Скорому выздоровлению моему мешала бессонница
Любимую многими сказку “Аленький цветочек” читатели впервые увидели в 1858 году в приложении к книге Сергея Аксакова “Детские годы Багрова-внука”. И с тех пор, полюбили всей душой. Вот уже 155 лет ей зачитывается не одно поколение. На основе чудесной сказки только в нашей стране были сняты два мультфильма и художественная лента.
Многие считают, что “Аленький цветочек” — плагиат, заимствование из сказки мадам де Бомон “Красавица и чудовище”. Это мнение ошибочно. Такие сюжеты были во все времена, начиная с античности: вспомните миф об Амуре и Психее.
Сказка о заколдованном юноше, обращенном в чудовище и девушке, которая силой самоотверженной любви спасает его и возвращает ему человеческий облик, встречается практически у всех народов. На пути любви — препятствия. Счастье можно обрести только верностью, самоотверженностью и добротой.
В Италии такая сказка называется “Зелинда и страшилище”. В Швейцарии — “Сказка про принца-медведя”, в Англии — “Большая собака с мелкими зубами”. В Германии — “Летний и зимний сад”, в России — “Зачарованный царевич”, на Украине — “Уж-царевич и верная жена”. В Турции есть сказание о дочери падишаха и свинье, в Китае — о волшебной змее, в Индонезии — о муже-ящерице. Такой же сюжет встречается в сказках южных и восточных славян. Названия различны, но везде Чудовище и самоотверженная Красавица. Все побеждающая и всех спасающая любовь.
Многие историки считают, что этот сюжет является отзвуком древности, когда заключались ритуальные браки с тотемными животными.
По словам самого Аксакова, сюжет он впервые услышал от ключницы Пелагеи в детстве, когда болел. В повести “Детские годы Багрова-внука” сам писатель поведал следующее: “Скорому моему выздоровлению мешала бессонница… По совету тетушки, позвали один раз ключницу Пелагею, которая была великая мастерица рассказывать сказки и которую даже покойный дедушка любил слушать… Пришла Пелагея, немолодая, но еще белая, румяная… села у печки и начала говорить, немного нараспев; “В неком царстве, в неком государстве…” Нужно ли говорить, что я не заснул до окончания сказки, что, напротив, я не спал долее обыкновенного? На другой же день выслушал я в другой раз повесть об “Аленьком цветочке”. С этих пор, до самого моего выздоровления, Пелагея ежедневно рассказывала мне какую-нибудь из своих многочисленных сказок… “
Читайте также: Старик Хоттабыч сталинского периода
Пелагея была дочерью крепостного крестьянина Оренбургской губернии. Из-за злобы и жестокости хозяина она вместе с отцом убежала в Астрахань. Там она прожила 20 лет, вышла замуж, овдовела. Служила в купеческих домах, даже у персидских купцов, где слышала восточные сказки — в том числе знаменитую “Тысячу и одну ночь”. Узнав, что старый хозяин умер, а новые хозяева — Аксаковы, она вернулась в поместье. У Пелагеи был особый дар рассказывать сказки, она их “литературно перерабатывала” и создавала свои. У Аксаковых Пелагее вручили ключи от всех кладовых — она стала главным человеком в доме. А за мастерство сказочницы ее полюбили господа. Маленький Сережа Аксаков несколько лет постоянно слушал сказку “Аленький цветочек” — так она ему нравилась.
Став взрослым, он рассказывал ее сам — со всеми прибаутками, оханьем, вздыханием Пелагеи. Переложил устную, истинно народную речь в повесть, сохранив напевность говора.
Современники считали Аксакова “чародеем сладостной русской речи”. Сам Гоголь много раз советовал ему взяться за перо. А великий Пушкин восхищался образностью и поэтичностью аксаковского слога.
В те времена литературы для детей не было (был только детский журнал “Детское чтение для сердца и разума” — что-то похожее на серию “Хочу все знать”), психологией ребенка всерьез никто не занимался. Считалось, что ребенок должен быть послушен и удобен, как кукла. Аксаков первый смог обратить внимание на едва уловимые движения детской души.
Литературный критик, поэт, знаток театра оказался тончайшим детским психологом. Тургенев восклицал, что до Аксакова таких книг не было.
Писатель переложил простонародную сказку на доступный для аристократии слог, умудрившись сохранить при литературной обработке песенность и поэтику народного языка. Сохранил обороты, эпитеты, лирику русской речи. Заворожил пресыщенную публику банальной легендой о самоотверженной любви, благородстве и преданности.
Отголосок светского отношения к воспитанию детей в пересказе Аксакова проскальзывает — купец обещает привезти подарки дочерям только в том случае, если они будут себя хорошо вести.
Обогатил Аксаков сказку и другими незначительными деталями, например: чудище не взяло заручной — в те времена так называли расписку, скрепленную подписями и печатями.
Но в целом писатель рассказал сказку так, как сказывала ее сама Пелагея.
Само название “Аленький цветочек”, слова, окрашенные добротой и лаской, настраивает на счастливое окончание. А самое главное в сказке — обратить внимание на то, что красота души бывает прикрыта неказистостью и некрасивостью. Чудище на самом деле доброе, ласковое и щедрое существо. Оно по-настоящему полюбило младшую дочь купца. Когда она поняла это, то ответила на любовь любовью. Всепобеждающей и воскрешающей даже мертвых.
Какие бы времена и нравы не господствовали, люди всегда тянутся к сказке, к торжеству добра. “Аленький цветочек” — иллюстрация торжества света над тьмой, добра над злом, любви над ненавистью. Сказка учит тому, что цели необходимо добиваться добротой и человечностью. Только они должны быть вознаграждены. А подлость и зависть не могут воздаться счастьем и удачей.
Читайте самое интересное в рубрике “Культура”
Источник
После публикации последних статей, посвящённых истории написания знаменитой сказки “Красавица и Чудовище“, а также родоначальной новелле “Красавица и Зверь“, о которой практически забыли в мире (ссылки в конце публикации), последовали закономерные вопросы, которые можно обобщить так:
А не из этой ли сказки отрастил корешки “Аленький цветочек”?
фото из открытого источника
Обратимся же к истории.
Оговорюсь сразу: текст данной статьи не умозаключения автора, а подтверждённые исторические факты:
1) Аксаков С. Т. Детские годы Багрова-внука — 1858г
2) Бегунов Ю. Источники сказки С. Т. Аксакова «Аленький цветочек» // Русская литература. 1983. № 1. С. 179—187
1) Подарок дедушки для любимой внучки
Сергей Тимофеевич Аксаков в 1858г., т.е. за год до смерти, опубликовал свои воспоминания в знаменитой автобиографической книге “Детские годы Багрова-внука”.
Два года дочери писателя записывали под диктовку воспоминания отца, ведь на момент написания книги Аксаков был тяжело болен и почти ослеп. Посвятил же он её: «Внучке моей Ольге Григорьевне Аксаковой» . Это была вторая (последняя по написанию) часть автобиографической трилогии “Семейной хроники“, названная в рукописи “Дедушкины рассказы“.
Приложением к книге была сказка “Аленький цветочек“, с уточнением в подзаголовке, что рассказана она ключницей Пелагеей. Чтобы не прерывать нить повествования, и было решено поместить сказку в приложение.
фото из открытого источника
2) «Оленькин цветочек»
А знаете ли вы, что в первой редакции сказка называлась по-другому? “Оленькин цветочек “! Да, в честь любимой внучки! И для неё!
дедушка и внучка Оля
Говорят, что дедушки и бабушки любят внуков даже сильней, чем своих детей. Наверняка ваши бабушки и дедушки вас тоже баловали, делали самые лучшие и милые подарки в мире. Аксаков тоже не был исключением.
Однажды дедушка Сергей Тимофеевич пообещал подарить малышке Оленьке сказку. И, когда той исполнилось 6 лет ( 26 декабря 1854г.), подтвердил обещание стихотворением, послав ей его на день рождения:
Если Бог даст силы, ровно через год
Оле, внучке милой, дедушка пришлет
Книжку небольшую и расскажет в ней
Про весну младую, про цветы полей,
Про малюток-птичек, про гнездо яичек,
Бабочек красивых, мотыльков игривых,
Про лесного Мишку, про грибочек белый –
И читать день целый станет Оля книжку…
////1854 год. Начало работы над книгой “Детские годы Багрова-внука”
кадр из диафильма “Аленький цветочек”. фото из открытого источника
И дедушка начал работу с помощью своих дочерей над книгой, которую назовут лучшей, что описывает изменение духовного мира юного героя по мере его взросления, развития.
Но вернёмся к сказке…
Лучше услышать (прочитать) нежные слова о детских воспоминаниях самого писателя :
«Скорому моему выздоровлению мешала бессонница… По совету тетушки, позвали один раз ключницу Пелагею, которая была великая мастерица рассказывать сказки и которую даже покойный дедушка любил слушать… Пришла Пелагея, немолодая, но еще белая, румяная… села у печки и начала говорить, немного нараспев: «В неком царстве, в неком государстве…». Нужно ли говорить, что я не заснул до окончания сказки, что, напротив, я не спал долее обыкновенного? На другой же день выслушал я в другой раз повесть об «Аленьком цветочке». С этих пор, до самого моего выздоровления, Пелагея ежедневно рассказывала мне какую-нибудь из своих многочисленных сказок. Более других помню я «Царь-девицу», «Иванушку-дурачка», «Жар-птицу» и «Змея Горыныча…».
И ещё из той же книги (стр.119):
Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал её, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Пелагеи. Я так хорошо её передразнивал, что все домашние хохотали, слушая меня. Разумеется, потом я забыл свой рассказ; но теперь, восстановляя давно прошедшее в моей памяти, я неожиданно наткнулся на груду обломков этой сказки; много слов и выражений ожило для меня, и я попытался вспомнить её. Странное сочетание восточного вымысла, восточной постройки и многих, очевидно переводных, выражений с приемами, образами и народною нашею речью, следы прикосновенья разных сказочников и сказочниц, — показались мне стоящими вниманья.
Из письма С.Т. Аксакова сыну Ивану:
Я теперь занят эпизодом в мою книгу: я пишу сказку, которую я в детстве знал наизусть и рассказывал на потеху всем со всеми прибаутками сказочницы Пелагеи. Разумеется, я совсем забыл о ней; но теперь, роясь в кладовой детских воспоминаний, я нашел во множестве разного хлама кучку обломков этой сказки, а как она войдет в состав «Дедушкиных рассказов», то я принялся реставрировать эту сказку…
кадр из мультфильма фото из открытого источника
3) Кто такая Пелагея?
Пелагея -дочь крепостного крестьянина из Оренбургской губернии. Вместе с отцом сбежали они от злого барина в город Астрахань.
За 20 лет жизни в Астрахани она вышла замуж, овдовела. Известно, что Пелагея служила в купеческих домах, даже у купцов персидских. Вполне возможно, что была она и грамоте обучена.
Немудрено, что там в Астрахани она услышала восточные сказки, такие как «Тысяча и одна ночь». Узнав о смерти старого хозяина, и, что новые теперь— Аксаковы, она вернулась в поместье.
кадры из диафильма “Аленький цветочек”
4) “Красавица и Чудовище” и “Аленький цветочек”. А был ли плагиат?
Сам Аксаков утверждал, что, когда ему показали текст сказки мадам де Бомон “Красавица и Чудовище“, он был удивлён, увидев насколько он похож на его любимую сказку детства.
советский мультфильм 1952г. и W.Disney 1991г. Красивы оба, но мил и нежен отечественный))))) (////личное мнение)
В то же время известно, что Сергей Тимофеевич был на спектакле в Казанском театре на опере А. Э. М. Гретри «Земира и Азор», либретто которой было написано по мотивам всё той же сказки де Бомон.
Закономерный вопрос:
5) А как ключница Пелагея могла узнать французскую сказку и рассказать её сыну хозяев? Ну не владела же она, право, французским языком?!
И на это специалисты дают ответ:
В 1758 году сказку «Повесть о Лебеле и звере» перевела на русский язык Хиония Григорьевна Демидова (дочка уральского промышленника Григория Акинфиевича Демидова). С рукописи Демидовой снимались копии и распространялись в народе в виде рукописных тетрадок. В 1761 году сказка напечатана в переводе Петра Семеновича Свистунова.
Аксаков, как известно, родился в 1791 году.
Как видите уже за 30 лет до рождения писателя русский перевод французской сказки уже существовал!
Немудрено, что будущая ключница семьи Аксаковых услышала (прочитала?) сказку (или её пересказ) и запомнила сюжет. И вполне понятно, что этот вариант перевода мог “затеряться” и не быть известен Сергею Тимофеевичу в ранние годы его жизни.
фото из открытого источника
Так что русская женщина Пелагея-ключница, подзабыв некие детали, дополнила известный сюжет “Красавицы и чудовища” восточными мотивами “1001 ночи“, а потом рассказала этот изменённый, обрусевший вариант заболевшему мальчику Серёже, который потом записал её по своим воспоминаниям.
Поэтому специалисты считают сказку “Аленький цветочек” достаточно самобытной, представляющей собой один из шедевров русского словесного искусства. Так что здесь мы имеем частичное заимствование сюжета – не плагиат, а источник вдохновения!)))))))
фото из открытого источника
Впрочем, если вспомнить, то мадам Жанна-Мари Лепренс де Бомон сама воспользовалась произведением другого автора, не указав “источник цитирования”:
“КРАСАВИЦА И ЗВЕРЬ”. История подмены.
а именно новеллой мадам Габриэль-Сюзанн де Вильнёв “Красавица и зверь“, изрядно сократив и упростив исходный текст, убрав из него всё самое интересное и пикантное…
Сравните сами с детства знакомый сюжет “Аленького цветочка” и “Красавица и Зверь” :
Оригинал истории “Красавица и Зверь”. Новелла XVIII в.
и получите противостояние русской волшебной сказки и лихо закрученного французского любовного романа с элементами эротического фэнтези.
На мой же взгляд все истории по-своему прекрасны!
Простая, поучительная сказка де Бомон – для воспитанных девочек; обворожительно-интригующая новелла де Вильнёв – для искушённых взрослых, забытая незаслуженно (!); и, конечно же, душевная, трогательная сказка Аксакова – для широкого русского сердца.
Спасибо, что дочитали до конца!
Надеюсь, что было интересно!
Если понравилась тема, пишите. И тогда обещаю новые истории о бродячем сюжете о любви прекрасной девы и заколдованного юноши)))))))) Или что-то ещё!
До встречи на канале!
Источник
Мать сердилась и грозила, что не будет пускать меня, если я не образумлюсь и не выброшу сейчас из головы уток и куликов. Боже мой, да разве было это сделать!.. Вдруг грянул выстрел под самыми окнами, я бросился к окошку и увидел дымок, расходящийся в воздухе, стоящего с ружьем Филиппа (старый сокольник) и пуделя Тритона, которого все звали «Трентон», который, держа во рту за крылышко какую-то птицу, выходил из воды на берег. Скоро Филипп пришел с своей добычей: это был кряковный селезень, как мне сказали, до того красивый пером, что я долго любовался им, рассматривая его бархатную зеленую голову и шею, багряный зоб и темно-зеленые косички в хвосте.
Мало-помалу привык я к наступившей весне и к ее разнообразным явлениям, всегда новым, потрясающим и восхитительным; говорю привык, в том смысле, что уже не приходил от них в исступление. Погода становилась теплая, мать без затруднения пускала меня на крылечко и позволяла бегать по высохшим местам; даже сестрицу отпускала со мной. Всякий день кто-нибудь из охотников убивал то утку, то кулика, а Мазан застрелил даже дикого гуся и принес к отцу с большим торжеством, рассказывая подробно, как он подкрался камышами, в воде, по горло, к двум гусям, плававшим на материке пруда, как прицелился в одного из них, и заключил рассказ словами: «Как ударил, так и не ворохнулся!» Всякий день также стал приносить старый грамотей Мысеич разную крупную рыбу: щук, язей, голавлей, линей и окуней. Я любил тогда рыбу больше, чем птиц, потому что знал и любил рыбную ловлю, то есть уженье; каждого большого линя, язя или голавля воображал я на удочке, представляя себе, как бы он стал биться и метаться и как было бы весело вытащить его на берег.
Несмотря, однако же, на все предосторожности, я как-то простудился, получил насморк и кашель и, к великому моему горю, должен был оставаться заключенным в комнатах, которые казались мне самою скучною тюрьмою, о какой я только читывал в своих книжках; а как я очень волновался рассказам Евсеича, то ему запретили доносить мне о разных новостях, которые весна беспрестанно приносила с собой; к тому же мать почти не отходила от меня.
Она сама была не совсем здорова. В первый день напала на меня тоска, увеличившая мое лихорадочное состояние, но потом я стал спокойнее и целые дни играл, а иногда читал книжку с сестрицей, беспрестанно подбегая, хоть на минуту, к окнам, из которых виден был весь разлив полой воды, затопившей огород и половину сада. было даже разглядеть и птицу, но мне не позволяли долго стоять у окошка. Скорому выздоровлению моему мешала бессонница, которая, бог знает отчего, на меня напала. Это расстроивало сон моей матери, которая хорошо спала только с вечера. По совету тетушки, для нашего усыпления позвали один раз ключницу Пелагею, которая была великая мастерица сказывать сказки и которую даже покойный дедушка любил слушать.
Мать и прежде знала об этом, но она не любила ни сказок, ни сказочниц и теперь неохотно согласилась. Пришла Пелагея, не молодая, но еще белая, румяная и дородная женщина, помолилась богу, подошла к ручке, вздохнула несколько раз, по своей привычке всякий раз приговаривая: «господи помилуй нас, грешных», села у печки, подгорюнилась одною рукой и начала говорить, немного нараспев: «В некиим царстве, в некиим государстве…» Это вышла сказка под названием «Аленький цветочек».[132] Нужно ли говорить, что я не заснул до окончания сказки, что, напротив, я не спал долее обыкновенного?
Сказка до того возбудила мое любопытство и воображение, до того увлекла меня, что могла бы вылечить от сонливости, а не от бессонницы. Мать заснула сейчас; но, проснувшись через несколько часов и узнав, что я еще не засыпал, она выслала Пелагею, которая разговаривала со мной об «Аленьком цветочке», и сказыванье сказок на ночь прекратилось очень надолго. Это запрещенье могло бы сильно огорчить меня, если б мать не позволила Пелагее сказывать иногда мне сказки в продолжение дня.
На другой же день выслушал я в другой раз повесть об «Аленьком цветочке». С этих пор, до самого моего выздоровленья, то есть до середины страстной недели, Пелагея ежедневно рассказывала мне какую-нибудь из своих многочисленных сказок. Более других помню я «Царь-девицу», «Иванушку-дурачка», «Жар-птицу» и «Змея-Горыныча». Сказки так меня занимали, что я менее тосковал об вольном воздухе, не так рвался к оживающей природе, к разлившейся воде, к разнообразному царству прилетевшей птицы. В страстную субботу мы уже гуляли с сестрицей по высохшему двору. В этот день мой отец, тетушка Татьяна Степановна и тетушка Александра Степановна, которая на то время у нас гостила, уехали ночевать в Неклюдово, чтобы встретить там в храме божием светлое Христово воскресенье. Проехать было очень трудно, потому что полая вода хотя и пошла на убыль, но все еще высоко стояла; они пробрались по плотине в крестьянских телегах и с полверсты ехали полоями; вода хватала выше колесных ступиц, и мне сказывали провожавшие их верховые, что тетушка Татьяна Степановна боялась и громко кричала, а тетушка Александра Степановна смеялась. Я слышал, как Параша тихо сказала Евсеичу: «Эта чего испугается!» – и дивился тетушкиной храбрости. С четверга на страстной начали красить яйца: в красном и синем сандале,[133] в серпухе[134] и луковых перьях; яйца выходили красные, синие, желтые и бледно-розового, рыжеватого цвета. Мы с сестрицей с большим удовольствием присутствовали при этом крашенье. Но мать умела мастерски красить яйца в мраморный цвет разными лоскутками и шемаханским шелком.
Сверх того, она с необыкновенным искусством простым перочинным ножичком выскабливала на красных яйцах чудесные узоры, цветы и слова: «Христос воскрес». Она всем приготовила по такому яичку, и только я один видел, как она над этим трудилась. Мое яичко было лучше всех, и на нем было написано: «Христос воскрес, милый друг Сереженька!» Матери было очень грустно, что она не услышит заутрени светлого Христова воскресенья, и она удивлялась, что бабушка так равнодушно переносила это лишенье; но бабушке, которая бывала очень богомольна, как-то ни до чего уже не было дела.
Я заснул в обыкновенное время, но вдруг отчего-то ночью проснулся: комната была ярко освещена, кивот с образами растворен, перед каждым образом, в золоченой ризе, теплилась восковая свеча, а мать, стоя на коленях, вполголоса читала молитвенник, плакала и молилась. Я сам почувствовал непреодолимое желанье помолиться вместе с маменькой и попросил ее об этом. Мать удивилась моему голосу и даже смутилась, но позволила мне встать. Я проворно вскочил с постели, стал на коленки и начал молиться с неизвестным мне до тех пор особого рода одушевленьем; но мать уже не становилась на колени и скоро сказала: «Будет, ложись спать». Я прочел на лице ее, услышал в голосе, что помешал ей молиться. Я из всех сил старался поскорее заснуть, но не скоро утихло детское мое волненье и непостижимое для меня чувство умиленья. Наконец мать, помолясь, погасила свечки и легла на свою постель. Яркий свет потух, теплилась только тусклая лампада; не знаю, кто из нас заснул прежде. К большой моей досаде, я проснулся довольно поздно: мать была совсем одета; она обняла меня и, похристосовавшись заранее приготовленным яичком, ушла к бабушке. Вошел Евсеич, также похристосовался со мной, дал мне желтое яичко и сказал: «Эх, соколик, проспал! Ведь я говорил тебе, что надо посмотреть, как солнышко на восходе играет и радуется Христову воскресенью». Мне самому было очень досадно; я поспешил одеться, заглянул к сестрице и братцу, перецеловал их и побежал в тетушкину комнату, из которой видно было солнце, и, хотя оно уже стояло высоко, принялся смотреть на него сквозь мои кулаки. Мне показалось, что солнышко как будто прыгает, и я громко закричал: «Солнышко играет! Евсеич правду сказал». Мать вышла ко мне из бабушкиной горницы, улыбнулась моему восторгу и повела меня христосоваться к бабушке. Она сидела в шелковом платке и шушуне на дедушкиных креслах; мне показалось, что она еще более опустилась и постарела в своем праздничном платье. Бабушка не хотела разгавливаться до полученья петой пасхи и кулича, но мать сказала, что будет пить чай со сливками, и увела меня с собою.
вернуться
132
Эту сказку, которую слыхал я в продолжение нескольких годов не один десяток раз, потому что она мне очень нравилась, впоследствии выучил я наизусть и сам сказывал ее, со всеми прибаутками, ужимками, оханьем и вздыханьем Пелагеи. Я так хорошо ее передразнивал, что все домашние хохотали, слушая меня. Разумеется, потом я забыл свой рассказ; но теперь, восстановляя давно прошедшее в моей памяти, я неожиданно наткнулся на груду обломков этой сказки; много слов и выражений ожило для меня, и я попытался вспомнить ее. Странное сочетание восточного вымысла, восточной постройки и многих, очевидно переводных, выражений с приемами, образами и народною нашею речью, следы прикосновенья разных сказочников и сказочниц, – показались мне стоящими вниманья. Примеч. молодого Багрова. // Чтобы не прерывать рассказа о детстве, эта сказка помещается в приложении. С.А. (Примеч. автора.)
вернуться
133
Сандал – краска, извлекаемая из древесины различных деревьев при помощи спирта или эфира.
вернуться
134
Серпуха – желтая растительная краска для тканей.
Источник