Полеты во сне и наяву фильм 1982 актеры
Если копнуть поглубже советский кинематограф, то мы найдём целый пласт удивительного и невероятного по силе драматизма «несоветское» кино. Где герой, широко и уверенно шагая по «стране советов», уступил место «антигерою», человеку, переживающему глубокий психологический кризис. Как манифест неустроенности и неудовлетворённости жизнью и психологических проблем поколения 70-80-х, появились фильмы «Отпуск в сентябре» Мельникова, «Осенний марафон» Данелии, «Солярис» Тарковского и другие.
Вот и картина Романа Балаяна «Полёты во сне и наяву», вышедшая в 1982 году, весьма показательна, поскольку появилась сразу после смерти Брежнева и его страшной эпохи застоя. Со сценаристом Виктором Мережко молодого талантливого режиссёра Романа Балаяна познакомил Никита Михалков. Недавно Мережко только написал сценарий к фильму Михалкова «Родня». И Балаян рассказал драматургу о своих снах: «Мне снится сон, будто я с высокой горы вниз бросаюсь, лечу, как орёл, а потом падаю, разбиваюсь. Просыпаюсь и понимаю: сам я в говне». Так был написан сценарий, который, к удивлению многих, приняли в работу.
Олег Янковский в фильме “Полёты во сне и наяву” (1982)
Сценарий писался с прицелом на Никиту Михалкова, именно он должен был играть главную роль. Но тут Балаян случайно увидел Олега Янковского в фильме «Мы, нижеподписавшиеся». Режиссёр увидел, как актёр режет лимон, просто режет лимон, с каким выражением лица… И понял, именно Янковский и есть его Макаров. Никита Михалков герой, человек цельный, сильный, это видно в каждом слове, в каждом жесте. А здесь нужен был другой герой, вернее, антигерой. Янковский с радостью согласился, прочитав сценарий. И благодарил Балаяна за такую замечательную роль.
Олег Янковский и Никита Михалков в фильме “Полёты во сне и наяву” (1982)
И вот перед нами Сергей Макаров, рядовой чертёжник рядовой канторы под вывеской архитектурного бюро. Ему — 40 лет. Жизнь неустроена. За такой же “вывеской” благополучия советского человека, у которого есть квартира, машина, жена и дочь, любовница и, казалось бы всё, скрывается совсем другой персонаж.
А на самом деле, машина не твоя, квартира, в которой всё ненавистно, есть жена и любовница, которых ты не любишь. И никаких планов на будущее, потому, что невозможно что-то построить на пустоте. Ни одного цельного поступка в его жизни нет, а есть непрекращающаяся ложь всём и вся, клоунская маска «самоиронии», которая всем опостылела и самому её владельцу. Чему можно радоваться, если годами ты не виделся со старенькой мамой, если через три дня у тебя юбилей, а за плечами ничего нет. Остаётся только кукарекать под столом. Герой Олега Янковского даже одет весь фильм в один и тот же растянутый свитер и потёртые джинсы, словно демонстрация внешних жалких попыток сохранения молодости, между тем как жизнь упорно перевалила за половину.
Олег Янковский в фильме “Полёты во сне и наяву” (1982)
И опереться не на кого. Не зря в сцене, когда жена Наташа застукала его с любовницей Алисой, он, усмехаясь, произносит: «Вот сидят две женщины, одинаково для меня близкие, одинаково дорогие, но с одной меня не связывает ничего, кроме долга, с другой все, кроме долга. Вот, спрашивается, что же делать бедному Ерёме? Бабоньки, милые, дорогие, через три дня сорок лет, дурак дураком, к кому из вас прислониться?» Алиса предлагает ему прислониться к телеграфному столбу. Даже молодая женщина понимает, что пустота и разочарование жизнью разъедает его изнутри, словно металл ржавчина.
Олег Янковский и Елена Костина в фильме “Полёты во сне и наяву”
Кульминацией картины «Полёты во сне и наяву» становится праздник дня рождения, который едва не оборачивается днём смерти. Где сходятся все персонажи, где праздник превращается в этакий шутовской маскарад. Последнюю попытку героя зацепиться за что-то невидимое, удержаться над пропастью, крикнуть: «Ещё не всё потеряно, я человек, я — герой!». И зритель сопереживает этому Макарову и понимает, раз у него болит внутри, значит действительно, не всё потеряно.
Олег Янковский в фильме “Полёты во сне и наяву”
Кстати, в первоначальном сценарии у Виктора Мережко герой Олега Янковского погибает. Роман Балаян отказался от такого финала принципиально. «Помните „Полёты во сне и наяву“ — когда бежит с “факелом” взрослый человек, когда мой герой зарывается в сено и застывает в эмбриональном положении? От безысходности, от пустоты. Это было отражением состояния большого числа интеллигентных людей. Умных, образованных, но неприкаянных, растрачивающих себя попусту. Рефлексия. Есть такое определение: лишний человек», — рассказывает Роман Балаян.
Олег Янковский в фильме “Полёты во сне и наяву”
Ну кто из нас не переживал душевного кризиса, неуверенности в себе, внутреннего разлада с собой, чувства разочарования и утраченных иллюзий. Это свойственно любому человеку, в котором говорит голос совести, способного переоценить свои жизненные и нравственные устои. И в конце концов, после нас остаются наши дела.
Олег Янковский в фильме “Полёты во сне и наяву”
И потому современный «антигерой» Олега Янковского перекликается с чеховскими персонажами. Разве они не мучились осознанием бессмысленности существования? Вспомним Платонова из «Неоконченной пьесы для механического пианино» Никиты Михалкова. Разве не переживал он душевный кризис и в возрасте на пять лет моложе нашего Макарова. «Мне 35 лет! Наполеон был генералом! Лермонтов уже 9 лет, как лежал в могиле! 35 лет! А я ещё ни черта в этой жизни не сделал!..», — кричал он. И даже в неудачной попытке покончить с собой, когда Платонов бросается в реку, видится его отчаянное стремление доказать, прежде всего себе, что он мужественный человек, что он способен на поступок. И вся трагедия заключается в том, что на Поступок ни он , ни другие персонажи Чехова из «Неоконченной пьесы для механического пианино» уже не способны.
Кадр из фильма «Неоконченная пьеса для механического пианино» (1977)
Игрой Олега Янковского можно восхищаться. Весь его талант и актёрское обаяние, жесты, мимика и внутренний огонь способны расположить нас к этому погибающему человеку. Как чеховский Платонов, Макаров может ещё совершить Поступок.
Олег Янковский в то же самое время снимался у Микаэляна в фильме «Влюблён по собственному желанию». По мнению актёра обе роли перекликались между собой, создавая новый тип антигероя, «лишнего человека». «Для меня это были две ипостаси одной роли. Про себя я ту свою жизнь называл „Бермудский треугольник“. Я разрывался между городом Владимиром (Балаян). Подмосковьем (Микаэлян) и Москвой (театр). Вечером я за рулём во Владимир, на рассвете в Москву. Я спал по 3—4 часа в сутки. Но был на подъёме, сильнейший импульс давало то, что нравилось работать, роли нравились. Исповедь. Искренность. Доброта», — вспоминает Олег Янковский.
Олег Янковский и Александр Адабашьян в фильме “Полёты во сне и наяву”
Фильм Романа Балаяна «Полёты во сне и наяву» имел огромный зрительский успех. И хотя Балаяну пришлось отстаивать судьбу картины в Госкино СССР, объясняя, что фильм не подрывает основы советской власти, а картина о человеке, который не хочет строить коммунизм, фильм всё-таки нашёл дорогу к зрителю. Да и зрители уже слабо реагировали на коммунистические лозунги. И хотя фильм пытались затушевать на фоне комедийной мелодрамы «Влюблён по собственному желанию» (а два фильма с участием Янковского вышли на экраны практически одновременно), фильм Романа Балаяна «Полёты…» даже обогнала конкурента. Картина получила не только признание зрителей, но и одобрение критиков и прессы.
Роман Балаян с командой на съёмках картины “Полёты во сне и наяву”
В картине есть, конечно, какая-то недосказанность, неопределённость. Даже загадка. Герой Янковского не только балансирует между полётами и явью, правдой и ложью, и даже жизнью и смертью, но постоянно ускользает от нас его тайна, куда же в конечном счёте стремиться Макаров. И почему ему и его окружающим, хорошим вобщем-то людям, так не везёт, и почему им так больно? Об этом стоит задуматься.
Не забывайте подписываться на канал, чтобы не пропустить самое интересное. Комментарии и мнения приветствуются! Друзья, написать статью – большой труд, поставить лайк – мгновение!
Источник
Автор:
16 марта 2018 08:57
Как Олег Янковский попал в «Бермудский треугольник», каким должен был быть финал и почему Никита Михалков обиделся на друга.
Источник:
Идея снять фильм о человеке, который на пороге сорокалетия решил оглянуться на прожитую жизнь, пришла к Роману Балаяну, когда он переживал не лучший период в жизни. Режиссёру был 41 год, поэтому переживания героя ему были понятны, кроме этого после удачной экранизации рассказов Ивана Тургенева «Бирюк» перед ним как будто закрылись двери в кино. Пять лет он не мог пробить ни один сценарий. Ему предлагали снимать фильмы про рабочих, а он хотел снимать совсем другое кино про других людей…
Источник:
Своими идеями и переживаниями Балаян поделился со своим другом и коллегой Никитой Михалковым, и тот посоветовал обратиться к сценаристу Виктору Мережко. Тот сначала отказался, говорил, что не знает о чём писать. «Напиши про меня. Все время мне снится, как будто я стою на горе высокой и потом лечу вниз. Просыпаюсь, я опять на земле: один со всеми проблемами, жена ругается, что денег нет, дети орут — кушать хотят…» — сказал Балаян, и Мережко сразу придумал название «Полёты во сне и наяву». Потом вспомнил историю брата, который в сорок лет не мог найти себя, и сел за сценарий.
Источник:
В главной роли сценарист видел Никиту Михалкова и писал героя «под него». Но Балаян посмотрел фильм «Мы, нижеподписавшиеся» с Олегом Янковским и попросил Мережко познакомить его с актёром. Никита Михалков потом обижался на сценариста — он знал, что роль пишется для него, а друг пошёл на поводу у режиссёра… В фильме Михалков все-таки появился — специально для него был придуман эпизод со съёмками, в котором он сыграл режиссёра. Для главной роли режиссёр посчитал его слишком оптимистичным и жизнерадостным.
Источник:
В эпизоде со съёмками фильма герой Олега Янковского обращается к одному из актёров: «Кузнечик, да?». Это на самом деле был Кузнечик — актёр Сергей Иванов, который играл лейтенанта с таким прозвищем в фильме «В бой идут одни старики».
Источник:
Самому Янковскому пришлось разрываться между Владимиром, где снимались «Полёты…», Подмосковьем, где шли съёмки комедии «Влюблён по собственному желанию», и Москвой — спектакли в Ленкоме никто не отменял. Актёр спал по 3−4 часа, а большую часть свободного времени проводил за рулем по пути от сцены до какой-нибудь из съёмочных площадок. Этот период он называл «Бермудский треугольник», а к своим героям — Сергею Макарову и Игорю Брагину — относился как одному человеку в разных проявлениях.
Источник:
По сценарию Сергей Макаров в финале фильма должен был погибнуть — на пикнике он падал с дерева и разбивался. Но такой финал не нравился ни режиссёру, ни исполнителю главной роли… Новый финал придумал сам Роман Балаян — по дороге на съёмочную площадку он увидел стога сена в тумане и катающихся между ними мальчишек на велосипедах. Картина показалась ему очень атмосферной и в конце фильма Макаров бежит за мальчиками, а потом падает в стог сена.
Источник:
Многие актёры в фильме появились по воле случая. Жену главного героя сыграла супруга Олега Янковского — актриса Людмила Зорина, она пришла на съёмочную площадку вместе с мужем. Олег Меньшиков появился уже по ходу съёмок — режиссёр решил, что главному герою надо противопоставить кого-то помоложе и пободрее. На стадии озвучания к творческой группе присоединился актёр Юрий Богатырёв — он говорил за уехавшего в командировку Александра Адабашьяна.
Источник:
Олег Янковский за роль Сергея Макарова получил Государственную премию, а вот фильму была присвоена только вторая прокатная категория — его показывали на окраинах крупных городов. Но именно этот факт заинтересовал зарубежных прокатчиков, они решили, что это запрещённый в СССР фильм и поэтому охотно его покупали. Сценаристы предложили режиссёру снять продолжение и даже написали черновой сценарий под названием «Каждый третий, или Дальше будут драконы», но Балаян отказался со словами, что это будет самоцитирование и самоистязание. Однако режиссёр настолько сработался с Олегом Янковским, что снял его ещё в пяти фильмах.
Источник:
Источник:
Ссылки по теме:
Понравился пост? Поддержи Фишки, нажми:
Источник
| Средняя оценка: 1982. СССР. 92 минуты. Жанр: драма. Режиссер: В главных ролях: Олег Янковский, Людмила Зорина, Елена Костина. Интересные факты о фильме: Государственная премия СССР — Роману Балаяну, Виктору Мережко, Вилену Калюте, Олегу Янковскому (1987). – роль Александра Адабашьяна озвучивал Юрий Богатырев. По словам Адабашьяна, в тот момент он был в командировке и не мог присутствовать на “озвучке”. – роман Балаян рассказывал, что сценарий Мережко изначально был рассчитан на Никиту Михалкова. Однако в один прекрасный вечер Балаян увидел по телевидению фильм “Мы, нижеподписавшиеся…” и понял, что главную роль должен играть Янковский. Он “предал” своего друга Михалкова; это не помешало Михалкову появиться в фильме в небольшом, но запоминающемся эпизоде. – лидер проката – фильм посмотрели 6.4 миллиона зрителей. – небольшая роль Олега Меньшикова появилась в фильме независимо от сценария. В какой-то момент Балаян решил, что главного героя надо уравновесить героем помоложе. Он пригласил Меньшикова, который сыграл одну из первых своих ролей. Версия для печати |
Мор:
Рецензия на фильм “Полеты во сне и наяву”
Главному герою фильма через пару дней исполняется 40 лет, и он приступает к разрушению несущих конструкций своей нехитрой жизни с дурацкой ухмылочкой и ужимками фигляра. В результате он остается без всего, но это все и не было ему по-настоящему нужно — в своем стеклянном мутном футляре он не видит в том, что имеет, ценности. Оставив жену, поволочившись за молоденькой грациозной девчонкой, получив в морду от грабителей и в очередной раз заняв пятьдесят рублей у загадочной молчаливой женщины, которая много лет любит его (отличная роль Гурченко), главный герой продувает ухажеру своей молодой пассии и кукарекает на вечеринке в честь дня рожденья. Это и есть итог всей его жизни — итог жизни множества людей, вынужденных переосмысливать свой собственный путь и оставаться ни с чем. Экзистенциальная советская драма о кризисе ценностей, несоответствии характера возрасту и просто о потерявшемся человеке, бессмысленно грезящем об уходящих или даже не появлявшихся возможностях. Грезящем туманно, словно во сне, о чем-то ином, но не находящем этого.
Главную роль исполняет Янковский, причем по сюжету все женские персонажи (за исключением эпизодических) увлекаются или увлекались им. Герой Янковского ведет себя, как вульгарный и себялюбивый урод, поэтому восторг окружающих, прощающих ему все, чрезмерно добрых и терпеливых, удивляет. Например, сцена в бюро выглядит безобразно и неправдоподобно. Именно поэтому драма и страдание главного героя не вызывают сочувствия, он черств и погружен в себя, рассматривая весь мир как приложение к его несчастливой судьбе. Интеллектуально его метания и попытки выбраться куда-то вовне (не увенчивающиеся успехом) понятны, его положение мрачно и может служить плохим предзнаменованием, но эмоционально фильм не вызывает реакции. Интересно, что у советской публики судьба Сергея Макарова вызвала сочувствие и любопытство, Балаяну предлагали сделать продолжение. Думаю, что картина ничуть не устарела и сейчас, но, несмотря на отличные актерские работы и злободневность темы, фильм прекрасно вписывается в линейку беспросветных и тоскливых драм восьмидесятых.
Отдельно хочется сказать о Гурченко — потрясающая все-таки женщина. Поза, взгляд — и вот уже получилась загадка. Как ей это удается?
Владимир Гордеев:
Бег зайца через поля
Не знаю, кому как, а мне герой Янковского симпатичен. Потому что томящийся бедолага. Инженер конструкторского бюро, тесной комнатушки, куда понабилось всякого разного, а на самом деле одинакового народу – “синих чулков”, дремотных и ленивых, амебообразных. Даром, что разного возраста. Это у Сережи возраст – средний. Через три дня – юбилей, сорок лет. И вот значит этот вот Сережа, которого блестяще играет Янковский (Балаян, по-моему, вообще – его режиссер), находится в таком странном состоянии, которое, говорят, наступает через каждые 12 лет. Типа, переходный возраст. Как сказала одна наша приятельница – у Сережи-Олега Янковского кризис среднего возраста, который для советского интеллигента выражался таким вот образом. Каким таким? Сережа “бесится”, “дурит”. Он прогуливает работу, посещает съемочную площадку и докапывается до самого Никиты Михалкова, унижает юных коллег, изменяет жене, пытается удрать от гаишника, на своем юбилее имитирует самоубийство.
Мне кажется, что режиссер неспроста выбрал Янковского на эту роль. Будучи звездой советского кино, Янковский убедителен в роли чувака, вообразившего себя пупом вселенной и даже имеющего с этого горячего убеждения дивиденды: вокруг Сережи вьется толпа женщин, и, что симптоматично, всех актрис, которые изображают этот рой, зовут Людмилами. В фильме даже снялась реальная жена Янковского, тоже, конечно, Людмила. Созданный образ “любимца женщин” – “как у Жапризо” – особенно заостряет конфликт героя с окружающей его действительностью, серой, осенней, провинциальной. Ведь, казалось бы, чего тебе не хватает, когда вокруг столько Людмил, и ты окружен любовью? Но проблема в том, что жизнь – ненастоящая, и людмилы, соответственно, ненастоящие. Сережа жаждет свободы. Оторваться от земли и полететь. Но желание полета у Сережи какое-то смутное, поэтому окружающие его люди смеются над его “лекциями” о полетах во сне и наяву. Усилия, которые предпринимает Сережа, направлены не только на себя, но и на людей. Он пытается их растормошить, ибо знает: пройдет какое-то время, и он сам свыкнется с рутиной, обретет скучную, унылую, конформисткую дружелюбность, вроде той, которая присуща начальнику отдела (О.Табаков). Сережа “дурит”, и этим отчасти напоминает учителя дзэн-буддизма, когда тот нелепыми поступками, “постыдными” для взрослого человека, сбивает людей с толку и переводит их сознание на другой уровень. Но Сережа, к сожалению, не мастер дзэна, у него отсутствуют четкие ориентиры. Он слишком суетлив — и его суетливость хорошо очень показана. Поэтому “полеты в небе” превращаются в “бег зайца через поля” — Сережа действительно бегает в фильме через осенние поля, чтобы затем, несолоно хлебавши, вернуться к людям и начать все заново.
Юлия Ульяновская:
Рецензия на фильм “Полеты во сне и наяву”
“О чем этот фильм?” — спросила я. “Про одного там, который всем врал” — ответил Вовва. Я сразу вспомнила “Осенний марафон” и “Мертвые души”, испытала душевные корчи, но дело есть дело – стала смотреть.
Пленка Шосткинского завода “Свема” — это веха. Она такая же уныло желто-зеленая и такая же мрачная, как мои воспоминания о восьмидесятых годах. В те годы актер Янковский был кумиром миллионов, звездой, писаным красавцем. Фильм с ним был обречен на внимание и, как следствие, успех. Если кто-то желал громко заявить о чем-либо посредством кино, он просто обязан был ангажировать этого сутулого мужчину с асимметричной гасконской физиономией. Режиссеру Балаяну было что сообщить. Ему очень хотелось рассказать советским гражданам о том, чего у них как бы не было. В свете популярной аксиомы, созданной поэтом Лебедевым-Шмидтгофом – “Эх, хорошо в стране советской жить!” — у граждан не было вовсе не секса, как полагают до сих пор многие, а права на депрессию и возрастные кризисы. Режиссер Балаян предложил зрителю историю мужчины Серёжи, находящегося в самом эпицентре борьбы с наступающим сорокалетием. Мужчина Серёжа – существо лживое и хамоватое, при этом артистичное и беспомощное. Он начинает свой день, наговорив жене глупостей вперемешку с гадостями, затем отправляется на работу, где беззастенчиво врет начальнику отдела о больной матери и доводит юную сотрудницу до слез. После чего удовлетворенно сваливает на Жигулях за младой любовницей Алисой, чтоб помчать ее на пикник (отчего-то я уверена, что на роль Алисы приглашали Друбич — уж очень знакомый типаж). В фильме есть прекрасная сцена, апофеоз альфонсирующего кобеля, и сцена эта превысила уровень моей критики настолько, что после нее я перестала плевать в изображение Янковского и стала просто смотреть кино. Мужчина Серёжа сидит за рулем в машине, даденной ему по доверенности влюбленной женщиной с работы, и на заднем сидении у него – жена с авоськами после пробега по магазинам в обеденный перерыв, а на пассажирском – девушка Алиса, щебечущая про пленэр и дачку. И вместо того, чтобы немедленно провалиться к чертовой матери в преисподнюю, Серёжа весело объясняет им – это знаменитая сентенция – “с одной из вас меня не связывает ничего кроме долга, с другой – все кроме долга”, к тому же (давай курсив!) надеясь на понимание. До этого момента я смотрела фильм кровожадно, питаемая лишь надеждой, что в конце Серёжу постигнет ужасная мучительная смерть, усугубленная полным осознанием своих ошибок без права исправления. Злопыхать после этой сцены у меня не осталось нервов. Балаян – мастер и умница.
Кошмар, в котором мечется мужчина Серёжа, можно объяснить его личной нереализованностью – такой импозант, а сидит в затхлом конструкторском бюро под начальством кота Матроскина. Тянется ко всему веселому и интересному, а кругом как сговорились – требуют остепениться и выйти вон со съемочной площадки, где снимает кино Генри Баскервиль. Его привлекает свежесть молодых, но молодость в лице Константина Ромина смеется над нелепой несовременностью Серёжи, и легко осаживает его куковать под столом. Через всё это безобразие с первого кадра тянется – мать, мать, мать. Несмотря на безысходность, которой несёт от человека, горько плачущего в холодной глубине сырого стога, у него все же остается один путь – ненавистный и необходимый – приехать в Тайный город и взглянуть этой пресловутой матери в глаза, чтоб увидеть там себя как есть: изношенным, никчемным и безусловно любимым. Но этого нам не покажут, конечно, оставив самих домысливать, как поступит персонаж Янковского, выбравшись из-под сена и утерев сопли с лукавой рожи рукавом растянутого свитера.
Будучи стройным и лаконичным при своей почти скандальной откровенности и расхлябанности, содержа в себе вопросы от масштабных – о смысле жизни, например, до мелочных – откуда здесь все эти пляшущие люди с транзистором, фильм и раздражает, и притягивает. В нем нет ответов, нет выходов, только герметичная данность. Я в нем увязла и часто в мыслях к нему возвращаюсь, и это нездорОво. За это нездоровье я ставлю ему своё субъективное четыре, хоть он и сделан на пять.
Дмитрий Савочкин:
Рецензия на фильм “Полеты во сне и наяву”
Хорошее кино, хорошо, качественно сделанное, но настолько далёкое от меня, моей жизни и моего мира, что, откровенно говоря, всю картину я боролся со смешанным чувством скуки и отвращения.
Фильм про сорокалентнего долбоёба. Про уёбище, прожившее жизнь, и не нажившее мозгов. И в этом его трагедия, как, впрочем, трагедия половины “поколения застоя”. Советский Союз умудрился наштамповать дикое множество “великовозрастных дитять”, людей, которые внешне, формально, могли соответствовать нормам, что-то делать, чего-то достигать, и выглядеть нормальными и успешными. А на деле же они вообще не были людьми. Так — насекомые. Не обладающие индивидуальностью, не умеющие отличаться, но главное — решительно не понимающими парадигму ответственности, прежде всего за свою собственную жизнь. Есть себе течение — ты по нему и плывёшь…
Долбоёб, о котором идёт речь в фильме, не совсем такой. Я называю его долбоёбом не потому, что у него что-то не получается, он устраивает глупые клоунады всю картину, или он запутался. Кто угодно может запутаться, или устроить глупую клоунаду. И у каждого человека временами ничего не получается (самый лучший эпизод фильма “Гонщики” Роберта Родригеса — это испорченные кадры, показанные после финальных титров; последней там идёт сцена, где Аркетт щёлкает зажигалкой, и никак не может её зажечь. В конце концов он проникновенно смотрит в камеру, и говорит: “Бывают такие периоды, когда нихуя не получается”. Клацает зажигалкой, и прикуривает). Главный герой — долбоёб не потому, что что-то делает, и не достигает, а потому, что нихуя не делает. Потому что он не знает, чего хочет достигнуть.
У чувака нет ориентиров. Нет целей. Нет понимания того, чего ему хочется в этой жизни. И поэтому он — сорокалетний долбоёб. Потому что трепетные игры в “хочу — не хочу” с самим собой — это удел семнадцатилетних писюх. А в сорок лет не знать, чего тебе нужно — это очень печально, други мои. Это тяжёлый диагноз. Это неизлечимо.
По отношению к этому герою у меня нет сочувствия, нет сопереживания, нет вообще никаких чувств, кроме скуки. Шёл бы ты отсюда, а? Ну зачем тебе эти проблемы — милиция, разборки… Ну всё, давай. Домой иди.
Источник