Сны в русской литературе 19 века
Малая академия наук школьников Республики Башкортостан
Министерство образования Республики Башкортостан.
Отдел образования администрации МР Шаранский район
Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение
«Средняя общеобразовательная школа №1 с.Шаран МР Шаранский район Республики Башкортостан»
XIV районная научно-практическая конференция школьников
Секция «Филология»
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАБОТА
Роль снов в произведениях русских писателей XIX века
ВЫПОЛНИЛА: ученица 9а класса
МБОУ «СОШ №1 с.Шаран муниципального района Шаранский
район Республики Башкортостан
Галиуллина Илина Замировна.
УЧИТЕЛЬ русского языка и литературы МБОУ «СОШ №1 с.Шаран муниципального района Шаранский район Республики Башкортостан»
Сабангулова Зиля Мударисовна.
Шаран
2014 год
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………………3-4
Глава 1. Волнующий сон Светланы в балладе Жуковского
«Светлана»…………………………………………………….. ……..4-5
Глава 2. Пророческий сон в романе А.С.Пушкина «Евгений Онегин»…… 6-8
Глава 3. Вещий сон Гринёва в романе А.С.Пушкина «Капитанская дочка»……………………………………………………………………………8-9ЗАКЛЮЧЕНИЕ………………………………………………………………9-10Список использованной литературы ……………………………………….11
Философу приснилось, что он стал мотыльком. И, проснувшись, он уже не знал кто он: мудрый старец, видевший во сне, будто он стал мотыльком, или мотылёк, которому снится, что он – мудрый старец.
Притча.
Введение.
В этой притче сон и явь переплетаются. И если даже философ не может провести между ними чёткую грань, чего же тогда ожидать от простых смертных? Иногда приходится слышать, что мы живём в мире иллюзий или в каком- то придуманном мире. Люди часто говорят о том, что им хотелось бы забыться и уйти от повседневных забот. Желание уснуть и не видеть ничего вокруг так или иначе возникает у каждого человека. Сон – это всегда что – то загадочное, необъяснимое.
Проблема сна и сновидений интересовала писателей и поэтов во все времена. Сон всегда был тайной, загадкой для человека. Как всякая тайна, он необыкновенно привлекателен, недаром вокруг этой загадки столько всего: и народные верования, и сказки, и предсказания, колдовство…
Сны героев в литературе занимают особое место: через данный приём раскрывается внутренний мир героев, часто сны носят символический смысл или предсказывают дальнейшее развитие сюжета.
В данной работе предпринимается попытка рассмотрения сна и сновидений как средств отражения действительности, аллегорий и иносказаний на примере произведений русской литературы XIX века.
Выбор темы обусловлен возрастающим интересом поэтов и писателей ко всему фантастическому, сверхъестественному и загадочному. Объектом исследования выбраны произведения художественной литературы как вида искусства, порождённого творческой фантазией поэтов и писателей. Из всех произведений, которые могли стать предметом исследования, выбраны только те, в которых снам отводится главная роль в тексте повествования. При этом учитывались не только содержательная сторона снов, но и публицистическая, идейная направленность.
Проблематика сновидений, использованных в произведениях художественной литературы, широка и разнообразна. Часть из них имеет ярко выраженную политическую окраску, в других случаях сны помогают глубже понять субъективное переживание героев, есть сны-иносказания, а иногда сон выступает в произведении как средство, помогающее сделать текст более занимательным. Но как бы то ни было, сны в художественной литературе всегда служат для того, чтобы ярче отразить связь творческой фантазии писателя с реальной жизнью.
Цель работы: определение основной роли и предназначения сна в произведениях художественной литературы XIX века.
Задачи:
-отбор произведений;
-определение значимости использования приёма сна в произведениях художественной литературы;
-определение их места в структуре этих произведений.
Глава 1.
Волнующий сон Светланы в балладе Жуковского «Светлана».
Обратимся к балладе «Светлана». Светлана погружена в раздумье и женихе, от которого «вести нет», и томится в разлуке с ним.
«Как могу, подружки, петь?
Милый друг далёко;
Мне судьбина умереть
В грусти одинокой.
Год промчался – вести нет;
Он ко мне не пишет;
Ах! а им лишь красен свет,
Им лишь сердце дышит…
Иль не вспомнишь обо мне?
Где, в какой ты стороне?
В произведении нам представлена антитеза – противопоставления добрых сил злым, сна – действительности. Причём грань между этими явлениями так слабо очерчена, что мы не сразу догадываемся о том, что происходит. Примером тому, является предложение подружек, которые просят Светлану загадать «в чистом зеркале стекла».
Грань между явью и сном стёрта. И этот факт усиливает таинственное, мистическое восприятие произведения. А появление мёртвого жениха приводит в ужас не только героиню.
После описания весёлых гаданий возникает мифический сюжет сна. Жуковский использует характерный для баллад ход – встреча с миром мёртвых. Светлана очень ждала своего жениха, а во сне она встречает его, но в очень странном виде. Постепенно автор нагоняет атмосферу страха. Мы ещё не понимаем, что происходит, вместе со Светланой нам что-то чудится, мы видим кого-то с «яркими глазами», и этот «кто-то» зовёт девушку в путь.
Яркий свет паникадил
Тускнет в фимиаме;
На середине чёрный гроб;
И гласит протяжно поп:
«Буди взят могилой!»
Пуще девица дрожит;
Кони мимо; друг молчит,
Бледен и унылый.
Потом жених Светланы куда-то исчезает, она остаётся одна в страшных местах, видит избушку, открывает дверь и видит гроб. Но, в конце концов, Светлану спасает молитва.
Входит с трепетом, в слезах;
Пред иконой пала в прах,
Спасу помолилась;
И, с крестом своим в руке,
Под святыми в уголке
Робко притаилась.
Это оптимистическое произведение кончается счастливой развязкой. Сон оказывается лишь отражением страхов Светланы. За ним следует пробуждение, и всё сразу меняется. Мир снова залит светом, девушка встречается со своим женихом, который возвращаются к ней живым и здоровым.
О! не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана… Будь вся жизнь её светла,
Будь веселость, как была,
Дней её подруга…
Глава 2.
Пророческий сон в романе А.С.Пушкина «Евгений Онегин».
Александр Сергеевич Пушкин – тонкий психолог, прекрасно понимающий душу человека. Его роман «Евгений Онегин» является достоверной картиной русской жизни XIX века.
Включая в повествование сон героини, автор помогает читателю понять образ Татьяны Лариной и обстановку, в которой жили и воспитывались провинциальные барышни, подобные ей. Татьяна читает иностранные романы, русских тогда ещё не создали, но снятся ей русские, даже простонародные сны. Её вещий сон, пронизанный фольклорными образами символами, вероятно, вызван тоской героини по несбыточному счастью. Татьяне снится:
…будто бы она
Идет по снеговой поляне,
Печальной мглой окружена.
Сон героини очень логичен и последователен, встречающиеся трудности в виде незамерзающего ручья, длинного пути в сугробах ей помогает преодолеть «лакей косматый». Татьяна замирает от ужаса, когда ее подхватывает медведь:
Упала в снег; медведь проворно
Ее хватает и несет;
Она бесчувственно-покорна,
Не шевельнется, не дохнет.
В хижине, куда затем попадает Татьяна, – веселье (яркий свет, «крик и звон стакана»). Но Пушкин сразу говорит: «Как на больших похоронах», что и не предвещает героине ничего хорошего, и одновременно намекает на потустороннюю силу.
Сидят чудовища кругом:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот.
Используя систему художественных образов, Пушкин создает пародию на гостей, которые будут присутствовать на именинах Татьяны в доме Лариных. Но главное, кроме них Татьяна видит и того, кто «мил и страшен ей», Евгения, и при чем в роли «хозяина» (все ему подчиняются), атамана шайки нечисти.
Сон Татьяны повествует о трагедии. Онегин выступает «злодеем», убивающим Ленского.
Спор громче, громче; вдруг Евгений
Хватает длинный нож, и вмиг
Повержен Ленский…
Неподдельный ужас пробуждает Татьяну, теперь она старается осознать увиденное, так как верит в предзнаменованье.
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Сон героини, достоверно и подробно рассказанный автором, настраивает читателя на то, что дальше последуют предсказанные события, поэтому «странное» поведение Онегина на бале Лариных, его ухаживания за Ольгой – логическая цепь, за которой последует катастрофа – дуэль недавних приятелей. Но сон имеет и второе толкование, его символы сулят Татьяне свадьбу, правда не с любимым. Медведь – это ее будущий муж, генерал. Переход через ручей по мосткам сулит и свадьбу, и похороны. Недаром Татьяна слышит шум, как «на больших похоронах».
Сон, введенный в романа, многое объясняет читателям, ждущим дальнейшего развития событий. И логичным предстает концовка произведения, когда вновь появляется Татьяна, уже светская замужняя дама, но такая же несчастная, как прежде:
А счастье было так возможно,
Так близко!.. Но судьба моя
Уж решена <…>
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу, меня оставить <…>
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
Это ее судьба, против которой героиня не пойдет, сохраняя твердую покорность, выпавшую на ее долю. Она останется верна долгу, в этом ее суть.
Сон Татьяны пророческий. Героиня, верившая «преданьям старины», пытается найти объяснение этому сну в книге Мартына Задеки, но не находит. Она убеждена, что сну суждено сбыться.
Вещий сон Татьяны – один из самых важных и интересных сюжетных ходов Пушкина, и неспроста он расположен в пятой главе – ровно посередине романа. Сон этот определяет дальнейшее развитие событий в жизни героев, предсказывая не только ближайшее будущее (дуэль), но и гораздо более отдалённое.
Глава 3.
Вещий сон Гринёва в романе А.С.Пушкина «Капитанская дочка».
Совершенно особую роль в романе играет сон Гринёва, который он увидел сразу же после первой встречи с вожатым – Пугачёвым. Введение сна Гринёва объясняется как предваряющая события информация: Пушкин предупреждает читателя, что будет с Гринёвым дальше, как сложатся его отношения с Пугачёвым.
Какой же сон видел Гринев? Ему снилось, что он вернулся домой: «…Матушка встречает меня на крыльце с видом глубокого огорчения. «Тише,— говорит она мне,— отец болен при смерти и желает с тобою проститься». — Пораженный страхом, я иду за нею в спальню. Вижу, комната слабо освещена; у постели стоят люди с печальными лицами. Я тихонько подхожу к постели; матушка приподымает полог и говорит: «Андрей Петрович, Петруша приехал; он воротился, узнав о твоей болезни; благослови его». Я стал на колени и устремил глаза мои на больного. Что ж?.. Вместо отца моего, вижу в постели лежит мужик с черной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении оборотился к матушке, говоря ей: «Что это значит? Это не батюшка. И с какой мне стати просить благословения у мужика?» — «Всё равно, Петрушка,— отвечала мне матушка,— это твой посаженый отец; поцелуй у него ручку, и пусть он тебя благословит»…»
Обратим внимание на подчеркнутую реальность событий сна и действующих лиц — все буднично, ничего символического в описанной картине нет. Она скорее нелепа и фантастична, как это часто и происходит в снах: в отцовской постели лежит мужик, у которого надо просить благословения и «поцеловать ручку»… Символическое в ней будет простонать по мере знакомства читателя с сюжетным развитием романа — тогда родится догадка, что мужик с черной бородой похож на Пугачева, что Пугачев так же ласков был с Гриневым, что это он устроил ему счастье с Машей Мироновой… Чем больше узнавал читатель о восстании и Пугачеве, тем стремительнее росла многогранность образа мужика из сна, все отчетливее выступала его символическая природа.
Это становится особенно наглядным в заключительной сцене сна. Гринев не хочет исполнить просьбу матери — подойти под благословение мужика. «Я не соглашался. Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать… и не мог; комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах… Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: „Не бойся, подойди! под мое благословение…”»
Мужик с топором, мертвые тела в комнате и кровавые лужи — все это уже открыто символично. Но символическая многозначность проявляется от нашего знания о жертвах восстания Пугачева, о многих мертвых телах и лужах крови, которые увидел Гринев позже — уже не во сне, а наяву.
Заключение
В данной работе были рассмотрены три произведения русской художественной литературы XIX века. Сравнительный анализ художественных текстов показывает, что сны и сновидения могут использоваться поэтами и писателями для решения самых разных целей и задач.
Во-первых, сон может выступать как средство отражения действительности, как ключ к пониманию характера героя. Во-вторых, сон может стать предсказанием, предопределением будущего героев. И, наконец, сон может отражать физическое и нравственное состояние героя.
Таковы главные выводы, к которым можно прийти в результате выборочного анализа произведений художественной литературы.
Работа над данной темой помогла изменить устоявшееся представление о том, что сон — это просто физиологическое состояние, в котором мы находимся каждую ночь, а сновидения присутствуют в нашем сознании только для того, чтобы мы толковали их с помощью всевозможных книг гаданий и сонников.
После проведенного в данной работе исследования стало очевидно, что писатели очень широко использовали приём сна, ведь именно через сон можно раскрыть характер героя, его сокровенные мысли и желания, чувства и переживания, также удалось определить символическое значение и основную функцию сна для того или иного художественного произведения.
Обращение к лучшим образцам художественной литературы прошлого со всей очевидностью убеждает нас в том, что сны и сновидения — это вечная тайна и загадка, и для того, чтобы постичь их, потребуются ещё века и тысячелетия.
Данная работа является лишь попыткой проникновения в данную проблему, но в тоже время она позволяет определить многие знаковые вещи, как для понимания литературы, так и для мировосприятия в целом.
Список использованной литературы
1. В.А.Жуковский баллада «Светлана», критическая статья.
2. А.С.Пушкин роман «Евгений Онегин», критическая статья.
3.А.С.Пушкин роман «Капитанская дочка», критическая статья.
4. Интернет-ресурсы.
5. Литература 9 класс.
Источник
Реферат по литературе на тему:
«Сны и их роль в художественной литературе»
ученицы 10 класса «А»
школы-экстерната №41
САО города Москвы
Киселёвой Марии Владимировны
Учитель
Лето 2004
План реферата
1. Сон как физическое состояние человека
2. Сон – одна из самых привлекательных и распространённых сфер человеческого духа для писателей и для читателей.
3. Сон в художественном произведении:
а). Н.А. Радищев «Путешествие из Петербурга в Москву»
б). И.А. Гончаров «Обломов»
в). Н.А. Островский «Гроза»
г). А.С. Грибоедов «Горе от ума»
д). А.С. Пушкин «Евгений Онегин»
е). Ф.М. Достоевский «Преступление и наказание»
ж). М.А. Булгаков «Белая гвардия»
«Гипнос… в греческой мифологии — персонификация сна, божество сна, сын Ночи и брат Смерти… Гипнос спокоен, тих и благосклонен к людям, в противоположность беспощадной Смерти…»
«Морфей… в греческой мифологии — крылатое божество, один из сыновей Гипноса… Принимая различные человеческие формы… он является людям во сне»[1]
Как мы видим, в древнегреческой мифологии Гипнос тих, благосклонен к людям, но он находится в опасном родстве со Смертью… Сон всегда был тайной, загадкой для человека. Как всякая тайна, он необыкновенно привлекателен, недаром вокруг этой загадки столько всего: и народные верования, и сказки, и предсказания, колдовство… Интерес к снам характерен для всех эпох человеческой культуры. К постижению феномена сна стремилась наука, недаром сейчас создан Институт снов. Платон считал, что сны могут служить источником творческого вдохновения, Аристотель — продолжением деятельности. Проблема снов занимает особое место в медицине, особенно в психологии, в области исследования бессознательного. Систематическую теорию создал знаменитый психиатр Фрейд: сон — это иллюзорное осуществление вытесненных желаний. Другой психиатр, Юнг, рассматривает сны как предшественников будущих тенденций развития личности. Наука открыла связь снов с мифами, а также универсальный характер ряда образов и символов, что в свою очередь было подхвачено литературой, особенно романтизмом. Романтики считали, что сны играют решающую роль в творческом процессе. Большой интерес к снам был у символистов. Сны — одна из самых привлекательных и распространенных сфер человеческого духа как для писателей, так и для читателей.
Чтобы в этом убедиться, достаточно привести произведения, в названиях которых присутствует само слово «сон»: «Сон в летнюю ночь» Шекспира, «Жизнь есть сон» Кальдерона, «Сон смешного человека» Достоевского. Особенно сны привлекают поэтов: ведь лирика непосредственно выражает чувства поэта. Первые, подсказанные памятью названия стихов: два «Сна» у Лермонтова, «Сон», «Сновидение» у Пушкина, «Сон на море» Тютчева, «Сон», «Сны раздумий небывалых» Блока, «Сон и жизнь», «Смерть — это ночь, прохладный сон…» Гейне, «Сон» Байрона и т.д.
Рассмотрим, какую функцию «выполняет» сон в произведениях разных прозаических жанров на примере наиболее известных произведений русских писателей.
Сон в художественном произведении может служить тем же целям, что и «эзопов язык», являясь как бы аллегорией, иносказанием. Как правило, таким снам присуще логическое построение, дидактичность, то есть нравоучение, поучение. Например, сон из «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева (глава «Спасская Полесть»). Путешественнику снится сон. «Мне представилось, что я царь, шах, хан, король, бей, набоб, султан или какое-то сих названий нечто, сидящее во власти на престоле». Здесь все атрибуты власти, военной славы: на весах, с одной стороны, закон милосердия, с другой — закон совести. С подобострастием смотрят на владыку государственные чины, в отдалении — народы. «Иной вполголоса говорил: он усмирил внешних и внутренних врагов, расширил пределы отечества… Другой восклицал: он обогатил государство, расширил внутреннюю и внешнюю торговлю…» Юношество восклицало, что «он правдив, закон его для всех равен, он почитает себя его первым служителем». Льются потоки восхвалений, но среди присутствующих одна женщина «являла вид презрения и негодования». Неизвестная «именует себя Прямовзорой и глазным врачом». Она заявила, что у правителя на обоих глазах бельмо, и очистила его глаза. «Ты видишь теперь, что ты был слеп, и слеп всесовершенно. Я есть Истина». И увидел правитель, что власть его жестока, подданные его ненавидят, всюду ложь, гибель; «знаки почестей, им раздаваемые, всегда доставались в удел недостойным». Глава заканчивается словами: «Властитель мира, если, читая сон мой, ты улыбнешься с насмешкою или нахмуришь чело, ведай, что виденная мною странница отлетела от тебя далеко и чертогов твоих гнушается». Современники Радищева в правителе не без основания увидели Екатерину II, но все же Радищев имеет в виду не только конкретного властителя; он считает, что царская власть всегда зло. «Эпиграфом к своей книге Радищев не случайно избрал стих из поэмы своего старшего современника В. К. Тредиаковского «Тилема-хида», слегка изменив его: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайяй». Чудище — это екатерининское самодержавие; стих взят из того места поэмы, где рассказывается о муках, которым подвергаются в Тартаре, подземном царстве мертвых, злые цари»[2]
Сон у Радищева имеет аллегорический характер, служит не только целям разоблачения, но и призыва, нравоучения. Это способ, средство выражения идеи и ничего общего не имеет с каким-либо подобием реального сна, настолько он объемен, логичен, детален и т. д.
Близки к этому сну и сны Веры Павловны из романа Чернышевского «Что делать?». Знаменитый четвертый сон представляет собой утопию: Чернышевский рисует картину будущего социалистического общества. Здесь подробно говорится обо всех сферах устройства общества, о труде, отдыхе, науке, искусстве. Главная тема — равенство, свобода людей, всеобщее благоденствие. У Чернышевского было много предшественников (Платон, Т. Мор, Т. Кампанелла), которые представляли схемы идеального государства. Чернышевский в своем произведении обратился к форме сна, в котором, как и у Радищева, «гидом» Веры Павловны была женщина, близкая к радищевской Истине. Как и у Радищева, сон в романе Чернышевского рационалистичен, выстроен по логическим законам и тоже заканчивается призывом. «Будущее светло и прекрасно. Любите его… работайте для него, приближайте его…» — восклицает Чернышевский.
Другого рода утопия в романе Гончарова «Обломов». Это глава «Сон Обломова», имеющая самостоятельное значение. В предисловии к роману литературовед В. И. Кулешов пишет: «Гончаров решил целиком вставить ранее опубликованный «Сон Обломова», придав ему в общей композиции своего рода символическое значение… В составе романа «Обломов» этот ранний очерк стал играть роль предварительной истории, важного сообщения о детстве героя… Читатель получает важные сведения, благодаря какому воспитанию герой романа сделался лежебокой. Поскольку ленивая спячка стала «стилем жизни героя и не раз ему являлись сновидения, мечты, переносившие его в мир грез, воображаемые царства, то естественным оказывался для него и «Сон Обломова». Уникальное же его присутствие с особым заглавием в композиции романа приобретало некое символическое значение, давало читателю возможность осознать, где и в чем именно эта жизнь «обломилась»». Но это не все, что включает в себя замечательный эпизод.
1. Таких длинных и четких снов, с медицинской точки зрения, не бывает, да и не было у Гончарова задачи описать реальный сон. Здесь сон — мечта, он условен, тоже логически выстроен.
2. В IX главе романа под названием «Сон Обломова» показана идиллия детства. Детство — это особая страница русской классической литературы, проникновенная, поэтичная; радости и горести ребенка, познающего мир, природу, себя описывали С. Т. Аксаков, Л. Н. Толстой, А. Н. Толстой, В. В. Набоков. Можно сказать, что тема детства ностальгическая, особенно у Набокова, для которого детство — это еще и утраченная родина, которую он несет в себе.
У Илюши Обломова есть все, что свойственно нормальному ребенку: живость, любопытство. «Ему страсть хочется взбежать на огибавшую весь дом висячую галерею…» «Он с радостным изумлением, как будто в первый раз, осмотрелся и обежал кругом родительский дом…» «Детский ум его наблюдает все совершающиеся перед ним явления; они западают глубоко в душу его, потом растут и зреют вместе с ним». А няня? Обязательно есть няня, которая рассказывает сказки. А вот знаменательные слова: «…сказка у него смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка». Здесь, в детстве, уже заложено все то, что останется с ним до самой смерти.
3. Идиллия поместной жизни, покоя, сладостного сна, застывшей жизни, сна всей Обломовки… Как понимали жизнь в Обломовке? «Добрые люди понимали ее не иначе, как идеал покоя и бездействия, нарушаемого по временам разными неприятностями, как-то: болезнями, убытками, ссорами и, между прочим, трудом. Они сносили труд как наказание, наложенное на праотцев наших, но любить не могли…» И смерть здесь была как бы незаметным переходом из состояния сна в сон вечный. Но есть в этой идиллии и бесконечное очарование.
«Правильно и невозмутимо совершался там годовой круг». Сама природа, мягкая, спокойная, где нет гор, а есть холмы, плавно переходящие в равнину, воплощает «глубокую тишину и мир». «Тишина и невозмутимое спокойствие царствуют в нравах людей». Во всем этом и отрада, и… гибель. Сколько бы ни таили в себе очарования и поэзии эти картины, они о застывшем времени.
4. Хотелось бы жить в этом застывшем времени взрослому Илье Ильичу Обломову. Он тяжко вздыхает, когда его «жизнь достает».
Сон Обломова играет в романе важную композиционную роль. Начиная со II главы Гончаров приводит в квартиру Обломова визитеров. Волков, самовлюбленный щёголь, которому надо попасть «в десять мест». «В десять мест в один день — несчастный! — думал Обломов.— И это жизнь!.. Где же тут человек? На что он раздробляется и рассыпается?» И радуется Обломов, «перевертываясь на спину, что у него нет таких пустых желаний и мыслей, что он не мыкается, а лежит вот тут, сохраняя свое человеческое достоинство и свой покой». Следующий визитер — Судьбинский, бывший сослуживец Обломова, сделавший карьеру. «Увяз, любезный друг, по уши увяз… А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… А как мало тут человеку-то нужно: ума его, воли, чувства…» Далее приходит литератор Пенкин. Вывод Обломова после ухода Пенкина: «Да писать-то все, тратить мысль, душу на мелочи… торговать умом и воображением… не знать покоя… Когда же остановиться и отдохнуть? Несчастный!» Приходит человек без свойств, даже фамилии его никто точно не знает: то ли Иванов, то ли Васильев, то ли Алексеев, который тоже суетится, все куда-то зовет Обломова. Наконец является земляк Ильи Ильича — Тарантьев, личность не менее суетная, чем другие. Он мастер говорить, шума производит много, но на дело его не хватает.
Источник