Помню я летал во сне в тишине город спал

Когда ж то было? В самом начале семьдесят шестого, верно. Моё детство всё ещё стояло с грустной улыбкой за порогом, раздумывая, не вернуться ли на годик-другой. И, может поэтому, я никому не признавался, что песня вокально-инструментального ансамбля «Музыка» входит в мой список самых любимых. Она была слишком наивной, слишком сентиментальной, слишком детской с одной стороны и слишком взрослой с другой. До второй стороны мне было ещё далеко, но хотелось, чтобы все считали, что от первой я уже оттолкнулся.

А дома то и дело опускал корундовую иглу на медленное головокружение винилового диска. Мелодия завораживала, мелодия уносила в полёт, и слова песни наполняли этот полёт смыслом.

Верю, что наступит час —
Счастье вновь мне крылья даст.
Если я захочу —
Я полечу!

В конце января в тесной комнатке поселкового Дома Пионеров руководитель радиокружка Валерий Фёдорович ещё раз осмотрел чёрные шляпки транзисторов П4БЭ, прилепленные на дюралевый брусок самодельного радиатора, и сказал:
– Усилок готов, надо проверить.

Тогда Саня разыскал в путанице проводов смонтированного на монтажной плате микшера «маму» СШ-5 и подключил к ней сделанный днём раньше звукосниматель. Мы расселись по табуреткам: Саня с «акустикой». Вовка с самодельной, сверкающей полиэфирным лаком, бас-гитарой. Передо мной же, как самым неспособным к музыке, поставили пару бонгов и картонную коробку. Они изображали ударную установку.

– Сейчас вы услышите выступление вокально-инструментального ансамбля «Вьюга»! – дурашливо объявил Вовка.

Почему «Вьюга» – сомнений ни у кого не возникло. За замёрзшим окном порывы ветра с самого утра швырялись пригоршнями снега. А что дальше? Молчание затягивалось.

– Давайте что-нибудь любимое, – подмигнул мне с улыбкой Саня и уверенно взял первый аккорд.

Откуда? – мучительно думал я, пытаясь изобразить пионерскими барабанными палочками ритм на картонной коробке, – Откуда он узнал, как угадал, что мне нравится эта песня?

Наши голоса, искажаемые пожелтевшими от времени параллелепипедам старых ламповых микрофонов, жалко тянули, кто в лес, кто по дрова. Ритм дёргался, но мелодия держалась. А к последнему куплету она совсем окрепла, подтянула ритм, и даже голоса спелись в некое подобие гармонии. Вполне нормально для первого раза!

В тишине, пришедшей за последним аккордом, я понял – ничего Саня не угадывал. Это была и его любимая песня. Да и Вовкина, похоже, тоже.

Больше я ни разу не сидел за ударной установкой, нигде не выступал и даже про себя никогда не пел эту песню. А «Вьюга» держалась почти год, меняя состав и инструменты, и играла на танцевальных вечерах.

Во всей этой истории преследует меня некое дежавю. Саня играл начало песни так же, как здесь, на ютубовском клипе в начале этого поста. А я точно помню, как спорил с ним, что надо не так, что на виниле у меня дома первые аккорды песни и ритм другие. Может, был ещё исполнитель песни «Я полечу»? Перекопал Ютуб, не нашел.

Есть исходный англоязычный вариант песни – Vanity Fare “Early In The Morning”:

Но, проснувшись рано утром,
Ранним-ранним утром я, как будто,
Вижу, как предчувствия волною
Набегают на меня.
Птичий щебет на подушке,
И в плакучей иве нету грусти.
Снова солнце светит,
Ты в пути, и скоро ты придёшь,
Ты придёшь…

Перевод от Zver (С)

Слова другие, а мелодия такая же. Не та, что подсказывает мне память.

Теперь не узнать, конечно, откуда, из какой ветки Эвереттовского многомирия пришло воспоминание о другом варианте песни. Разве что…

Разве что получится когда-нибудь слетать хоть ненадолго туда, в тот далёкий год.

Я мечтаю не напрасно:
Я опять увижу сон прекрасный…

🙂