Райчел мид сны суккуба читать онлайн

Райчел Мид

Сны суккуба

Посвящается Кристине, у которой моих книг больше, как я подозреваю, чем у меня самой.

Мне очень дороги твои дружба и поддержка.

БЛАГОДАРНОСТИ

Для того чтобы написать книгу, требуется население небольшого городка, а то и нескольких. Я благодарна всем друзьям и родственникам, которые мне помогали. Особенно команде первых читателей — Дэвиду, Джею и Марси. Спасибо вам, ребята, за то, что читали быстро и подбадривали меня, когда все получалось так, как задумано. Спасибо и за то, что давали знать, когда не получалось — будь то неудачный выбор слова или «чрезмерная эмоциональность и сентиментальность» Джорджины.

Огромное спасибо моему агенту Джиму Маккарти, который никогда не задерживается с ответом по электронной почте, ценными советами и заверениями в том, что я и в самом деле талантлива и умна. И моему издателю Джону Сконьямильо, который тоже всегда отвечает вовремя и весьма великодушен насчет крайних сроков.

Напоследок я должна горячо поблагодарить читателей за отклики, присылаемые постоянно по электронной почте и на блог. Увлеченность, с которой вы читаете мои книги, вдохновляет меня на продолжение.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Хотелось, чтобы парень поторопился. Я заскучала.

Увы, похоже, к финишу он придет не скоро. Брэд — или Брайан, или как там его звали — трудился, самозабвенно закрыв глаза, с таким усердием, словно секс требовал сосредоточенности не меньшей, чем операция на мозге или подъем штанги.

— Бретт, — простонала я.

Настало время пустить в ход тяжелую артиллерию.

Он открыл один глаз.

— Брайс.

— Брайс… — Я сделала вид, что приближаюсь к пику. — Пожалуйста… пожалуйста… не останавливайся.

Открылся второй глаз. Оба широко распахнулись.

Минутой позже все кончилось.

— Прости, — выдохнул он, скатившись с меня.

Вид у него был расстроенный.

— Я как-то… не подумал…

— Порядок, детка.

Я немного раскаивалась, что пришлось применить трюк «не останавливайся». Он срабатывал не всегда, но на некоторых парней это действовало.

— Все было изумительно.

И на самом деле я почти не лгала. Сам секс — так себе, но последовавшая волна… ощущение его жизни, его энергии, вливающихся в меня… это да. Это и впрямь было изумительно. Чем суккубы вроде меня, собственно говоря, и живут.

Он устало улыбнулся. Силы его струились сейчас в моем теле. Опустошенный, выжженный, вскоре он должен был заснуть и проспать чуть ли не сутки. Душа у него была хорошая, взяла я ее много… как и самой жизни. Теперь он проживет на несколько лет меньше — из-за меня.

Торопливо одеваясь, я старалась об этом не думать. Напомнила себе, как обычно, что должна заниматься этим ради выживания. К тому же таково требование моих инфернальных хозяев — регулярно совращать хороших людей. Из-за плохих я испытывала меньше угрызений совести, но они не соответствовали квотам ада.

Брайса мой поспешный уход удивил, но сил задержать меня у него не оставалось. Я пообещала позвонить — не собираясь этого делать — и, не успел он задремать, выскользнула из квартиры.

Перевоплотилась, едва ступив за дверь. С ним я была высокой черноволосой женщиной, теперь же снова приняла излюбленный вид — маленький рост, зелено-карие глаза, светло-каштановые волосы, отливающие золотом. Внешность я меняла всю жизнь, не останавливаясь на какой-то одной надолго.

Выбросив Брайса из головы, как и большинство мужчин, с которыми спала, я поехала к дому, почти уже ставшему для меня родным. То было желто-коричневое здание, в окружении других таких же, с безуспешной претензией на стильность архитектуры. Припарковав перед ним свой «пассат», я выудила из сумки ключ и вошла.

В доме царили тишина, покой, темнота. Часы показывали три пополуночи. Подойдя к спальне, я превратила свой наряд в красную ночную рубашку. И застыла в дверях, оттого что дыхание перехватило. Удивительно… столько времени прошло, я, казалось бы, уже привыкла к нему, и вид его не должен так меня волновать. Но волновал. Всякий раз.

Сет спал, разметавшись на постели, закинув руку за голову. Дышал глубоко, неровно, простыни сбились клубком вокруг длинного, худого тела. При луне цвета его светло-русых волос было не разглядеть, на солнце же они казались рыжеватыми. И, пока я любовалась им, тепло разливалось в груди. Не думала, что снова испытаю когда-нибудь подобные чувства, после веков… пустоты. Брайс ничего для меня не значил, а этот мужчина значил все.

Я легла рядом, и вокруг меня тут же обвились его руки. Повинуясь, видимо, инстинкту. Связь между нами была так глубока, что даже во сне мы не могли держаться друг от друга на расстоянии. Прижавшись щекой к груди Сета, согретая его теплом, я начала засыпать. Угрызения совести из-за Брайса отступили, остались лишь Сет и моя к нему любовь.

В сон я провалилась почти мгновенно. Хотя на самом деле оказалась словно бы и не во сне, во всяком случае, я там не действовала. А наблюдала за событиями со стороны, как в кино. Только, в отличие от кино, ощущала происходящее очень явственно. Звуки, запахи… все было даже живее, чем в реальности.

Сновиденная Джорджина находилась в какой-то незнакомой кухне. Светлой, полной самой современной техники — я готовлю редко, и мне столько никогда не требовалось. Джорджина стояла у раковины, погрузив руки по локоть в пенную воду, пахнувшую апельсинами. Она мыла посуду, что удивило меня настоящую… но мыла весьма небрежно, что не удивило. Лежавшие на полу детали разобранной посудомоечной машины объясняли, почему понадобилось делать это руками.

Из соседней комнаты доносилась песня «Sweet Home Alabama». Сновиденная я подпевала, моя посуду, и каким-то сюрреалистическим образом я настоящая ощущала ее счастье. В ее душе царили такой покой, такая радость, каких мне испытывать еще не приходилось. Настолько счастливой я не чувствовала себя даже с Сетом… а с ним я была счастлива чертовски. В тот миг я и представить себе не могла, что именно вызвало такие чувства у сновиденной Джорджины, занятой столь прозаическим делом, как мытье посуды.

Я проснулась.

К удивлению, за окном было утро, светлое, солнечное. Как пролетело время, я не заметила. Сон длился, казалось, всего минуту, но, судя по будильнику, прошло целых шесть часов. И, лишившись счастья, которое испытывала во сне, я почувствовала себя больной.

Странно… что-то не так. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, в чем дело, — я пуста. Энергия, необходимая для выживания, энергия, которую я украла у Брайса, пропала. Ее оставалось даже меньше, чем до того, как я с ним переспала. Немыслимо. Подобного притока жизненной силы должно было хватить недели на две по меньшей мере. И все же я чувствовала себя почти такой же высушенной, как он. Не настолько слабой, чтобы потерять способность к перевоплощению, однако новую дозу требовалось получить в ближайшие два дня.

— Что случилось? — послышался рядом сонный голос Сета.

Я повернула голову. Он, приподнявшись на локте, смотрел на меня с нежной улыбкой. Объяснять не хотелось. Пришлось бы упомянуть Брайса. И хотя Сет знал — теоретически, — что именно делала я для выживания, неведение было счастьем.

— Ничего, — сказала я.

Что-что, а лгать я умела. Он коснулся моей щеки.

— Я скучал по тебе вечером.

— Неправда. Ты развлекался с Кейди и О’Нейлом.

Он улыбнулся шире, глаза сделались мечтательными, взгляд обратился внутрь, как всегда, когда он думал о своих персонажах. За долгую жизнь меня не раз молили о любви короли и полководцы, однако даже мои чары не выдерживали порой конкуренции с людьми, жившими в воображении Сета.

К счастью, сегодня такого не случилось. Он вновь сосредоточился на мне.

— Нет. Куда им до тебя в ночной рубашке. Между прочим, это в духе Энн Секстон, помнишь ее «коричные сердечки из кондитерской»?

Только Сет мог цитировать в качестве комплимента поэтессу, страдавшую психическим расстройством. Я опустила взгляд, провела рукой по красному шелку.

— Да, — согласилась я, — смотрится неплохо. Пожалуй, в ней я выгляжу даже лучше, чем без нее.

Он усмехнулся.

— Нет, Фетида. Не лучше.

Я улыбнулась, как всегда, услышав ласковое имя, которое он придумал для меня. Фетида, мать Ахилла, меняющая обличья богиня, побежденная настойчивым смертным. И тут — что для сдержанного Сета было редкой пылкостью — он обнял меня и принялся целовать в шею.

— Эй, — сказала я, неохотно вырываясь. — На это времени нету. У меня дела. И еще я есть хочу.

— Понял, — пробормотал он, приближая губы к моим.

Я перестала сопротивляться. Целовался Сет потрясающе. Его поцелуи таяли на губах, словно сладкая вата, переполняя меня нежностью. Но растаять по-настоящему нам, увы, не дано. В выверенный с точностью до секунды — хоть по часам проверяй — момент он прервал поцелуй. Убрал руки. И посмотрел, улыбаясь, на меня, замершую в неуклюжей позе. Я тоже улыбнулась, подавив разочарование, которым обычно сопровождались эти отступления.

Но только так мы и могли, и, честно говоря, способ был неплох, учитывая сложность наших отношений. Мой друг Хью пошутил однажды, что, мол, все женщины воруют у мужчин душу, пробыв с ними достаточно долгое время. Со мной на это не требовались годы совместной жизни. Хватило бы и одного затяжного поцелуя. Такова сущность суккубов. Не я устанавливала эти правила, и не в моих силах прекратить ненамеренное воровство энергии при тесном физическом контакте. Правда, определить, случился ли контакт, я могла и старалась его не допускать. Я жаждала быть с Сетом, но жизнь у него, как у Брайса, воровать не желала.

Я села, собираясь встать, но Сет в то утро, видно, расхрабрился. Он обхватил меня за талию, посадил к себе на колени, прижал к груди и уткнулся небритым лицом в шею и волосы. Глубоко вздохнул, весь дрожа. Потом медленно выдохнул, словно пытаясь взять себя в руки, и обнял меня еще крепче.

— Джорджина, — шепнул в затылок.

Я закрыла глаза. Шутливое настроение пропало. Обоих накрыло темным облаком разгоравшегося желания и боязни того, что могло произойти.

— Джорджина, — повторил он голосом низким и хриплым.

Я почувствовала, как снова таю.

— Знаешь, почему говорят, что суккубы являются мужчинам во сне?

— Почему? — Голос у меня дрогнул.

— Потому что ты снишься мне каждую ночь.

Услышанные от кого другого, слова эти показались бы банальностью, но у него обрели вдруг глубину и значимость. Пытаясь совладать со взрывом эмоций, я зажмурилась еще крепче. Мне хотелось плакать. Хотелось заняться с ним любовью. Хотелось кричать. Иногда всего этого казалось слишком много. И чувств. И опасности. Слишком, слишком много.

Я открыла глаза и повернулась так, чтобы видеть его лицо. Некоторое время мы смотрели друг на друга, оба при этом желая большего, не в силах ни дать его, ни принять. И, первой отведя взгляд, я с сожалением высвободилась из объятий.

— Вставай. Завтракать пора.

Сет жил в университетском округе Сиэтла — «У-округе», как называли его местные, и поблизости было полно магазинов и ресторанов, обслуживавших студенческий городок. Мы устроились в маленьком кафе, и вскоре, под омлет и разговоры, этот смущающий момент был забыт. Потом, держась за руки, мы двинулись неторопливо по улице. И меня ждали дела, и Сету нужно было садиться за работу, но не хотелось расставаться.

Сет вдруг остановился.

— Джорджина.

— Что?

Он, вскинув брови, уставился куда-то на другую сторону улицы.

— Там стоит Джон Кьюсак.

Я проследила за его недоверчивым взглядом. Там и вправду, прислонясь к стене и покуривая сигарету, стоял мужчина, очень похожий на Джона Кьюсака. Я вздохнула.

— Это не Джон Кьюсак. Это Джером.

— Серьезно?

— Ну. Я же говорила тебе, что он похож на Джона Кьюсака.

— Ключевое слово — «похож». Этот тип на него вовсе не похож. Это он и есть.

— Нет. Уж поверь. — Заметив нетерпение на лице Джерома, я выпустила руку Сета. — Подожди, сейчас вернусь.

Перешла улицу и, приблизившись к своему начальнику, почувствовала, как меня окутала его аура.

Каждый бессмертный наделен уникальным излучением, а у Джерома, как у демона, оно было особенно сильным. Расходилось от него волнами жара — словно стоишь возле включенной духовки.

— Говори скорей, — сказала я. — Портишь мне романтическую интерлюдию. Как обычно.

Джером бросил сигарету, оттолкнул ее носком черного ботинка от Кеннета Коула. Презрительно глянул по сторонам.

— Романтика, здесь? Брось, Джорджина. Ее тут нет. Это местечко — даже не заправочный пункт на пути к романтике.

Я сердито уперла руку в бок. Когда бы Джером ни врывался в мою личную жизнь, это вечно предвещало множество бедствий, с которыми не хотелось иметь ничего общего. И что-то подсказывало мне, что нынешний раз исключением не станет.

— Чего ты хочешь?

— Тебя.

Я заморгала.

— В смысле?

— Сегодня вечером у нас собрание. Всего штата.

— Говоря «всего штата», ты и впрямь имеешь в виду весь штат?

В последний раз архидемон Сиэтла собирал всех своих подопечных для того, чтобы сообщить, что местный черт «не отвечает ожиданиям». Джером позволил нам попрощаться с ним, после чего низверг беднягу в огненные пучины ада. Грустно было, но место его занял мой друг Хью, и потерю я пережила. Оставалось надеяться, что у нынешнего собрания цель иная.

Джером бросил на меня раздраженный взгляд, говоривший, что я зря трачу его время.

— По-моему, я выразился вполне определенно.

— Во сколько?

— В семь. У Питера и Коди. Не опаздывай. Твое присутствие обязательно.

Гадство. Не меня ли собрались изгнать на сей раз? Вроде бы в последнее время я вела себя хорошо.

— А по какому поводу?

— Придешь — узнаешь. Не опаздывай, — повторил он.

Шагнув в сторону, в тень дома, демон растворился.

Мне сделалось не по себе. Демонам никогда не стоит доверять, а уж если они носят обличье капризных кинозвезд и являются с загадочными приглашениями — тем более.

— Все в порядке? — спросил Сет, когда я вернулась.

Я немного подумала.

— Да, в общем, как всегда.

Он благоразумно не стал уточнять, и мы, наконец, расстались. Мне ужасно хотелось знать, чему посвящено предстоящее собрание, но еще больше — что лишило меня ночью энергии. И, разъезжая по делам — бакалея, замена масла, универмаг «Мэйси», — я обнаружила, что снова и снова вспоминаю странный сон. Короткий, но такой яркий и живой. Почему-то я никак не могла перестать о нем думать.

Занятая этой загадкой, я не заметила, что уже семь часов. И, спохватившись, с тяжелым сердцем помчалась к Питеру, то и дело превышая скорость. Чудесно. Я таки опаздывала. Гнев начальства грозил обрушиться на мою голову, даже если собрание касалось вовсе не меня и моей будущей безработицы.

Излучения бессмертных я почувствовала футах в шести от двери в квартиру. Их было много. Ауры друзей, знакомые и любимые, различила сразу. С некоторой заминкой вспомнила, кому принадлежат остальные, — в районе Пагет-Саунда обитала целая толпа служителей ада, с которыми я встречалась довольно редко. Одно излучение вовсе не узнала. И еще одно… в нем было что-то знакомое, но понять, чье оно, я так и не смогла.

Прежде чем постучать, я решила, что собрание всего штата заслуживает большего, чем джинсы и тенниска, поэтому превратила свой наряд в коричневое платье с глубоким вырезом. Волосы сложились в аккуратный узел.

Открыла мне раздраженная вампирша, которую я едва помнила. Она дернула подбородком вместо приветствия и тут же вернулась к разговору с другой вампиршей — ту я тоже видела лишь однажды. Я подумала, что они, наверное, перевелись к нам из Такомы, которая, на мой взгляд, вполне могла быть частью самого ада.

Мой друг Хью, высокий, черноволосый, расхаживал по комнате, оживленно болтая с кем-то по сотовому. Джером с бокалом мартини развалился в кресле. В сторонке стояли, держась, как всегда, в тени, его заместительницы-демоницы, редко появлявшиеся на людях. Питер и Коди — вампиры и мои лучшие друзья — хохотали на кухне в компании еще каких-то служителей ада, которых я тоже знала плохо. Все вместе походило на обычную коктейльную вечеринку. И это внушало надежду, что никого нынче карать не собираются, иначе атмосфера не была бы такой непринужденной. Даже прихода моего никто не заметил, кроме Джерома.

— Опоздала на десять минут, — проворчал он.

— Эй, в свете принято…

Договорить не дала высоченная блондинка, чуть не сбившая меня с ног.

— О! Ты, наверно, Джорджина! Умираю, хочу познакомиться!

Я подняла взгляд на обтянутые спандексом груди пятого размера, а еще выше увидела огромные голубые глаза с невозможно длинными ресницами. Сверкнули в улыбке великолепные зубы.

Впадаю в ступор я редко, однако такое случается. Эта ходячая кукла Барби была суккубом. Новичком. Таким свеженьким и необтертым, что впору ожидать младенческого писка. Возраст я определила и по излучению, и по внешнему виду. Подобного обличья не принял бы ни один суккуб хоть с каким-то вкусом. Она перестаралась, сводя воедино все якобы привлекательные в мужских глазах части тела. И выглядела детищем Франкенштейна, поражающим воображение и в то же время анатомически невозможным.

Не замечая моего изумления и презрения, она затрясла мою руку с силой мамонта, чуть не сломала.

— Жду не дождусь начать с тобой работать! — заявила она. — Готова причинять страдания всем мужчинам до единого!

Наконец я обрела голос.

— Ты… ты кто?

— Твоя новая лучшая подруга, — сказал кто-то. — Ну-ка, ну-ка, дай на тебя взглянуть. Тауни нужен достойный образец для подражания.

Говоривший подошел к нам, и любопытство, которое вызвала у меня новенькая, развеялось, как пепел на ветру. Я забыла о ней. Узнала излучение, и мне стало дурно. Шея вспотела так, что промок воротничок платья.

То был мужчина ростом примерно с меня — а я невысокая, — оливково-смуглый. На голове больше помады, чем волос. Прекрасный костюм, определенно не из магазина готовой одежды. При виде моего остолбенения на его тонких губах появилась улыбочка.

— Малышка Лета подросла, играет теперь со взрослыми? — заговорил он тихо, так что слышала я одна.

Бессмертным вроде меня в этом мире почти нечего бояться. Тем не менее, есть трое существ, которых я боюсь безмерно. Это Лилит, королева суккубов, создание столь могущественное и прекрасное, что за один ее поцелуй я бы продала душу — еще раз. Это нефилим по имени Роман, сын Джерома, наполовину человек, имевший веские причины, чтобы выследить меня однажды и убить. Третий же, кто вызывал у меня страх, стоял сейчас передо мной.

Его звали Нифон, он черт — как и мой друг Хью. И занимался он, как прочие черти, всего двумя делами. Он исполнял административные поручения демонов, а главное, он заключал договоры со смертными, оценивал и покупал души.

Он тот самый черт, который купил мою.