Стихотворение рубцова в бессонница

В 70-е и 80-е было ужасно модно сочинять эстрадные песни на стихи крупных поэтов. Алла Пугачева тогда замахнулась на Марину Цветаеву и Уильяма нашего Шекспира, София Ротару освоила стихотворение Арсения Тарковского «Только этого мало». Николай Рубцов, меньше всего предполагавший, что его стихи будут петь в гигантских концертных залах, оказался автором текста «Букета» – суперхита Александра Барыкина. И еще – песни «В горнице моей светло, это от ночной звезды», которую исполняло множество певцов, от хорвата Ивицы Шерфези до Марины Капуро, от Эдуарда Хиля до Витаса, от Пелагеи до Ирины Богушевской.

В результате это два самых известных его стихотворения. Есть еще третье – «Я умру в крещенские морозы…», но его широкая публика помнит благодаря «мистике». А именно – леденящей точности, с которой Рубцов предсказал свою смерть: он погиб 19 января, когда и отмечается праздник Крещения. (Правда, говорят, в Вологодской области тогда температура была около ноля).

Русские поэты часто бывали неустроенными, но жизнь Рубцова выделяется даже на этом фоне – он провел жизнь в бедности, знал очень много неудач, много пил и погиб совсем молодым, трагически и нелепо. Оставив при этом много чудесных стихов, которые – наверное, к счастью – никто не положил на музыку: в случае с очень тихой, прозрачной лирикой Рубцова эстрадные мелодии кажутся лишними.

ШАРФ ВМЕСТО РУБАШКИ

Действие замечательной «Горницы», как метко заметил автор книги о Рубцове Николай Коняев, разворачивается во сне. Только в нем света звезды достаточно, чтобы осветить комнату. Только в нем мать посреди ночи «возьмет ведро, молча принесет воды». В случае Рубцова сон – еще и единственная возможность увидеть мать: в реальности он потерял ее, когда ему было шесть лет. С этой смертью у него почему-то ассоциировался алый цветок, который рос в саду около дома. Строчка «Красные цветы мои в садике завяли все» – отсылка к этому образу. Он вспоминал мать постоянно, представлял встречу с ней, обращался к ней в стихах, как к живой.

Детство его было очень тяжелым. Кроме смерти матери, он пережил смерть сестры и разлуку с отцом: тот ушел на фронт, а Николай оказался в сельском детдоме, где не было ни нормальной обуви, ни нормальной еды. В день рождения детей угощали драже, и они смотрели на разноцветные конфеты, как на чудо. Зимой по ночам за стенами детдома выли волки.

Отец Рубцова вернулся с войны живым, но Николай узнал об этом, лишь когда ему было 19 лет. (Тогда он и встретился с ним – но при этом впоследствии и в стихах, и даже в анкетах и автобиографиях писал, что отец погиб на фронте). А из детдома, едва окончив семь классов, он отправился в Ригу – поступать в мореходное училище. Но там оказалось, что он слишком молод. Пришлось возвращаться в село Никольское, где располагался детдом, и поступать в лесотехнический техникум, расположенный в здании бывшего монастыря. Но довольно быстро Рубцов его бросил и стал мотаться по стране: то отправится в Архангельск и устроится угольщиком на тральщик, то поступит в горный техникум, то окажется в Ташкенте… Добрался в конце концов и до моря – когда отправился служить в армию, попал на флот. Потом окончил вечернюю школу, жил в Ленинграде (где познакомился с Бродским – хотя история не сохранила никаких подробностей их отношений, поговаривали, что Бродский был любимым его поэтом). Потом поступил в Литературный институт в Москве. И через какое-то время начал публиковаться в крупных журналах. Например, при помощи учившегося в том же Литинституте Владимира Солоухина опубликовал стихи в журнале «Молодая гвардия», а на полученный гонорар, показавшийся очень приличным, купил валенки (так-то ходил в страшноватого вида стоптанных туфлях) и средство для восстановления волосяного покрова (он очень переживал, что лысеет).

Воспоминания о нем вообще полны рассказов о том, как плохо он был одет. Говорили даже, что он заматывается в шарф, чтобы не было заметно, что под пиджаком у него нет рубашки. И что все его имущество буквально умещалось в одном чемодане.

«ЖИЛЬЯ ЗА ПОСЛЕДНИЕ НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НЕ ИМЕЮ АБСОЛЮТНО НИКАКОГО»

С женой, Генриеттой Меньшиковой, Рубцов познакомился еще в детстве, а потом встретился в 1962 году. У них начался роман, вскоре она забеременела, на свет появилась дочь Лена. Рубцов жил с супругой (брак с которой так и не был зарегистрирован) и с маленькой дочерью в селе Никольском. Описывал его в стихах:

С моста идет дорога в гору.

А на горе — какая грусть! —

Лежат развалины собора,

Как будто спит былая Русь. (…)

Какая жизнь отликовала,

Отгоревала, отошла!

И все ж я слышу с перевала,

Как веет здесь, чем Русь жила.

Все так же весело и властно

Здесь парни ладят стремена,

По вечерам тепло и ясно,

Как в те былые времена…

Потом возвращался в Москву: из Литинститута его дважды исключали (по официальной формулировке, «за систематическое появление в нетрезвом виде и за недостойное поведение»), в конце концов он восстановился на заочном и незаконным образом жил в общежитии. «Жилья за последние несколько лет не имею абсолютно никакого. Большую часть времени нахожусь в Тотемском районе, в селе Никольском, где провел детство (в детском доме), но и там, кроме как у знакомых, пристанища не имею» – писал он в 1967-м. При этом в 1967-м вышел его сборник «Звезда полей» и начала приходить известность.

Прочитав «Звезду полей», его как поэта полюбила Людмила Дербина. Она встречала его и раньше, но он не производил на нее впечатления. А тут… В конце концов она стала второй его неофициальной женой, он прожил с ней полтора своих последних года.

«Я ЗНАЮ – МЕНЯ РЕАБИЛИТИРУЮТ»

«Я умру в крещенские морозы» – далеко не единственное стихотворение Рубцова о смерти: в последние месяцы он писал о ней часто. Он много пил, часто жаловался на сердце. В начале 1971 года они с Дербиной отнесли заявление в ЗАГС. Свадьбу назначили на 19 февраля, Рубцов умер ровно за месяц до этого.

Людмила Дербина много раз вспоминала о событиях раннего утра 19 января. Рассказывала, что пьяный Рубцов в шутку начал бросать в нее горящие спички, потом разбил бокал о стену, а она пыталась уложить его спать. Он все-таки улегся, позвал ее в постель, она сказала «Я с тобой не лягу». Потом началась драка.

Десять лет назад Дербина рассказывала в интервью «КП»: «Рубцов, пьяный, разъяренный, кидает меня на диван. Вот он тянется ко мне своей рукой… Я перехватила ее своей и сильно укусила. Другой рукой, вернее, двумя пальцами правой руки, большим и указательным, стала теребить горло. Он крикнул: «Люда, я люблю тебя!» Рывком отбросил меня от себя и перевернулся на живот. Я увидела его посиневшее лицо».

По официальной версии, она его задушила. Ее осудили на восемь лет (из них она отсидела шесть). Но сама она настаивает, что Рубцов умер не от асфиксии, как постановило следствие. В какой-то момент возникла версия, что она пережала ему сонную артерию. Потом Дербина и вовсе утверждала, что поэт скончался от острой сердечной недостаточности. (В 2001 году судмедэксперты изучили приговор Вологодского городского суда и выдвинули версию, что причиной смерти могла быть именно она, вызванная «хроническим алкоголизмом с поражением сердца (алкогольной кардиомиопатией)»).

«Я думаю, нет нужды говорить о том, что, для того чтобы задушить человека, нужно вцепиться ему в горло обеими руками, а не двумя слабыми женскими пальцами», – говорила Дербина. – «Но в тот роковой момент я была уверена, что задушила его. Через пятнадцать минут после несчастного случая я, еле живая, сильно перепуганная, колотила в дверь милицейского участка. «Кажется, я убила человека!» – крикнула я открывшему дверь заспанному милиционеру. Этими словами я подписала себе приговор… Не хочу судить клеветников. Пусть они тешатся, пинают меня и плюют в спину. Я выстою, выживу. И знаю – меня реабилитируют. Если не сейчас, то после моего ухода точно».

Впрочем, пока что ей верят, скажем мягко, далеко не все…

Тихая моя родина

Тихая моя родина!

Ивы, река, соловьи…

Мать моя здесь похоронена

В детские годы мои.

— Где тут погост? Вы не видели?

Сам я найти не могу.-

Тихо ответили жители:

— Это на том берегу.

Тихо ответили жители,

Тихо проехал обоз.

Купол церковной обители

Яркой травою зарос.

Там, где я плавал за рыбами,

Сено гребут в сеновал:

Между речными изгибами

Вырыли люди канал.

Тина теперь и болотина

Там, где купаться любил…

Тихая моя родина,

Я ничего не забыл.

Новый забор перед школою,

Тот же зеленый простор.

Словно ворона веселая,

Сяду опять на забор!

Школа моя деревянная!..

Время придет уезжать —

Речка за мною туманная

Будет бежать и бежать.

С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

Трагической гибели поэта предшествовала череда мистических событий

19 октября исполняется 50 лет со дня смерти замечательного русского поэта. «Я умру в крещенские морозы…» Пророческие строки Николай Рубцов написал за полгода до своего ухода. Зловещее предзнаменование сбылось с пугающей точностью.

Чуть раньше, 3 января, читающий мир отметил 85-летие со дня рождения поэта. Его перу принадлежат строки, ставшие шлягерами. «Я буду долго гнать велосипед», «В горнице моей светло», «Улетели листья с тополей…» Это то, что наверняка слышал каждый. Но истинные любители поэзии знают творчество замечательного автора гораздо глубже. Тонкий, самобытный поэт, но по-человечески необузданный, ни в чем не знающий меры.

…Две знаковые даты совсем рядом. А между ними до обидного короткая жизнь. Едва вспыхнув, она закончилась трагически.

19 февраля 1971 года Людмила и Николай планировали расписаться, но ровно за месяц до свадьбы поэта не стало

19 января 1971 года 35-летний Николай Рубцов умер в Вологде после потасовки с гражданской женой Людмилой Дербиной. На шее Рубцова следователи зафиксировали множество мелких царапин. Женщина не скрывала: ночью между ними случился конфликт. За несколько часов до трагической развязки в доме поэта собралась компания знакомых. Спорили, шумели, много пили. На прощение кто-то из гостей поцеловал Людмиле руку. Это вывело Рубцова из себя. Когда все ушли, разгоряченный спиртным Николай принялся швырять в сожительницу зажженные спички, потом кинул стакан – он ударился рядом с ее головой об стену, и осколки посыпались на постель. Ушел в ванную за молотком… Искал его в корзине с бельем. Нестиранные простыни принес в спальню. Они развернулись, полностью покрыв фигуру Рубцова. «Как в саване», – не к месту подумала Людмила.

Дербина вспоминала: они сцепились, и, запутавшись в ворохе ткани, рухнули на пол. Обороняясь, она прихватила Николая за шею. Позже во время расследования она скажет, что не сжимала горло, – большим и указательным пальцами теребила кожу. Но Николай перестал дышать, и она в ужасе выбежала на улицу, где неподалеку был опорный пункт милиции.

– Кажется, я убила человека! – в темноте заснеженного утра била кулаками в запертую дверь.

Заспанный дежурный не сразу впустил перепуганную гражданку внутрь.

– Какого человека?

– Рубцова Николая Михайловича!

Милиционер бросился к телефону. Но именно в тот момент в отделении вырубилось электричество, и дозвониться до скорой удалось не сразу. А когда в квартиру, где лежал Рубцов, вошел фельдшер, ему оставалось лишь бессильно развести руками: «Минут на пять бы пораньше».

Потом скажут, что Дербина задела сонную артерию. Однако судебно-медицинская экспертиза вынесла заключение: Рубцов умер от сердечного приступа. У него было больное сердце.

Людмилу Дербину осудили на шесть лет. На свободу она вышла через пять с половиной, досрочно.

По словам Людмилы Дербиной, поэт предпочитал презентовать собственные стихи, чем дарить цветы. Фото автора

Осенью 2015 года я нашла Людмилу Александровну. Мы договорились встретиться в одном из московских двориков на Кутузовском проспекте. 77-летняя женщина была в столице проездом. В последние годы она жила в Петергофе под Санкт-Петербургом. Много лет проработала в библиотеке Академии наук. Она сама пишет стихи – подарила мне сборник, посвященный фронтовику-отцу. Иногда выступает на творческих вечерах. Но в Вологду, где полвека назад случилась трагедия, она не ездит. Поклонники творчества Рубцова не простили ей то, что с ним случилось. Сравнивали ее с Чапменом, убившим Леннона, с Дантесом. Когда мы говорили, мне не показалось, что она хотела оправдаться. Было ясно: женщина и без того довольно себя наказала.

– Хотела ли я убить Рубцова? Нет, конечно. У меня подрастала маленькая дочка. Когда меня осудили, Инге было всего пять. И что вы думаете, я собиралась оставить ее одну?! Активисты московского и питерского Рубцовских центров много раз предлагали мне покаяться. Но перед кем я должна каяться?!

Дербина поделилась, что после трагедии пришла к Богу. Священник накладывал на нее епитимью на три года. «Я почти 45 лет на поругании – что еще от меня хотят?!» – вздохнула она.

С классиками на брудершафт

В тот вечер мы сидели на скамейке в сумерках непривычно теплого сентября, и облетающие с кленов треугольные листья засыпали скамейки. Мне нужно было сделать несколько фото для «Экспресс газеты», и перед встречей я купила у метро букетик терпких осенних астр. «Той девушке, которую люблю».

– А эти строки вовсе не мне посвящены, – грустно улыбнулась Людмила Александровна, прижимая к себе цветы в хрустком целлофане. – В юности у Николая была любимая девушка, Тая Смирнова. Но когда Колю забрали в армию, Таисия вышла замуж. Позже Рубцов говорил: «Может, и к лучшему, что я не женился на ней. Дети пошли бы, и я бы не стал поэтом».

С Людмилой Дербиной Николай Рубцов познакомился в 1963-м в общежитии московского Литинститута. О молодом даровании Люде рассказал подруга: «Есть ленинградский морячок, Коля Рубцов, очень хорошие стихи пишет».

 – Мы пошли к нему в комнату. А там дым коромыслом. Кто-то на гармошке играет, кто-то песни поет. Мы с Николаем разговорились и выяснили, что земляки. «А вы стихи пишите? – заинтересовался Рубцов. – Ну-ка, прочтите». Я прочитала. Он говорит: «Да вы, Люда, поэтесса», – рассказала Дербина.

После той мимолетной встречи они расстались. Людмила вышла замуж, родила дочь. А в 1967-м увидела вышедший сборник стихов Рубцова и решила разыскать автора. Взяла билет в Вологду. У них закрутился роман, и Николай без лишних раздумий предложил расписаться. Но у него подрастала маленькая дочь, Лена, и когда Дербина напоминала ему об этом, тот резко оборвал: дескать, все для себя решил. С гражданской женой Генриеттой Меньшиковой брак не был оформлен официально, и они с Генриеттой, по словам Рубцова, уже вместе не жили.

19 февраля 1971 года Людмила и Николай планировали расписаться… Но чуть раньше, когда подавали заявление в загсе, случилось странное: почему-то им попалась ручка с зелеными чернилами, которые неожиданно кончились. Пришлось дописывать черными… Ровно за месяц до свадьбы Николая не стало.

Клубок необъяснимых событий начал распутываться примерно за полгода до трагедии. Пил ли поэт? Да, и много. Поэтесса Ольга Фокина, автор знаменитого стихотворения «Звездочка моя ясная», о которой мы тоже рассказывали в «Экспресс газете», вспоминала историю в том же общежитии Литинститута, где квартировал Рубцов. В какой-то момент он уединился в одной из комнат, перетащив в нее все портреты писателей, снятые со стен. Когда туда заглянули друзья Рубцова, тот сидел перед портретами на полу, а рядом стояла початая бутылка водки. «Не мешайте выпивать с классиками», – заявил Николай.

В мае 1970-го он был на волосок от гибели, наглотавшись мышьяка. Людмила узнала об этом, когда он уже вышел из больницы. «Коля, что ты наделал!» – закричала она, увидев бледного, как смерть, поэта. Тот, ерничая, заметил, что не мог уйти, не взглянув в голубые глаза любимой. А потом помрачнел. «И жить надоело, и умирать страшно», – усмехнулся горько.

Могила Николая Рубцова на Пошехонском кладбище Вологды. Фото Владимира Ящука

Спиртное ему было категорически запрещено, но возлияния продолжились. И ревность – в приступе ярости он забывал себя. Однажды, рассказала Дербина, стукнул кулаком в окно и сильно порезался стеклами. До приезда скорой чуть не истек кровью.

За четыре месяца до страшных событий Людмила стала замечать на стене над дверью в библиотеке, где тогда работала, странный светящийся крест. Он появлялся регулярно на одном месте. Женщина рассказала об этом Николаю, решив, что с ней случится несчастье.

– Да брось ты, Люда, ну, крест и крест! – засмеялся тогда Рубцов. И тут же продекламировал те самые горестные строки: «Я умру в крещенские морозы, Я умру, когда трещат березы».

Неопалимая Купина

Дербина не раз пыталась порвать с беспокойным любовником, терзающим ее необоснованными подозрениями. Он искал ее несуществующих воздыхателей повсюду. Обвинял подругу в связи с посетителями библиотеки. Осматривал углы, искал в печке окурки неведомого соперника. Требовал: «Люда, напиши расписку в том, что ты …дь!». Бил тяжелыми ботинками по ногам.

Дербина рассказала, что даже ходила к бабке-знахарке с просьбой «отвадить» от себя беспокойного кавалера. Но та лишь развела руками: не в силах ничего сделать.

– Как-то ночью Коля разбудил меня сильнейшим пинком в бок – заявил, что днем я якобы строила кому-то глазки. «Я буду тебя не бить – я буду тебя убивать! – поделилась жуткими откровениями Дербина.

Они разбегались, но потом все начиналось сначала.

Как-то раз Рубцов подкараулил любимую на улице и пожаловался, что квартира сгорела. По такому случаю он даже написал чудесные строки: «Сначала были потопы, потом начались пожары и бегали антилопы и диких овец отары…». Людмила в потрясении поехала посмотреть, что случилось.

Вологодский художник Евгений Соколов написал портрет поэта, вдохновившись его нетленными строками

Все предметы в доме были действительно покрыты слоем сажи. Пожар начался с трех свечей на столе. Сгорела клеенка, посреди столешницы зияла огромная дыра, но иконы не пострадали. Лишь у «Неопалимой Купины» огонь тронул краешек. Рубцов божился, что свечей не зажигал, – все три мистическим образом вспыхнули сами…

На прощание я спросила Людмилу Александровну, что ей было особенно дорого в отношениях с Николаем Михайловичем.

– Я была потрясена его поэзией – за такие стихи можно было простить что угодно. Слушая их, плакала. Сам же он – бывший детдомовец, худой, не устроенный вечно. Мне хотелось его обогреть и сделать все, чтобы он был счастлив.