая тонет кораблей», а творческое состояние – сну (Пушкин); «Все зыбь – как на море. Я, точно наяву, / Куда-то вдаль на корабле плыву <…> Куда плыву?» (Огарев).

журавлиный клин … Куда плывете вы? – Ср.: «Куда несетесь вы, крылатые станицы?» (А. Одоевский).

Куда плывете вы? Когда бы не Елена – Сходство с лермонтовским «Во прахе и крови скользят его колена» (ср. перекличку окончаний стихов и полустиший: «…вы – Елена» / «…крови – колена») проступит в центоне: «Куда плывете вы, когда бы не Елена? / Куда ни загляни – везде ее подол, / Во прахе и крови скользят ее колена» (Еременко).

длинный … Как журавлиный клин … Елена – У Данте тени осужденных за распутство, в том числе Елены, Ахилла и Париса, движутся «как журавли <…> длинной вереницей» («come i gru <…> lunga riga»; ср.: Nilsson. Op. cit., 39). Лозинский, переводя это место, вспомнит Мандельштама: «Как журавлиный клин летит на юг».

Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи? – Ср.: «Нет, осуждать невозможно, что Трои сыны и ахейцы / Брань за такую жену и беды столь долгие терпят» («Илиада», пер. Гнедича; см.:Terras. Op. cit., 258).

Гомер … журавлиный … море – Ср.: «Грустят валы ямбических морей, / И журавлей кочующие стаи, / И пальма, о которой Одиссей / Рассказывал смущенной Навзикае» (Гумилев).

пена … Елена … море – Ср.: «И вот рождается Елена <…> Белее, чем морская пена» (Мережковский).

кораблей … пена … Елена … море – Ср.: «Ты бледна и прекрасна, как пена <…> Ты и смерть, ты и жизнь кораблей. / О Елена, Елена, Елена, / Ты красивая пена морей» (Бальмонт; см.: Markov V. Kommentar zu den Dichtungen von K. D. Bal’mont. Köln, 1988. S. 195).

И море, и Гомер– Русские авторы вослед Байрону («By the deep sea, and music in its roar»; пер. Батюшкова: «И есть гармония в сем говоре валов») объявляют искусство соприродным морской стихии: «Мне в чудные гармоний переливы / Слагался рев катящихся зыбей» (А. Майков), «Певучесть есть в морских волнах, / Гармония в стихийных спорах» (Тютчев); отсюда уподобления стихов волнам с имитацией ритма прибоя – от «Что в море купаться, то Данта читать: / Стихи его тверды и полны, / Как моря упругие волны!» (Шевырев) до «Я родился и вырос в балтийских болотах, подле / серых цинковых волн, всегда набегавших по две, / и отсюда – все рифмы» (Бродский). У Мандельштама эта декларация сведена к уравнению, доказательную силу которого обеспечивает звуковое сходство его членов: «море» и «Гомер». Эта «почти анаграмма» (Nilsson. Op. cit., 41), навеянная, возможно, фразой Пушкина «Каково море Жуковского – и каков его Гомер» (см.: Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб., 2002. C. 25), будет развернута в гексаметрический палиндром «Море могуче – в тон ему шумен отвечу Гомером» (Авалиани). Каламбурным способом доказательства тезиса о соприродности поэзии морю воспользуется Пастернак и тоже на пушкинском материале: «„К морю“ было: море + любовь к нему Пушкина <…> поэт + море, две стихии, о которых так незабвенно – Борис Пастернак: „Стихия свободной стихии / С свободной стихией стиха“…» (Цветаева; ср.: «Прощай, свободная стихия!» и «…стихи свободно потекут»). Ассоциация «Пушкин – море – поэзия» (отразившаяся и в призыве «бросить» его «с Парохода современности») восходит самое позднее к Мережковскому, утверждавшему, что поэт и герой «рождаются из одной стихии. Символ этой стихии в природе для Пушкина – море. Море подобно душе поэта и героя» («Пушкин»); здесь же и вскоре у Розанова («О Пушкинской Академии») Пушкин сближен с Гомером.

Как журавлиный клин … все движется– Ср. впоследствии: «как журавлиный клин, когда он берет / курс на юг. Как все движущееся вперед» (Бродский).

все движется любовью – Идея, восходящая, в частности, к Данте (см.:Nilsson. Op. cit., 42); в сходном словесном оформлении ср.: «Только любовью держится и движется жизнь» (Тургенев).

И море … любовью – Скрытая перекличка «и море – amore» (ср.: Lachmann R. Gedächtnis und Literatur. Frankfurt am Main, 1990. S. 400)?

божественная пена … И море, и Гомер … любовью … слушать – Ср.: «Какое очарование <…> в этом подслушивании рождающейся из пены морской Анадиомены, ибо она есть символ Гомеровой поэзии» (Жуковский о своей работе над переводом «Одиссеи»). Ср. также «Море» Вяземского, где морская стихия предстает колыбелью «очаровательницы мира» и вечным источником поэзии.

Гомер молчит – Так вожатый Вергилий оставляет Данте.

прочел до середины  … Гомер молчит – Ср.: «За Библией, зевая, сплю» (Державин), «А над Вергилием зевал» (Пушкин), «Зорю бьют… из рук моих / Ветхий Данте выпадает, / На устах начатый стих / Недочитанный затих» (Пушкин), «Я закрыл Илиаду и сел у окна» (Гумилев).

Бессонница. Гомер … Гомер молчит – Ср.: «Quandoque bonus dormitat Homerus» (Гораций).

список кораблей прочел до середины … море черное– «Черный понт» упомянут в «Илиаде» (пер. Гнедича; см.: Taranovsky K. Essays on Mandel’štam. Cambridge MA; London, 1976. P. 147) примерно в середине «списка кораблей» (см.: Лифшиц Г. Многозначное слово в поэтической речи. М., 2002. С. 169).

молчит, И море черное … шумит– Ср.: «Все молчит / Лишь море Черное шумит» (Пушкин; см.: Taranovsky. Op. cit., 147; ср.: Lachmann. Op. cit., 401) и «А море Черное шумит не умолкая» (Лермонтов; см.: Taranovsky. Op. cit., 147).

море … витийствуя – Представление о «говоре моря» как гимне творцу мироздания (murmur maris, частый в латинской поэзии оборот; в качестве образцового предложен Цицероном) было усвоено новой европейской литературой: Шатобриан, Ламартин, Байрон, Гюго, Батюшков, Вяземский, Боратынский, Пушкин и др. (см.: [Мазур Н. Подтекст versus топос] // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 128–129).

витийствуя, шумит – Ср.: «О чем шумите вы, народные витии?» (Пушкин).

И с тяжким грохотом– Ср.: «И с тяжким грохотом упал» (Пушкин).

Бессонница … пена … море … шумит … грохотом – Cр.: «Мне слышался грохот пучины морской, / И в тихую область видений и снов / Врывалася пена ревущих валов»(Тютчев).

море … любовью … к  изголовью – Ср. впоследствии: «И за тенью моей он последует – как? с любовью? / Нет! скорей повлечет его склонность воды к движенью. / Но вернется к тебе, как великий прибой к изголовью, / как вожатого Дант, уступая уничтоженью» (Бродский).

Бессонница … любовью … к изголовью – Ср.: «Святые радости подругами слетели – / Их рой сном утренним кругом тебя играл; / И ангел прелести, твоя родня, с любовью / Незримо к твоему приникнул изголовью» (Жуковский), «Хранитель Гений мой – любовью / В утеху дан разлуке он: / Засну ль? приникнет к изголовью / И усладит печальный сон» (Батюшков), «Заснут, – с молитвою, с любовью / Мой призрак в их счастливом сне / Слетит к родному изголовью» (Кюхельбекер), «Я плачу, как дитя, приникнув к изголовью, / Мечусь по ложу сна, терзаемый любовью» (Давыдов), «И перед утром сон желанный / Глаза усталые смежил <…> К ее склонился изголовью; / И взор его с такой любовью, / Так грустно на нее смотрел» (Лермонтов), «Потом эти звуки, с участьем, с любовью, / Красавица шепчет, склонясь к изголовью… / Уснула…» (Бенедиктов), «Я жду, чтобы настал скорее час ночной. / Пробил ли он? Приникнув к изголовью / Измученной, больною головой, / Мечтаю о былом с восторгом и любовью» (Ростопчина), «Какие-то носятся звуки / И льнут к моему изголовью. / Полны они томной разлуки, / Дрожат небывалой любовью» (Фет), «В постели я плакал, припав к изголовью; / И было прощением сердце полно, / Но все ж не людей, – бесконечной любовью / Я Бога любил и себя, как одно» (Мережковский).

Бессонница … море … любовью … к изголовью – Ср.: «Вот засыпает царевич в тревоге и горе, / Сон его сладко баюкает темное море… / Снится царевичу: тихо к его изголовью / Ангел склонился и шепчет с любовью» (Апухтин).

1915 – Параллелизм троянской и первой мировой войны (см.: Dutli R. Meine Zeit, mein Tier: Osip Mandelstam. Zürich, 2003. S. 128) вносит уточнение в понимание любви как источника всеобщего движения: этот источник – вечный.

Источник