Под плюшевого пледа вчерашний вызываю сон
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
Анализ стихотворения «Под лаской плюшевого пледа» Цветаевой
Стихотворение «Под лаской плюшевого пледа» было написано Цветаевой в 1914 г. Так как оно относится к жанру любовной лирики, исследователи творчества поэтессы долго пытались разгадать, кем был ее тайный любовник. В это время Цветаева жила вместе с подругой С. Парнок. В начале XX века интимная близость между двумя женщинами считалась недопустимым и резко осуждаемым явлением. В настоящее время практически не вызывает сомнений, что произведение посвящено именно С. Парнок.
Анализ стихотворения косвенно подтверждает наличие близости между подругами. Главный вопрос, над которым мучительно размышляет лирическая героиня, — кто главенствовал в этом романе («Чья победа? — Кто побежден?»). Для однополой любви это обычное явление. Тем более обе женщины были сильными творческими личностями, и между ними невольно возникало соперничество.
Цветаевой не дает покоя еще один серьезный вопрос — «Была ль любовь?». Обе женщины прекрасно понимали противоестественность своих отношений. Об этом невозможно было говорить открыто. В таких условиях роман был изначально обречен. Женщины прожили вместе около двух лет, после чего расстались навсегда. Возможно, поэтесса, разъехавшись в 1914 г. с мужем, просто нашла в подруге самого близкого человека, способного понять и разделить ее печаль. О настоящей любви в таком случае говорить не приходится. Все произошло во внезапном отчаянном порыве («Кто был охотник? — Кто — добыча?»). Сама поэтесса называет эти отношения «поединком своеволий».
Наконец, Цветаева размышляет о том, испытывал ли Парнок такие же чувства? («Чье сердце… летело вскачь?»). Со стороны подруги это могла быть жалость или просто игра.
Стихотворение насыщено риторическими вопросами, обращенными одновременно к собеседнице и к самой лирической героине. Финальные строки («…победила ль? Побеждена ль?») просто «повисают» в воздухе. Возникает ощущение, что ответов на них Цветаевой так и не суждено никогда найти.
Можно по-разному относиться к однополой любви, но нельзя не признать, что стихотворение «Под лаской плюшевого пледа» — великолепный образец философско-любовной лирики. Нельзя с уверенностью утверждать, что в нем идет речь об отношениях между двумя женщинами. Но с удивительной яркостью и силой продемонстрированы страдания влюбленного (или только думающего так) человека.
- Следующий стих → Марина Цветаева — Рождественская дама
- Предыдущий стих → Марина Цветаева — Пушкинский гений
Читать стих поэта Марина Цветаева — Под лаской плюшевого пледа на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.
Источник
Марина Цветаева, новое:
— Пора! для этого огня —
Стара!
— Любовь — старей меня!
— Пятидесяти январей
Гора!
— Любовь — ещё старей:
Стара, как хвощ, стара, как змей,…
С улыбкой на розовых лицах
Стоим у скалы мы во мраке.
Сгорело бы небо в зарницах
При первом решительном знаке,
И рухнула в бездну скала бы
При…
Минут годы, и вот означенный
Камень, плоским сменённый, снят.
Нашу гору застроят дачами, —
Палисадниками стеснят.
Говорят, на таких окраинах…
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет всё, что пело и боролось,…
Дома до звёзд, а небо ниже,
Земля в чаду ему близка.
В большом и радостном Париже
Всё та же тайная тоска.
Шумны вечерние бульвары,
Последний…
Любите поэзию?
Интересные цитаты
Если у тебя спрошено будет: что полезнее, солнце или месяц? — ответствуй: месяц. Ибо солнце светит днём, когда и без того светло; а месяц — ночью.
Свои пожелания по работе сайта вы можете оставить в нашей гостевой книге.
Марина Цветаева, самые читаемые стихотворения:
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами,
Что никогда тяжёлый шар земной
Не уплывёт под нашими ногами.
Мне…Вчера ещё в глаза глядел,
А нынче — всё косится в сторону!
Вчера ещё до птиц сидел, —
Все жаворонки нынче — вороны!Я глупая, а ты умён,
Живой…Быть нежной, бешеной и шумной,
— Так жаждать жить! —
Очаровательной и умной, —
Прелестной быть!Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины……Я бы хотела жить с Вами
В маленьком городе,
Где вечные сумерки
И вечные колокола.
И в маленькой деревенской гостинице —
Тонкий звон…Дружить со мной нельзя, любить меня — не можно!
Прекрасные глаза, глядите осторожно!Баркасу должно плыть, а мельнице — вертеться.
Тебе ль…Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать — куда Вам путь,
И где — пристанище.Я вижу: мачта корабля,
И Вы — на палубе…
Вы — в…Осыпались листья над Вашей могилой,
И пахнет зимой.
Послушайте, мёртвый, послушайте, милый:
Вы всё-таки мой.Смеётесь! — В блаженной крылатке…
— Я этого не хотел.
Не этого. (Молча: слушай!
Хотеть — это дело тел,
А мы друг для друга — душиОтныне…) — И не сказал.
(Да, в час, когда…Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе… — Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы.Разлюбите меня, все разлюбите!…
Движение губ ловлю.
И знаю — не скажет первым.
— Не любите? — Нет, люблю.
— Не любите! — Но истерзан,Но выпит, но изведён.
(Орлом озирая…
Лучшая поэзия, читайте на сайте
Что стоит прочитать?
«Слушай песню ветра» — роман довольно ёмкий, светлый, дружелюбный и лёгкий — той самой лёгкостью, что позволяет…
Источник
Софья Парнок и Марина Цветаева
И лоб Ваш властолюбивый
Под тяжестью рыжей каски,
Не женщина и не мальчик,
Но что-то сильнее меня!
16 октября 1914 года в доме Аделаиды Казимировны Герцык-Жуковской, где проходили модные в те времена литературно-музыкальные салонные вечера, они знакомятся – Софья Парнок и Марина Цветаева. Два поэта, две уникальные личности.
Актриса Позоева Е.В. воспоминала: «Марина была очень умна. Наверное, очень талантлива. Но человек она была холодный, жесткий; она никого не любила. … Часто она появлялась в черном … как королева… и все шептали: «Это Цветаева… Цветаева пришла…».
Тем же октябрьским вечером Цветаева пишет первые строки, посвященные Софье:
Я Вас люблю. — Как грозовая туча
Над Вами — грех —
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех,
За то, что мы, что наши жизни — разны
Во тьме дорог,
За Ваши вдохновенные соблазны
И тёмный рок.
Елена Волошина, мать поэта Максимилиана Волошина, писала: «Вот относительно Марины страшновато: там дело пошло совсем всерьез. Она куда-то с Соней уезжала на несколько дней, держала это в большом секрете… Это всё меня очень смущает и тревожит, но мы не в силах разрушить эти чары».
Так кто же она, что смогла навести чары на замужнюю женщину?
Софья Парнок родилась 30 июля 1885 года в Таганроге в семье провизора Якова Парноха (1847-1912).
Якова Парноха (1847-1912)
Якова Парноха (1847-1912)
Якова Парноха (1847-1912)
Якова Парноха (1847-1912)
Через шесть лет мать Александра Идельсон (1857-1895) рожает близнецов – Валентина и Елизавету. Брат Валентин с возрастом возьмет фамилию Парнах и станет основоположником джаза в России. И о нём обязательно будет на моем канале отдельная статья. Сестра Елизавета в замужестве станет Тараховской и прославится как детский поэт.
Софья же с золотой медалью оканчивает Маринскую женскую гимназию, а затем поступает в Женевскую консерваторию по классу фортепьяно. По возвращении в Россию занимается на Бестужевских курсах в Санкт-Петербурге.
Маринская женская гимназия в Таганроге
Зарабатывает главным образом литературным трудом: пишет стихи, публикует переводы с французского, а под псевдонимом «Андрей Полянин» выходят ее критические статьи о литературе и театре. По долгу службы Софья Яковлевна часто посещает театральные премьеры. Она любит светскость и яркость жизни, привлекая к себе внимание: ходит в мужских костюмах и галстуках, носит короткую стрижку, курит сигару…
Софья Парнок (1885-1933)
Софья Парнок (1885-1933)
Софья Парнок (1885-1933)
Софья Парнок (1885-1933)
Софья Парнок (1885-1933)
Софья Парнок (1885-1933)
По настоянию семьи выходит замуж за таганрожца Владимира Волькенштейна (1883-1974), литератора, теоретика драмы и драматурга. Брак продлится не долго, но дружеские отношения между ними сохранятся до конца жизни Софьи. Любопытно, что внук Волькенштейна Владимир Алеников станет кинорежиссером, известным по фильмам про Петрова и Васечкина.
Как таганрожцы приняли Ленина в народовольцы, а потом спасали после ареста
Владимир Волькенштейн (1883-1974)
Владимир Волькенштейн (1883-1974)
«Я никогда не была влюблена в мужчину» – напишет Парнок позже М.Ф. Гнесину, другу и учителю.
По воспоминаниям одной из современниц, в ней было «какое-то обаяние — она умела слушать, вовремя задать вопрос, ободряющий или сбивающий с толку едва заметной иронией, — словом, это была женщина, которую могли слушаться».
Роман Парнок и Цветаевой, что так внезапно вспыхнул в октябре 1914 года, продолжается весь пятнадцатый год. Они появляются на литературных вечерах, спектаклях, о них говорят две столицы.
«Как эффектны, как хороши они были вдвоем: Марина — выше, стройнее, с пышной, как цветок, головой, в платье старинной моды — узком в талии, широком внизу. Соня — чуть ниже, тяжелоглазая, в вязаной куртке с отложным воротником.
Я была в восторге от Сони. И не только стихами ее… И сама Соня была подобна какому-то произведению искусства, словно — оживший портрет первоклассного мастера, — оживший, — чудо природы! Побыв полдня с ней, в стихии ее понимания, ее юмора, ее смеха, ее самоотдачи — от нее выходил как после симфонического концерта, потрясенный тем, что есть на свете — такое» (Анастасия Цветаева).
Бюст Парнок под названием «Весна» делает в мраморе Надежда Крандиевская (1891-1963).
«Весна» (Софья Парнок)
«Весна» (Софья Парнок)
А Марина Цветаева пишет обжигающе откровенный цикл из 17 стихотворений «Подруга» (впервые опубликован только в 1976 году).
Как вспоминала Ариадна, дочь Цветаевой:
«У мамы есть знакомая, Соня Парнок, она тоже пишет стихи, и мы с мамой иногда ходим к ней в гости. Мама читает стихи Соне, Соня читает стихи маме, а я сижу на стуле и жду, когда мне покажут обезьянку. Потому что у Сони есть настоящая живая обезьянка, которая сидит в другой комнате на цепочке»
А вот знаменитые слова Марины Цветаевой, правда которые часто цитирую не до конца:
«Любить только женщин (женщине) или только мужчин (мужчине), заведомо исключая обычное обратное, — какая жуть! А только женщин (мужчине) или только мужчин (женщине), заведомо исключая необычное родное, — какая скука! И всё вместе — какая скудость. Здесь действительно уместен возглас: будьте как боги! Всякое заведомое исключение — жуть»
Из цикла «Подруга» более всего известно стихотворение «Под лаской плюшевого пледа» и в немалой степени благодаря романсу, исполняемому Ларисой Гузеевой голосом Валентины Понамарёвой в фильме «Жестокий романс».
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? – Чья победа? –
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Кто был охотник? – Кто – добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце – Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
И все-таки – что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
23 октября 1914
Но к началу 1916 года неизбежные противоречия между двумя яркими и самодостаточными личностями назрели во всей своей полноте.
“Не могу делать больно и не могу не делать” – напишет Цветаева. Боль от необходимости выбирать между двумя любимыми людьми – мужем и подругой не проходила.
«В феврале 1916 года мы расстались, – напишет Марина Цветаева. – Почти что из-за Кузьмина, то есть из-за Мандельштама, который не договорив со мною в Петербурге, приехал договаривать в Москву. Когда я, пропустив два мандельштамовых дня, к ней пришла – первый пропуск за годы, – у нее на постели сидела другая: очень большая, толстая, черная… Мы с ней дружили полтора года. Её я совсем не помню. То есть не вспоминаю. Знаю только, что никогда ей не прощу, что тогда не осталась!»
Софья Парнок уходит от Цветаевой, для которой это была первая крупная катастрофа. Парнок продолжает писать стихи, но их почти не печатают. На её либретто по мотивам армянского эпоса Александр Спендиаров создает оперу «Взятие Тмкаберта».
В её жизни появляются любящие и любимые женщины – Людмила Эрарская, Ольга Цубильбиллер. А за полтора года до своей смерти она знакомится с физиком Ниной Веденеевой, которой посвятит самые проникновенные и лиричные строки своих стихов.
Нина Евгеньевна Веденеева (1882-1955)
Нина Евгеньевна Веденеева (1882-1955)
А умирая, неотрывно смотрела на портрет Марины Цветаевой, стоявший на тумбочке, у изголовья…
«Ну и что что она умерла, не обязательно умирать, чтобы умереть!» Марина Цветаева «Письмо к Амазонке»
P.S. А это одно из моих самых любимых стихотворений Софьи Парнок
Вижу: ты выходишь из трамвая –
вся любимая,
Ветер веет, сердцу навевая –
вся любимая!
Взгляда от тебя не отрываю –
вся любимая!
И откуда ты взялась такая –
вся любимая?
Ты – орлица с ледников Кавказа, –
где и в зной зима,
Ты, неся сладчайшую заразу, –
не больна сама,
Ты, любовнику туманя разум, –
не сойдешь с ума,
Все пять чувств ты опьяняешь сразу, –
вся любимая!
Апрель 1932 г.
P.S.S/
Две таганроженки – Софья Парнок и Фаина Раневская – дружили.
Фаина Раневская и маршал Толбухин: из Тбилиси с любовью…
Источник
1
Вы счастливы? — Не скажете! Едва ли!
И лучше — пусть!
Вы слишком многих, мнится, целовали,
Отсюда грусть.
Всех героинь шекспировских трагедий
Я вижу в Вас.
Вас, юная трагическая леди,
Никто не спас!
Вы так устали повторять любовный
Речитатив!
Чугунный обод на руке бескровной —
Красноречив!
Я Вас люблю. — Как грозовая туча
Над Вами — грех —
За то, что Вы язвительны и жгучи
И лучше всех,
За то, что мы, что наши жизни — разны
Во тьме дорог,
За Ваши вдохновенные соблазны
И темный рок,
За то, что Вам, мой демон крутолобый,
Скажу прости,
За то, что Вас — хоть разорвись над гробом! —
Уж не спасти!
За эту дрожь, за то — что — неужели
Мне снится сон? —
За эту ироническую прелесть,
Что Вы — не он.
16 октября 1914
2
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?
23 октября 1914
3
Сегодня таяло, сегодня
Я простояла у окна.
Взгляд отрезвленней, грудь свободней,
Опять умиротворена.
Не знаю, почему. Должно быть,
Устала попросту душа,
И как-то не хотелось трогать
Мятежного карандаша.
Так простояла я — в тумане —
Далекая добру и злу,
Тихонько пальцем барабаня
По чуть звенящему стеклу.
Душой не лучше и не хуже,
Чем первый встречный — этот вот, —
Чем перламутровые лужи,
Где расплескался небосвод,
Чем пролетающая птица
И попросту бегущий пес,
И даже нищая певица
Меня не довела до слез.
Забвенья милое искусство
Душой усвоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.
24 октября 1914
4
Вам одеваться было лень,
И было лень вставать из кресел.
— А каждый Ваш грядущий день
Моим весельем был бы весел.
Особенно смущало Вас
Идти так поздно в ночь и холод.
— А каждый Ваш грядущий час
Моим весельем был бы молод.
Вы это сделали без зла,
Невинно и непоправимо.
— Я Вашей юностью была,
Которая проходит мимо.
25 октября 1914
5
Сегодня, часу в восьмом,
Стремглав по Большой Лубянке,
Как пуля, как снежный ком,
Куда-то промчались санки.
Уже прозвеневший смех…
Я так и застыла взглядом:
Волос рыжеватый мех,
И кто-то высокий — рядом!
Вы были уже с другой,
С ней путь открывали санный,
С желанной и дорогой, —
Сильнее, чем я — желанной.
— Oh, je n’en puis plus, j’etouffe* —
Вы крикнули во весь голос,
Размашисто запахнув
На ней меховую полость.
Мир — весел и вечер лих!
Из муфты летят покупки…
Так мчались Вы в снежный вихрь,
Взор к взору и шубка к шубке.
И был жесточайший бунт,
И снег осыпался бело.
Я около двух секунд —
Не более — вслед глядела.
И гладила длинный ворс
На шубке своей — без гнева.
Ваш маленький Кай замерз,
О Снежная Королева.
26 октября 1914
____________
*О, я больше не могу, я задыхаюсь! (фр.).
6
Ночью над кофейной гущей
Плачет, глядя на Восток.
Рот невинен и распущен,
Как чудовищный цветок.
Скоро месяц — юн и тонок —
Сменит алую зарю.
Сколько я тебе гребенок
И колечек подарю!
Юный месяц между веток
Никого не устерег.
Сколько подарю браслеток,
И цепочек, и серег!
Как из-под тяжелой гривы
Блещут яркие зрачки!
Спутники твои ревнивы? —
Кони кровные легки!
6 декабря 1914
7
Как весело сиял снежинками
Ваш — серый, мой — соболий мех,
Как по рождественскому рынку мы
Искали ленты ярче всех.
Как розовыми и несладкими
Я вафлями объелась — шесть!
Как всеми рыжими лошадками
Я умилялась в Вашу честь.
Как рыжие поддевки — парусом,
Божась, сбывали нам тряпье,
Как на чудных московских барышень
Дивилось глупое бабье.
Как в час, когда народ расходится,
Мы нехотя вошли в собор,
Как на старинной Богородице
Вы приостановили взор.
Как этот лик с очами хмурыми
Был благостен и изможден
В киоте с круглыми амурами
Елисаветинских времен.
Как руку Вы мою оставили,
Сказав: «О, я ее хочу!»
С какою бережностью вставили
В подсвечник — желтую свечу…
— О, светская, с кольцом опаловым
Рука! — О, вся моя напасть! —
Как я икону обещала Вам
Сегодня ночью же украсть!
Как в монастырскую гостиницу
— Гул колокольный и закат —
Блаженные, как имянинницы,
Мы грянули, как полк солдат.
Как я Вам — хорошеть до старости —
Клялась — и просыпала соль,
Как трижды мне — Вы были в ярости! —
Червонный выходил король.
Как голову мою сжимали Вы,
Лаская каждый завиток,
Как Вашей брошечки эмалевой
Мне губы холодил цветок.
Как я по Вашим узким пальчикам
Водила сонною щекой,
Как Вы меня дразнили мальчиком,
Как я Вам нравилась такой…
Декабрь 1914
8
Свободно шея поднята,
Как молодой побег.
Кто скажет имя, кто — лета,
Кто — край ее, кто — век?
Извилина неярких губ
Капризна и слаба,
Но ослепителен уступ
Бетховенского лба.
До умилительности чист
Истаявший овал.
Рука, к которой шел бы хлыст,
И — в серебре — опал.
Рука, достойная смычка,
Ушедшая в шелка,
Неповторимая рука,
Прекрасная рука.
10 января 1915
9
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне — слишком вечная,
Чтоб была ты мне — первой встречною.
Сердце сразу сказало: «Милая!»
Все тебе — наугад — простила я,
Ничего не знав, — даже имени! —
О, люби меня, о, люби меня!
Вижу я по губам — извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется — приступом!
Платье — шелковым черным панцирем,
Голос с чуть хрипотцой цыганскою,
Все в тебе мне до боли нравится, —
Даже то, что ты не красавица!
Красота, не увянешь зa лето!
Не цветок — стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезенный — с какого острова?
Опахалом чудишь, иль тросточкой, —
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, —
Нежность женщины, дерзость мальчика.
Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Все, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!
14 января 1915
10
Могу ли не вспомнить я
Тот запах White-Rose* и чая,
И севрские фигурки
Над пышащим камельком…
Мы были: я — в пышном платье
Из чуть золотого фая,
Вы — в вязаной черной куртке
С крылатым воротником.
Я помню, с каким вошли Вы
Лицом — без малейшей краски,
Как встали, кусая пальчик,
Чуть голову наклоня.
И лоб Ваш властолюбивый,
Под тяжестью рыжей каски,
Не женщина и не мальчик, —
Но что-то сильней меня!
Движением беспричинным
Я встала, нас окружили.
И кто-то в шутливом тоне:
«Знакомьтесь же, господа».
И руку движеньем длинным
Вы в руку мою вложили,
И нежно в моей ладони
Помедлил осколок льда.
С каким-то, глядевшим косо,
Уже предвкушая стычку, —
Я полулежала в кресле,
Вертя на руке кольцо.
Вы вынули папиросу,
И я поднесла Вам спичку,
Не зная, что делать, если
Вы взглянете мне в лицо.
Я помню — над синей вазой —
Как звякнули наши рюмки.
«О, будьте моим Орестом!»,
И я Вам дала цветок.
С зарницею сероглазой
Из замшевой черной сумки
Вы вынули длинным жестом
И выронили — платок.
28 января 1915
____________
*Белой розы (модные в то время духи).
11
Все глаза под солнцем — жгучи,
День не равен дню.
Говорю тебе на случай,
Если изменю:
Чьи б ни целовала губы
Я в любовный час,
Черной полночью кому бы
Страшно ни клялась, —
Жить, как мать велит ребенку,
Как цветочек цвесть,
Никогда ни в чью сторонку
Глазом не повесть…
Видишь крестик кипарисный?
— Он тебе знаком —
Все проснется — только свистни
Под моим окном.
22 февраля 1915
12
Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом — пыль и деготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, — должно
Выздоравливаю от зимы.
Я иду домой возможно тише:
Ненаписанных стихов — не жаль!
Стук колес и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.
Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце — слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.
Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежном воздухе едва нагретом…
Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.
13 марта 1915
13
Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои
И глаза — кого — кого-то
Взглядом не дарят! —
Требующие отчета
За случайный взгляд.
Всю тебя с твоей треклятой
Страстью — видит Бог! —
Требующую расплаты
За случайный вздох.
И еще скажу устало,
— Слушать не спеши! —
Что твоя душа мне встала
Поперек души.
И еще тебе скажу я:
— Все равно — канун! —
Этот рот до поцелуя
Твоего был юн.
Взгляд — до взгляда — смел и светел,
Сердце — лет пяти…
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.
28 апреля 1915
14
Есть имена, как душные цветы,
И взгляды есть, как пляшущее пламя…
Есть темные извилистые рты
С глубокими и влажными углами.
Есть женщины. — Их волосы, как шлем,
Их веер пахнет гибельно и тонко.
Им тридцать лет. — Зачем тебе, зачем
Моя душа спартанского ребенка?
Вознесение, 1915
15
Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать — куда Вам путь
И где пристанище.
Я вижу: мачта корабля,
И Вы — на палубе…
Вы — в дыме поезда… Поля
В вечерней жалобе —
Вечерние поля в росе,
Над ними — вoроны…
— Благословляю Вас на все
Четыре стороны!
3 мая 1915
16
В первой любила ты
Первенство красоты,
Кудри с налетом хны,
Жалобный зов зурны,
Звон — под конем — кремня,
Стройный прыжок с коня,
И — в самоцветных зернах —
Два челночка узорных.
А во второй — другой —
Тонкую бровь дугой,
Шелковые ковры
Розовой Бухары,
Перстни по всей руке,
Родинку на щеке,
Вечный загар сквозь блонды
И полунощный Лондон.
Третья тебе была
Чем-то еще мила…
— Что от меня останется
В сердце твоем, странница?
14 июля 1915
17
Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе… — Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы.
Разлюбите меня, все разлюбите!
Стерегите не меня поутру!
Чтоб могла я спокойно выйти
Постоять на ветру.
6 мая 1915
Источник