О цикле цветаевой бессонница

Цикл

1

Обвела мне глаза кольцом
Теневым – бессонница.
Оплела мне глаза бессонница
Теневым венцом.

То-то же! По ночам
Не молись – идолам!
Я твою тайну выдала,
Идолопоклонница.

Мало – тебе – дня,
Солнечного огня!

Пару моих колец
Носи, бледноликая!
Кликала – и накликала
Теневой венец.

Мало – меня – звала?
Мало – со мной – спала?

Ляжешь, легка лицом.
Люди поклонятся.
Буду тебе чтецом
Я, бессонница:

– Спи, успокоена,
Спи, удостоена,
Спи, увенчана,
Женщина.

Чтобы – спалось – легче,
Буду – тебе – певчим:

– Спи, подруженька
Неугомонная!

Спи, жемчужинка,
Спи, бессонная.

И кому ни писали писем,
И кому с тобой ни клялись мы…
Спи себе.

Вот и разлучены
Неразлучные.
Вот и выпущены из рук
Твои рученьки.
Вот ты и отмучилась,
Милая мученица.

Сон – свят,
Все – спят.
Венец – снят.

8 апреля 1916 г.

2

Руки люблю
Целовать, и люблю
Имена раздавать,
И еще – раскрывать
Двери!
– Настежь – в темную ночь!

Голову сжав,
Слушать, как тяжкий шаг
Где-то легчает,
Как ветер качает
Сонный, бессонный
Лес.

Ах, ночь!
Где-то бегут ключи,
Ко сну – клонит.
Сплю почти.
Где-то в ночи
Человек тонет.

27 мая 1916 г.

3

В огромном городе моем – ночь.
Из дома сонного иду – прочь.
И люди думают: жена, дочь, –
А я запомнила одно: ночь.

Июльский ветер мне метет – путь,
И где-то музыка в окне – чуть.
Ах, нынче ветру до зари – дуть
Сквозь стенки тонкие груди – в грудь.

Есть черный тополь, и в окне – свет,
И звон на башне, и в руке – цвет,
И шаг вот этот – никому – вслед,
И тень вот эта, а меня – нет.

Огни – как нити золотых бус,
Ночного листика во рту – вкус.
Освободите от дневных уз,
Друзья, поймите, что я вам – снюсь.

17 июля 1916 г., Москва.

4

После бессонной ночи слабеет тело,
Милым становится и не своим, – ничьим.
В медленных жилах еще занывают стрелы –
И улыбаешься людям, как серафим.

После бессонной ночи слабеют руки
И глубоко равнодушен и враг и друг.
Целая радуга – в каждом случайном звуке,
И на морозе Флоренцией пахнет вдруг.

Нежно светлеют губы, и тень золоче
Возле запавших глаз. Это ночь зажгла
Этот светлейший лик, – и от темной ночи
Только одно темнеет у нас – глаза.

19 июля 1916 г.

5

Нынче я гость небесный
В стране твоей.
Я видела бессонницу леса
И сон полей.

Где-то в ночи подковы
Взрывали траву.
Тяжко вздохнула корова
В сонном хлеву.

Расскажу тебе с грустью,
С нежностью всей,
Про сторожа-гуся
И спящих гусей.

Руки тонули в песьей шерсти,
Пес был – сед.
Потом, к шести,
Начался рассвет.

20 июля 1916 г.

6

Сегодня ночью я одна в ночи –
Бессонная, бездомная черница! –
Сегодня ночью у меня ключи
От всех ворот единственной столицы!

Бессонница меня толкнула в путь.
– О, как же ты прекрасен, тусклый Кремль мой! –
Сегодня ночью я целую в грудь
Всю круглую воюющую землю!

Вздымаются не волосы – а мех,
И душный ветер прямо в душу дует.
Сегодня ночью я жалею всех, –
Кого жалеют и кого целуют.

1 августа 1916 г.

7

Нежно-нежно, тонко-тонко
Что-то свистнуло в сосне.
Черноглазого ребенка
Я увидела во сне.

Так у сосенки у красной
Каплет жаркая смола.
Так в ночи? моей прекрасной
Ходит пo сердцу пила.

8 августа 1916 г.

8

Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая
Свет – люблю тебя, зоркая ночь.

Голосу дай мне воспеть тебя, о праматерь
Песен, в чьей длани узда четырех ветров.

Клича тебя, славословя тебя, я только
Раковина, где еще не умолк океан.

Ночь! Я уже нагляделась в зрачки человека!
Испепели меня, черное солнце – ночь!

9 августа 1916 г.

9

Кто спит по ночам? Никто не спит!
Ребенок в люльке своей кричит,
Старик над смертью своей сидит,
Кто молод – с милою говорит,
Ей в губы дышит, в глаза глядит.

Заснешь – проснешься ли здесь опять?
Успеем, успеем, успеем спать!

А зоркий сторож из дома в дом
Проходит с розовым фонарем,
И дробным рокотом над подушкой
Рокочет ярая колотушка:

Не спи! крепись! говорю добром!
А то – вечный сон! а то – вечный дом!

12 декабря 1916 г.

10

Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может – пьют вино,
Может – так сидят.
Или просто – рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.

Крик разлук и встреч –
Ты, окно в ночи!
Может – сотни свеч,
Может – три свечи…
Нет и нет уму
Моему – покоя.
И в моем дому
Завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!

23 декабря 1916 г.

11

Бессонница! Друг мой!
Опять твою руку
С протянутым кубком
Встречаю в беззвучно –
Звенящей ночи.

– Прельстись!
Пригубь!
Не в высь,
А в глубь –
Веду…
Губами приголубь!
Голубка! Друг!
Пригубь!
Прельстись!
Испей!
От всех страстей –
Устой,
От всех вестей –
Покой.
– Подруга! –
Удостой.
Раздвинь уста!
Всей негой уст
Резного кубка край
Возьми –
Втяни,
Глотни:
– Не будь! –
О друг! Не обессудь!
Прельстись!
Испей!
Из всех страстей –
Страстнейшая, из всех смертей –
Нежнейшая… Из двух горстей
Моих – прельстись! – испей!

Мир бeз вести пропал. В нигде –
Затопленные берега…
– Пей, ласточка моя! На дне
Растопленные жемчуга…

Ты море пьешь,
Ты зори пьешь.
С каким любовником кутеж
С моим
– Дитя –
Сравним?

А если спросят (научу!),
Что, дескать, щечки не свежи, –
С Бессонницей кучу, скажи,
С Бессонницей кучу…

Май 1921 г.

Анализ стихотворения Цветаевой «Бессонница»

Такие стихотворения Марины Цветаевой из сборника «Вёрсты», как «Нынче я гость небесный», «Вот опять окно…», «Бессонница! Друг мой!» и ряд других, сильно отличаются друг от друга по настроению, композиции и сюжету. Они были написаны в разное время (весна, лето и зима 1916 года, май 1921 года), по разному поводу, в них говорится о разных людях. Однако все они посвящены одной теме – бессоннице, а потому логично, что эти произведения были выделены в единый цикл. Рассмотрим, каким это состояние было для поэтессы.

Первое стихотворение – «Обвела мне глаза кольцом…». В нём нет единого размера. В отдельных фрагментах встречаются парные, кольцевые и перекрёстные рифмы. Оно построено в виде диалога между лирической героиней-автором и бессонницей. Здесь болезнь (в медицине расстройство сна или инсомния считается заболеванием) предстаёт в виде мистической богини. Автор олицетворяет бессонницу, вкладывая в её уста едкие риторические вопросы, обращения, восклицания. Чтобы показать, как сильно влияние этого существа на героиню, поэтесса добавляет в текст анафоры («Спи, жемчужинка, Спи, бессонная»), эпифоры-созвучия (свят-спят-снят), аллитерации и ассонансы (разлучены-рученьки-мученица). Метафорические образы (круги под глазами – теневой венец, т. е. корона бессонницы) подчёркивают связь между персонажами.

В других стихотворениях цикла («Руки люблю…», «Сегодня ночью я одна в ночи…», «После бессонной ночи слабеет тело…») мы видим ту самую магию, которая творится между лирической героиней и инсомнией. Следим, как колдунья-бессонница толкает героиню на странные поступки, заставляет бродить по опустевшему городу, заглядывать в окна и искать везде признаки своего состояния – таких же неспящих людей.

Интерес вызывает произведение «В огромном городе моём – ночь…». Оно построено на парной рифме – все строки четверостишия рифмуются одинаково, так что весь стих можно описать схемой aaaa bbbb и т. д. Здесь мы видим, как постепенно героиня сама становится магическим существом.

Это превращение закрепляется в следующем стихотворении, где мы замечаем изменения даже в её облике. С помощью выразительных эпитетов («светлейший лик», «тень золоче») и сравнений («как серафим») поэтесса показывает, как героиня перевоплощается в ангела ночи. В этом плавном стихотворении, состоящем из сочетаний ямбов, хореев и амфибрахиев, больше не слышен мотив муки, страдания от бессонной ночи. «Нынче я гость небесный…», – почти радостно подтверждает эту догадку поэтесса следующим произведением.

Но к концу цикла мелодия боли зазвучит с новой силой. В «Нежно-нежно, тонко-тонко…» и последующих стихотворениях мы увидим тоску по беззаботной невинности, чистой любви, покою и пониманию. В последнем произведении, посвящённом вдове композитора Скрябина, чью кончину ускорила бессонница, мы снова услышим осанну богине-инсомнии, схожей теперь со смертью. Думается, этот образ был привлекателен для поэтессы потому, что бессонница способна забрать тяжёлые сны, напоминающие о недостижимом или потерянном счастье, и подарить пусть опасное, но такое желанное душевное равновесие.

Áåññîííèöà

1

Îáâåëà ìíå ãëàçà êîëüöîì
Òåíåâûì – áåññîííèöà.
Îïëåëà ìíå ãëàçà áåññîííèöà
Òåíåâûì âåíöîì.

Òî-òî æå! Ïî íî÷àì
Íå ìîëèñü – èäîëàì!
ß òâîþ òàéíó âûäàëà,
Èäîëîïîêëîííèöà.

Ìàëî – òåáå – äíÿ,
Ñîëíå÷íîãî îãíÿ!

Ïàðó ìîèõ êîëåö
Íîñè, áëåäíîëèêàÿ!
Êëèêàëà – è íàêëèêàëà
Òåíåâîé âåíåö.

Ìàëî – ìåíÿ – çâàëà?
Ìàëî – ñî ìíîé – ñïàëà?

Ëÿæåøü, ëåãêà ëèöîì.
Ëþäè ïîêëîíÿòñÿ.
Áóäó òåáå ÷òåöîì
ß, áåññîííèöà:

– Ñïè, óñïîêîåíà,
Ñïè, óäîñòîåíà,
Ñïè, óâåí÷àíà,
Æåíùèíà.

×òîáû – ñïàëîñü – ëåã÷å,
Áóäó – òåáå – ïåâ÷èì:

– Ñïè, ïîäðóæåíüêà
Íåóãîìîííàÿ!

Ñïè, æåì÷óæèíêà,
Ñïè, áåññîííàÿ.

È êîìó íè ïèñàëè ïèñåì,
È êîìó ñ òîáîé íè êëÿëèñü ìû.
Ñïè ñåáå.

Âîò è ðàçëó÷åíû
Íåðàçëó÷íûå.
Âîò è âûïóùåíû èç ðóê
Òâîè ðó÷åíüêè.
Âîò òû è îòìó÷èëàñü,
Ìèëàÿ ìó÷åíèöà.

Ñîí – ñâÿò,
Âñå – ñïÿò.
Âåíåö – ñíÿò.

8 àïðåëÿ 1916

2

Ðóêè ëþáëþ
Öåëîâàòü, è ëþáëþ
Èìåíà ðàçäàâàòü,
È åù¸ – ðàñêðûâàòü
Äâåðè!
– Íàñòåæü – â ò¸ìíóþ íî÷ü!

Ãîëîâó ñæàâ,
Ñëóøàòü, êàê òÿæêèé øàã
Ãäå-òî ëåã÷àåò,
Êàê âåòåð êà÷àåò
Ñîííûé, áåññîííûé
Ëåñ.

Àõ, íî÷ü!
Ãäå-òî áåãóò êëþ÷è,
Êî ñíó – êëîíèò.
Ñïëþ ïî÷òè
Ãäå-òî â íî÷è
×åëîâåê òîíåò.

27 ìàÿ 1916

3

 îãðîìíîì ãîðîäå ìî¸ì – íî÷ü.
Èç äîìà ñîííîãî èäó – ïðî÷ü.
È ëþäè äóìàþò: æåíà, äî÷ü, –
À ÿ çàïîìíèëà îäíî: íî÷ü.

Èþëüñêèé âåòåð ìíå ìåò¸ò – ïóòü,
È ãäå-òî ìóçûêà â îêíå – ÷óòü.
Àõ, íûí÷å âåòðó äî çàðè – äóòü
Ñêâîçü ñòåíêè òîíêèå ãðóäè – â ãðóäü.

Åñòü ÷¸ðíûé òîïîëü, è â îêíå – ñâåò,
È çâîí íà áàøíå, è â ðóêå – öâåò,
È øàã âîò ýòîò – íèêîìó – âñëåä,
È òåíü âîò ýòà, à ìåíÿ – íåò.

Îãíè – êàê íèòè çîëîòûõ áóñ,
Íî÷íîãî ëèñòèêà âî ðòó – âêóñ.
Îñâîáîäèòå îò äíåâíûõ óç,
Äðóçüÿ, ïîéìèòå, ÷òî ÿ âàì – ñíþñü.

17 èþëÿ 1916, Ìîñêâà

4

Ïîñëå áåññîííîé íî÷è ñëàáååò òåëî,
Ìèëûì ñòàíîâèòñÿ è íå ñâîèì, – íè÷üèì.
 ìåäëåííûõ æèëàõ åù¸ çàíûâàþò ñòðåëû –
È óëûáàåøüñÿ ëþäÿì, êàê ñåðàôèì.

Ïîñëå áåññîííîé íî÷è ñëàáåþò ðóêè
È ãëóáîêî ðàâíîäóøåí è âðàã è äðóã.
Öåëàÿ ðàäóãà – â êàæäîì ñëó÷àéíîì çâóêå,
È íà ìîðîçå Ôëîðåíöèåé ïàõíåò âäðóã.

Íåæíî ñâåòëåþò ãóáû, è òåíü çîëî÷å
Âîçëå çàïàâøèõ ãëàç. Ýòî íî÷ü çàæãëà
Ýòîò ñâåòëåéøèé ëèê, – è îò ò¸ìíîé íî÷è
Òîëüêî îäíî òåìíååò ó íàñ – ãëàçà.

19 èþëÿ 1916

5

Íûí÷å ÿ ãîñòü íåáåñíûé
 ñòðàíå òâîåé.
ß âèäåëà áåññîííèöó ëåñà
È ñîí ïîëåé.

Ãäå-òî â íî÷è ïîäêîâû
Âçðûâàëè òðàâó.
Òÿæêî âçäîõíóëà êîðîâà
 ñîííîì õëåâó.

Ðàññêàæó òåáå ñ ãðóñòüþ,
Ñ íåæíîñòüþ âñåé,
Ïðî ñòîðîæà – ãóñÿ
È ñïÿùèõ ãóñåé.

Ðóêè òîíóëè â ï¸ñüåé øåðñòè,
ϸñ áûë – ñåä.
Ïîòîì, ê øåñòè,
Íà÷àëñÿ ðàññâåò.

20 èþëÿ 1916

6

Ñåãîäíÿ íî÷üþ ÿ îäíà â íî÷è –
Áåññîííàÿ, áåçäîìíàÿ ÷åðíèöà! –
Ñåãîäíÿ íî÷üþ ó ìåíÿ êëþ÷è
Îò âñåõ âîðîò åäèíñòâåííîé ñòîëèöû!

Áåññîííèöà ìåíÿ òîëêíóëà â ïóòü.
– Î, êàê æå òû ïðåêðàñåí,
òóñêëûé Êðåìëü ìîé! –
Ñåãîäíÿ íî÷üþ ÿ öåëóþ â ãðóäü
Âñþ êðóãëóþ âîþþùóþ çåìëþ!

Âçäûìàþòñÿ íå âîëîñû – à ìåõ,
È äóøíûé âåòåð ïðÿìî â äóøó äóåò.
Ñåãîäíÿ íî÷üþ ÿ æàëåþ âñåõ, –
Êîãî æàëåþò è êîãî öåëóþò.

1 àâãóñòà 1916

7

Íåæíî-íåæíî, òîíêî-òîíêî
×òî-òî ñâèñòíóëî â ñîñíå.
×åðíîãëàçîãî ðåá¸íêà
ß óâèäåëà âî ñíå.

Òàê ó ñîñåíêè ó êðàñíîé
Êàïëåò æàðêàÿ ñìîëà.
Òàê â íî÷è ìîåé ïðåêðàñíîé
Õîäèò ïî ñåðäöó ïèëà.

8 àâãóñòà 1916

8

׸ðíàÿ, êàê çðà÷îê, êàê çðà÷îê, ñîñóùàÿ
Ñâåò – ëþáëþ òåáÿ, çîðêàÿ íî÷ü.

Ãîëîñó äàé ìíå âîñïåòü òåáÿ, î ïðàìàòåðü
Ïåñåí, â ÷üåé äëàíè óçäà ÷åòûð¸õ âåòðîâ.

Êëè÷à òåáÿ, ñëàâîñëîâÿ òåáÿ, ÿ òîëüêî
Ðàêîâèíà, ãäå åù¸ íå óìîëê îêåàí.

Íî÷ü! ß óæå íàãëÿäåëàñü â çðà÷êè ÷åëîâåêà!
Èñïåïåëè ìåíÿ, ÷¸ðíîå ñîëíöå – íî÷ü!

9 àâãóñòà 1916

9

Êòî ñïèò ïî íî÷àì? Íèêòî íå ñïèò!
Ðåá¸íîê â ëþëüêå ñâîåé êðè÷èò,
Ñòàðèê íàä ñìåðòüþ ñâîåé ñèäèò,
Êòî ìîëîä – ñ ìèëîþ ãîâîðèò,
Åé â ãóáû äûøèò, â ãëàçà ãëÿäèò.

Çàñí¸øü – ïðîñí¸øüñÿ ëè çäåñü îïÿòü?
Óñïååì, óñïååì, óñïååì ñïàòü!

À çîðêèé ñòîðîæ èç äîìà â äîì
Ïðîõîäèò ñ ðîçîâûì ôîíàð¸ì,
È äðîáíûì ðîêîòîì íàä ïîäóøêîé
Ðîêî÷åò ÿðàÿ êîëîòóøêà:

Íå ñïè! êðåïèñü! ãîâîðþ äîáðîì!
À òî – âå÷íûé ñîí! à òî – âå÷íûé äîì!

12 äåêàáðÿ 1916

10

Âîò îïÿòü îêíî,
Ãäå îïÿòü íå ñïÿò.
Ìîæåò – ïüþò âèíî,
Ìîæåò – òàê ñèäÿò.
Èëè ïðîñòî – ðóê
Íå ðàçíèìóò äâîå.
 êàæäîì äîìå, äðóã,
Åñòü îêíî òàêîå.

Êðèê ðàçëóê è âñòðå÷ –
Òû, îêíî â íî÷è!
Ìîæåò – ñîòíè ñâå÷,
Ìîæåò – òðè ñâå÷è…
Íåò è íåò óìó
Ìîåìó – ïîêîÿ.
È â ìî¸ì äîìó
Çàâåëîñü òàêîå.

Ïîìîëèñü, äðóæîê, çà áåññîííûé äîì,
Çà îêíî ñ îãí¸ì!

23 äåêàáðÿ 1916

11

Áåññîííèöà! Äðóã ìîé!
Îïÿòü òâîþ ðóêó
Ñ ïðîòÿíóòûì êóáêîì
Âñòðå÷àþ â áåççâó÷íî –
Çâåíÿùåé íî÷è.

– Ïðåëüñòèñü!
Ïðèãóáü!
Íå â âûñü,
À â ãëóáü –
Âåäó…
Ãóáàìè ïðèãîëóáü!
Ãîëóáêà! Äðóã!
Ïðèãóáü!
Ïðåëüñòèñü!
Èñïåé!
Îò âñåõ ñòðàñòåé –
Óñòîé,
Îò âñåõ âåñòåé –
Ïîêîé.
– Ïîäðóãà! –
Óäîñòîé.
Ðàçäâèíü óñòà!
Âñåé íåãîé óñò
Ðåçíîãî êóáêà êðàé
Âîçüìè –
Âòÿíè,
Ãëîòíè:
– Íå áóäü! –
Î äðóã! Íå îáåññóäü!
Ïðåëüñòèñü!
Èñïåé!
Èç âñåõ ñòðàñòåé –
Ñòðàñòíåéøàÿ,
Èç âñåõ ñìåðòåé
Íåæíåéøàÿ…
Èç äâóõ ãîðñòåé
Ìîèõ – ïðåëüñòèñü! –
Èñïåé!

Ìèð áåç âåñòè ïðîïàë. Â íèãäå –
Çàòîïëåííûå áåðåãà…
– Ïåé, ëàñòî÷êà ìîÿ! Íà äíå
Ðàñòîïëåííûå æåì÷óãà…

Òû ìîðå ïü¸øü,
Òû çîðè ïü¸øü.
Ñ êàêèì ëþáîâíèêîì êóò¸æ
Ñ ìîèì
– Äèòÿ –
Ñðàâíèì?

À åñëè ñïðîñÿò (íàó÷ó!),
×òî, äåñêàòü, ù¸÷êè íå ñâåæè, –
Ñ Áåññîííèöåé êó÷ó, ñêàæè,
Ñ Áåññîííèöåé êó÷ó…

Ìàé 1921

Чаще всего лирические произведения посвящены распространенным темам: любви, родины, нравственного выбора. Но бывает так, что одна и та же тема “не отпускает” поэта, заставляет вновь и вновь обращаться к ней. Тогда появляются циклы стихов – несколько произведений, объединенных, как правило, общей темой или лирическим героем.

В XIX века известнейшим стал “денисьевский” цикл Ф. И. Тютчева. В ХХ веке Александр Блок написал “Стихи о Прекрасной Даме”, Марина Цветаева сочинила “Стихи к Блоку”, а Сергей Есенин – “Персидские

мотивы”.

В 1916 году, когда Россия переживает не лучшие времена, а в судьбе самой Марины сплошные расставания и разочарования, она создает цикл стихотворений “Бессонница”. Пожалуй, сон и бессонница – излюбленные мотивы в русской прозе и поэзии. Но у Цветаевой с бессонницей особые отношения. Поэтесса не просто одушевляет ее и наделяет чертами женщины.

Бессонница становится подругой и уже в первом стихотворении цикла ведет себя соответственно: она и жалеет, и утешает, и в то же время надевает “теневой венец”, как будто связав себя и героиню навеки.

Дальше панорама как бы расширяется:

“Двери! – Настежь – в темную ночь!”. Героиня, мучаясь бессонницей, чувствует все события, происходящие вокруг нее. В третьем стихотворении “в огромном городе – ночь”, а героиня будто меняется с бессонницей местами: “Друзья, поймите, я вам снюсь”.

Такая двойственность состояния ощущается при чтении всех стихотворений цикла.

Масштаб бессонницы постоянно меняется: то это “ночь в огромном городе”, то “бессонница полей”. Примечательно, что контраст сна и бессонницы проявляется не только в жизни людей, но и в окружающем мире. Это “сон полей” и “бессонница леса”, это корова, которая “тяжко вздохнула в сонном хлеву”, и подковы, которые “где-то в ночи взрывали траву”, это спящие гуси и гусь-сторож.

При этом героиня все-таки одинока: в шестом стихотворении она ощущает себя “бессонной, бездомной черницей”, но зато она обладает ключами “от всех ворот единственной столицы” и чувствует ответственность за всех: и за “круглую воюющую землю” и за тех, “кого жалеют и кого целуют”.

В седьмом фрагменте вновь проявляется автобиографичность: Цветаева, очевидно, чувствуя зарождающуюся в себе жизнь (ведь через 8 месяцев, в апреле 1917 года, родится ее вторая дочь Ирина), пишет:

Черноглазого ребенка Я увидела во сне.

Но предчувствуя грядущие трагические события: и приближающуюся Октябрьскую революцию, и долгую разлуку с мужем, и последующую смерть дочери – Марина Ивановна выражает тревогу с помощью символов. Параллелизм связывает “красную сосенку” с капающей смолой и сердце, по которому в “ночи прекрасной” ходит пила.

Ощущение обреченности усиливается в восьмом фрагменте до такой степени, что героиня, обращаясь к ночи и называя ее “черным солнцем”, просит у нее смерти как спасения от людей, потому что “нагляделась в зрачки человека”.

В девятом и десятом стихотворениях одиночество сменяется чувством единения с теми, кто тоже не спит. Их оказывается так много (и младенец, и старик, и сторож), что все образы сливаются в обобщающем слове никто: “Кто не спит по ночам? Никто не спит!”

В первом варианте цикла десятое стихотворение было завершающим, поэтому напоминает своеобразную молитву о тех, кто не спит в ночи: “Помолись, дружок, за бессонный дом, за окно с огнем!” Не важно, почему не спят все эти люди, важно, что горящее в ночи окно – некий маяк, “крик разлук и встреч”.

Последнее стихотворение цикла было написано спустя пять лет. Пережитые Цветаевой события сделали ее более стойкой и мужественной. Стихотворение звучит как встреча двух старых знакомых, бывших когда-то подругами, – героини и Бессонницы.

Да, теперь это друг, имеющий свое имя, поэтому и пишется с заглавной буквы. Этот друг спасает, зовет испить из кубка, после чего они заключают вечный союз. Героиня понимает, что Бессонница помогает творить, хотя и отнимает иногда последние силы.