Мы живем словно в сне неразгаданном игорь северянин
Игорь Северянин, новое:
Сыграй мне из «Пиковой дамы»,
Едва ль не больнейшей из опер,
Столь трогательной в этой самой
Рассудочно-чёрствой Европе…
Сначала сыграй мне…
Мой взор мечтанья оросили:
Вновь — там, за башнями Кремля, —
Неподражаемой России
Незаменимая земля.
В ней и убогое богато,
Полны значенья…
То было, может быть, давно,
А может быть, совсем недавно.
Ты, опираясь на окно,
Ждала меня, как Ярославна.
А я, как Игорь, что в полон
Был взят…
Счастье жизни — в искрах алых;
В просветленьях мимолётных,
В грёзах ярких, но бесплотных,
И в твоих очах усталых.
Горе — в вечности пороков,
В…
Сон лелея, лиловеет запад дня.
Снова сердце для рассудка западня.
Только вспомню о тебе, — к тебе влечёт.
Знаешь мысли ты мои наперечёт.
И хочу,…
Любите поэзию?
Интересные цитаты
Ибо путь комет —
Поэтов путь.
Свои пожелания по работе сайта вы можете оставить в нашей гостевой книге.
Игорь Северянин, самые читаемые стихотворения:
Изменить бы! Кому? Ах, не всё ли равно!
Предыдущему. Каждому. Ясно.
С кем? И это не важно. На свете одно
Изменяющееся прекрасно.Одному…
Мы живём, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется нет.Когда твердят, что солнце — красно,
Что море — сине, что весна
Всегда зелёная — мне ясно,
Что пошлая звучит струна…Мне ясно, что назвавший…
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево…
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А…В смокингах, в шик опроборенные, великосветские олухи
В княжьей гостиной наструнились, лица свои оглупив.
Я улыбнулся натянуто, вспомнив сарказмно…Я сделал опыт. Он печален.
Чужой останется чужим.
Пора домой; залив зеркален,
Идёт весна к дверям моим.Ещё одна весна. Быть может,
Уже…Ты совсем не похожа на женщин других:
У тебя в меру длинные платья,
У тебя выразительный, сдержанный стих
И выскальзывание из объятья.Ты не…
Ты влилась в мою жизнь, точно струйка Токая
В оскорбляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: «Так вот ты какая:
Вся такая, как надо!» В уста…Ни одного цветка, ни одного листка,
Закостенел мой сад. В моём саду тоска.Взад и вперёд хожу, по сторонам гляжу.
О чём подумаю, тебе сейчас…Сегодня «красные», а завтра «белые» —
Ах, не материи! ах, не цветы!
Людишки гнусные и озверелые,
Мне надоевшие до тошноты.Сегодня пошлые и…
Лучшая поэзия, читайте на сайте
Что стоит прочитать?
Вся прелесть данной книги отражена уже в содержании. Уникальная подборка текстов одного из самых недооценённых талантов эпохи развала Союза и…
Источник
ÑÒÐÀÍÍÎ
Ìû æèâ¸ì, òî÷íî â ñíå íåðàçãàäàííîì,
Íà îäíîé èç óäîáíûõ ïëàíåò
Ìíîãî åñòü, ÷åãî âîâñå íå íàäî íàì
À òîãî, ÷òî íàì õî÷åòñÿ, íåò
Èãîðü Ñåâåðÿíèí 1909
È ÍÛÍÅ ÑÒÐÀÍÍÎ
Íàì äàíà óäîáíàÿ ïëàíåòà.
åñòü è ðåêè, ãîðû, è ìîðÿ
Ìû âãðûçàåìñÿ â ëåñà å¸ è íåäðà,
è âñ¸ ìàëî ÷òî äàëà Çåìëÿ
Ïîëèâàåì êðîâüþ îò ñðàæåíèé,
îðîøàåì ðó÷åéêàìè ñë¸ç
È íå ìîæåì îòûñêàòü îòðàäó,
÷òîá ó ñåðäöà áûë æåëàííûé ñâåò
Ñëîâíî â ñíàõ ïî ìèðó õîäÿò ëþäè,
êòî â ðàññóäêå èùåò ëèøü îòâåò
îñòà¸òñÿ æèçíü äëÿ íèõ çàãàäêîé,
èñòèíû òåðÿåòñÿ ãäå ñëåä
Ìèð æåñòîêèé ðÿäîì ñ áåççàáîòíûì,
è äîáðî, è íåíàâèñòü, ëþáîâü
Íóæíî íàì ðàñêðûòü çàãàäêó â ñåðäöå,
è â ãðÿäóùåì îáíîâëåíüÿ íîâü
13.2.2010
* * *
Îòâåò íà https://stihi.ru/2009/09/17/3855 Ñ.Áîçèíà Ò.Í.Äàâûäîâîé
È âäðóã öàðåâíà îæèëà,
Ãëàçà ñïðîñîíüÿ ïðîòèðàÿ:
«Êàê äîëãî âñå æå ÿ ñïàëà,
Ïîðà âåðíóòüñÿ áû èç ðàÿ!
Ãäå ìîé ëþáèìûé ÷åëîâåê?
Âåñü îí îêóòàí ïàóòèíîé
Áåñöåëüíûõ ìûñëåé
Öåëûé âåê
Êàê çîìáè æèë âî òüìå ðóòèíû.
Î÷íèñü! Òû öàðü èëè íå öàðü?!
Êîãäà-òî âëàñòâîâàë æàð-ïòèöåé
È áûë íàä ñòðàñòüþ ãîñóäàðü,
Ñåãîäíÿ òû ñëóãà â òåìíèöå.
Î÷íèñü! Öàðèöà ãîâîðèò!
Ïóñòü áóäóò ÿñíû òâîè î÷è,
Ìóæ÷èíà òû, íå èíâàëèä,
Ñàì ïðîãîíè îáúÿòüÿ íî÷è!
Òàòüÿíà Íèêîëàåâíà Äàâûäîâà, 2009 Ñòèõè.ðó
Ìíîãî ïðèíöåâ è ïðèíöåññ
åù¸ ñïÿò â çåìíîì çäåñü ëîíå,
ðåôëåêòîðíîñòü ïðàâèò áàë,
è ðàññóäî÷íîñòü ïî âîëå
Âîëÿ çëàÿ ñåðäöà ãäå äàâíî
Ãîëîñà íå ñëûøàò
Ïàóòèíà îò âåêîâ,
çàòóìàíåí âçîð, ÷óòü äûøàò
È â îêîâàõ ìèð ó äóø,
÷òî æèâûìè ïî÷èòàåì,
äóõ æå êðåñò íåñ¸ò îò âîéí,
÷òî çäåñü ëþäè ïðîäîëæàþò
Íå ïîðà ëè îáðåñòè,
÷òî óòðà÷åíî ñ âåêàìè?
Ñåðäöà ïëàìåíü î Ëþáâè,
Ãîâîðèò îò Ñâåòà ñ íàìè
3.4.2010
Çàïèøèòå âîïðîñû ó÷åíèêó: «Íå ñëóæèøü ëè ìðàêó? Íå ñëóãà ëè ñîìíåíèÿ? Íå ïðåäàòåëü ëè? Íå ëæåö ëè? Íå ñêâåðíîñëîâåö ëè? Íå ëåíèâ ëè? Íå ñåðäèò ëè? Íå óÿâëåí ëè ê íåïîñòîÿíñòâó? Íå íåðàäèâ ëè? Çíàåøü ëè ïðåäàííîñòü? Ãîòîâ ëè ê òðóäó? Íå óáîèøüñÿ ëè Ñâåòà?» Òàê ñïðàøèâàéòå ó÷åíèêîâ, ãîòîâÿ èõ ê èñïûòàíèþ. Ó÷åíèå Æèâîé Ýòèêè: Èåðàðõèÿ, 129
ßâëåíèå ñíîâà ïîòðÿñåò Çåìëþ. Ïóñòü ïîäóìàþò ëþäè, îò÷åãî? Äðåâíÿÿ ñêàçêà ãîâîðèò: «Ðàçãíåâàëñÿ öàðü íåñïðàâåäëèâî, è îáðóøèëñÿ ëó÷øèé ãîðîä åãî. Íî íå ïîìûñëèë öàðü î ïðè÷èíå è ñíîâà íåïðàâåäíî ðàñïàëèëñÿ ãíåâîì. È ïîæðàëà ìîëíèÿ ëó÷øóþ æàòâó. Íî è òîãäà íå îïîìíèëñÿ öàðü è ðàñêàëèëñÿ òàê, ÷òî ÷óìà ïîæðàëà íàðîä åãî. Òîãäà âîññèÿë ÷óäíûé çíàê, ãäå íàïèñàíî áûëî «Óáèéöà». È íåïðàâåäíûé öàðü ïàë áåçäûõàííûì è îñóæäåííûì». Òàê çíàëè äðåâíèå î ñëåäñòâèÿõ íåñïðàâåäëèâîñòè. Ó÷åíèå Æèâîé Ýòèêè: Ìèð Îãíåííûé, ÷. 3, 468
Ãðàíè Àãíè Éîãè, 1968 ã. 227. (Ì.À.É. Ìàòåðü Àãíè Éîãè). Îáëåã÷èòü è óñèëèòü ïðîöåññ Îáùåíèÿ ñ Íàìè ìîæíî íå òîëüêî ãëóáèíîé ñàìîîòðåøåíèÿ è ñîñðåäîòî÷åíèÿ âî âðåìÿ ñàìîãî Îáùåíèÿ, íî è ñâîèì ïîâåäåíèåì â òå÷åíèå äëÿ. Åñëè äåíü ïðîâåäåí â âîçâûøåííûõ ìûñëÿõ è îñîçíàíèè áëèçîñòè Íàøåé, ýòî î÷åíü ïîìîæåò íàñòðàèâàíèþ àðôû äóõà. Îáèõîä è îáû÷íàÿ ðóòèíà äíÿ èìåþò î÷åíü áîëüøîå âëèÿíèå íà õàðàêòåð Îáùåíèÿ. Äóìàþò: «Âîò êîãäà ñëó÷èòñÿ òî-òî è òî-òî, òîãäà ìû ïîêàæåì ñèëó ñâîåãî äóõà è âûñîòó, äî êîòîðîé ìîæåì ïîäíÿòüñÿ». Íî ýòî ñàìîîáìàí. Èìåííî â êàæäîäíåâíîñòè, â îáû÷íîì îáèõîäå, â ñàìûõ æèòåéñêèõ ìåëî÷àõ æèçíè ïðîÿâëÿåòñÿ âûñîòà èëè íè÷òîæåñòâî äóõà. Îíè, êàê ëàêìóñîâàÿ áóìàæêà, ïðîÿâëÿþò äåéñòâèòåëüíûå êà÷åñòâà ÷åëîâåêà, à íå âîîáðàæàåìûå, êîòîðûå ïðîÿâëÿþòñÿ íåèçâåñòíî ãäå è êîãäà. Î âîîáðàæàåìûõ êà÷åñòâàõ óæå Ãîâîðèëîñü. Âîîáðàæàþùèé õðàáðåö ìîæåò îêàçàòüñÿ âåëè÷àéøèì òðóñîì. Ïîýòîìó ïðîâåðÿéòå ñåáÿ íà ìûñëÿõ, ñëîâàõ, ÷óâñòâàõ è äåëàõ êàæäîãî äíÿ, çíàÿ, ÷òî èñòèííàÿ ñóùíîñòü ÷åëîâåêà ïðîÿâëÿåòñÿ, óòâåðæäàåòñÿ è çàêàëÿåòñÿ èìåííî íà íèõ.
Источник
- Авторы
Игорь Северянин
И́горь Северя́нин (большую часть литературной деятельности автор предпочитал написание Игорь-Северянин; настоящее имя — И́горь Васи́льевич Лотарёв; 4 (16) мая 1887, Санкт-Петербург — 20 декабря 1941, Таллин) — русский поэт «Серебряного века». (Википедия)
Если вы встретите женщину тихую,
Точно идущую в шорохах сна,
С сердцем простым и с душою великою,
Знайте, что это — она!
Если вы встретите женщину чудную,
Женщину, чуткую, точно струна,
Чисто живущую жизнь свою трудную,
Знайте, что это — она!
Если увидите вы под запискою
Имя прекрасней, чем жизнь и весна,
Знайте, что женщина эта — мне близкая,
Знайте, что это — она!
Мы живем, точно в сне неразгаданном, на одной из удобных планет, много есть чего вовсе не надо нам, а того что нам хочется-нет!
В августе
Есть в тихом августе, мечтательном и кротком,
Такая мягкая, певучая печаль,
Что жаль минувшего, мелькнувшего в коротком,
Что сердце просится: «к забвению причаль».
Мне вспоминаются, туманны и бессвязны,
Обрывки августов, их встречи, их уход…
И для души моей они однообразны,
Как скалам озера — проплывший пароход…
Встречаются, чтоб расставаться,
Влюбляются, чтоб разлюбить.
Мне хочется расхохотаться
И разрыдаться, и не жить!
Клянутся, чтоб нарушить клятвы,
Мечтают, чтоб клянуть мечты…
О, горе тем, кому понятны
Все наслаждения тщеты.
В деревне хочется столицы…
В столице хочется души…
И всюду человечьи лица
Бесчеловеческой души…
Как часто красота уродна
И есть в уродстве красота…
Не завидуй другу, если друг богаче,
Если он красивей, если он умней.
Пусть его достатки, пусть его удачи
У твоих сандалий не сотрут ремней…
Двигайся бодрее по своей дороге,
Улыбайся шире от его удач:
Может быть, блаженство — на твоем пороге,
А его, быть может, ждут нужда и плач.
Плачь его слезою! Смейся шумным смехом!
Чувствуй полным сердцем вдоль и поперек!
Не препятствуй другу ликовать успехом:
Это — преступление! Это — сверхпорок!
1909
Что значит жить? Для вас — не знаю,
Жить для меня — вдыхать сирень,
В крещенский снег стремиться к маю,
Благословляя новый день.
..Оригинал, ты потускнел от копий!..
Быть может, и любит, да только не скажет…
Да только не скажет и чувств не покажет.
А раз не покажет — так что в этом толку.
Да, что в этом толку — любить втихомолку.
Надеждой терзает, надеждой тревожит…
А может быть вовсе не любит? Быть может!
Всех женщин все равно не перелюбишь,
Всего вина не выпьешь все равно…
Неосторожностью любовь погубишь:
Раз жизнь одна, и счастье лишь одно.
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла — в башне замка — Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
О ЖЕНЩИНЕ
У женщины должен быть лунный характер,
И чтобы в ней вечно сквозила весна,
Манящая с нею кататься на яхте —
Качели солено-зеленого сна…
И ревность должна ее быть невесомой,
И верность должна ее быть, как гранит.
О, к ласковой, чуткой, влекуще-влекомой
Мужчина всегда интерес сохранит!
За женственность будет любить голубую,
За желтые, синие солнышки глаз.
Ах, можно ли женщину бросить такую,
Которая всячески радует вас?!.
Сегодня «красные», а завтра «белые» —
Ах, не материи! Ах, не цветы!—
Людишки гнусные и озверелые,
Мне надоевшие до тошноты.
Сегодня пошлые и завтра пошлые,
Сегодня жулики и завтра те ж,
Они, бывалые, пройдохи дошлые,
Вам спровоцируют любой мятеж.
Идеи вздорные, мечты напрасные,
Что в «их» теориях — путь к Божеству.
Сегодня «белые», а завтра «красные» —
Они бесцветные по существу.
ЗОВУЩАЯСЯ ГРУСТЬЮ
Как женщина пожившая, но все же
Пленительная в устали своей,
Из алых листьев клена взбила ложе
Та, кто зовется Грустью у людей…
И прилегла — и грешно, и лукаво
Печалью страсти гаснущей влеча.
Необходим душе моей — как слава! —
Изгиб ее осеннего плеча…
Петь о весне смолкаем мы с годами:
Чем ближе к старости, тем все ясней,
Что сердцу ближе весен с их садами
Несытая пустынность осеней…
Грустный опыт
Я сделал опыт. Он печален.
Чужой останется чужим.
Пора домой; залив зеркален,
Идёт весна к дверям моим.
Ещё одна весна. Быть может,
Уже последняя. Ну что ж,
Она постичь душе поможет,
Чем дом покинутый хорош.
Имея свой, не строй другого.
Всегда довольствуйся одним.
Чужих освоить бестолково:
Чужой останется чужим.
Не более, чем сон
Мне удивительный вчера приснился сон:
Я ехал с девушкой, стихи читавшей Блока.
Лошадка тихо шла. Шуршало колесо.
И слёзы капали. И вился русый локон…
И больше ничего мой сон не содержал…
Но потрясённый им, взволнованный глубоко,
Весь день я думаю, встревожено дрожа,
О странной девушке, не позабывшей Блока…
Душа — цветник,
А ум — садовник…
“Душа и разум”
Ты совсем не похожа на женщин других:
У тебя в меру длинные платья,
У тебя выразительный, сдержанный стих
И выскальзыванье из объятья.
Ты не красишь лица, не сгущаешь бровей
И волос не стрижешь в жертву моде.
Для тебя есть Смирнов, но и есть соловей,
Кто его заменяет в природе.
Ты способна и в сахаре выискать «соль»,
Фразу — в только намекнутом слове…
Ты в Ахматовой ценишь бессменную боль,
Стилистический шарм в Гумилеве.
Валентина
Валентина, сколько счастья !
Валентина, сколько жути !
Сколько чары! Валентина, отчего же ты грустишь?
Это было на концерте в медицинском институте,
Ты сидела в вестибюле за продажею афиш.
Выскочив из ландалета, девушками окружённый,
Я стремился на эстраду, но, меня остановив,
Предложила мне программу и, тобой заворожённый,
На мгновенье задержался, созерцая твой извив.
Ты зашла ко мне в антракте (не зови его пробелом)
С красной розой, с тайной грёзой, с бирюзовою грозой
Глаз в…
Маленькая женщина
Маленькая женщина с крупными глазами,
Вы во всем случившемся виноваты сами.
Разве интересною можно быть такою
И в глаза заглядывать с вкрадчивой тоскою?
Обладать раздумчивой шелковой походкой?
Быть всегда приманчиво-обреченно-кроткой?
Так карта вить ласково, нежно и наивно
Самое обычное необычно — дивно?
Все о Вас я думаю, мысленно лаская,
Маленькая женщина, славная такая.
Да и как не думать мне, посудите сами,
Маленькая женщина с теплыми глазами…
Ты влилась в мою жизнь, точно струйка токая
В оскорбляемый водкой хрусталь.
И вздохнул я словами: «Так вот ты какая:
Вся такая, как надо!» В уста ль Поцелую тебя иль в глаза поцелую,
Точно воздухом южным дышу.
И затем, что тебя повтречал я такую,
Как ты есть, я стихов не пишу.
Пишут, лишь ожидая, страдая, мечтая,
Ошибаясь, моля и грозя.
Но писать после слов вроде:”Вот ты какая:
Вся такая как надо!” – нельзя.
Источник
Серебряный век в истории русской литературы ассоциируется с именами Ахматовой, Блока, Цветаевой, Гумилёва, при этом все чаще и чаще читатели забывают о других блестящих поэтах, без которых этот удивительный период в развитии отечественной культуры, несомненно, был бы другим. Среди них — автор «Громокипящего кубка» и «Ананасов в шампанском» Игорь-Северянин (1887 — 1941).
Началом литературной карьеры он считал первую публикацию в Повременном издании для солдат и народа «Досуг и дело», хотя его стихотворения печатались и до этого. Первые брошюры со своими произведениями поэт издал под собственным именем — Игорь Лотарев, псевдоним «Игорь-Северянин» (да-да, именно через дефис) появился только в 1907 году.
Публика знала и любила Северянина за его необыкновенную манеру чтения. Он фактически пел стихотворения. И если сначала это вызывало в зале приступы хохота, то несколько лет спустя привыкшие к этому трюку слушатели внимали ему с благоговением.
«В этом была своя магия, в этом пении стихов, где мелодия извлекалась из слов, не имевших смысла. Язык существовал только как музыка. Больше от него ничего не требовалось. Человеческая мысль превращалась в поблескивание стекляруса, шуршание надушенного шелка, в страусовые перья вееров и пену шампанского», — вспоминал Константин Паустовский.
Однако мы уверены, что и без музыки поэзия Северянина существует весьма благополучно.
Я прогремел на всю Россию,
Как оскандаленный герой!..
Литературного Мессию
Во мне приветствуют порой.
Я узнаю во всем вас, дети злого века!
Паденье славного — бесславных торжество!
Позорно презирать за слабость человека,
Отнявши силы у него.
Прочтя рецензий тысяч двадцать,
Мне хочется поиздеваться.
Мы живем, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет…
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется, нет…
Ради шутки, ради смеха
Я хотел бы жить всегда!
Но ответило мне эхо:
«Да!»
Повтори… еще… сначала…
Кто бессмертен, как мечты?
Снова эхо отвечало:
«Ты!»
Бывают и годы короче мгновенья,
Но есть и мгновенья длиннее веков!
Любви без жертвы нет, и если
Нет жертвы, значит, нет любви.
Я не сочувствую войне
Как проявленью грубой силы.
Страшны досрочные могилы
И оскорбительны вдвойне.
За струнной изгородью лиры
Живет неведомый паяц.
Его палаццо из палацц —
За струнной изгородью лиры…
Как он смешит пигмеев мира,
Как сотрясает хохот плац,
Когда за изгородью лиры
Рыдает царственный паяц!..
Есть имена, как солнце!
Имена — Как музыка!
Как яблоня в расцвете!
Я говорю о Пушкине: поэте,
Действительном, в любые времена!
Позор стране, встречавшей «ржаньем»
Глумленье надо всем святым,
Былым своим очарованьем
И над величием своим!
Жизнь стала противно-трезва,
И жадность — у всех идеал.
Желудок святыню попрал,
Свои предъявляя права.
Да разве это жизнь в болоте дрязг житейских,
В заботах мелочных о платье и куске,
В интригах, в сплетнях, в сальностях лакейских,
С фразеологией гнусней, чем в кабаке?
И в зле добро, и в добром злоба,
Но нет ни добрых, нет ни злых,
И правы все, и правы оба,—
И правоту поет мой стих.
И нет ни шведа, ни японца.
Есть всюду только человек,
Который под недужьем солнца
Живет свой жалкий полувек.
Глаза крылатой русской молодежи!
Я верю в вас, а значит — и в страну,
Да, верю я, наперекор стихии,
Что вал растет, вздымающий волну,
Которая все-все сольет в одну,
А потому — я верю в жизнь России!
Необходим для сердца перелом:
Догнать… Вернуть… Сказать кому-то слово…
И жутко Вам, что все уже в былом,
А в будущем не видно и былого…
Горе — в вечности пороков,
В постоянном с ними споре,
В осмеянии пороков
И в исканьях счастья — горе.
Не пой толпе! Ни для кого не пой!
Для песни пой, не размышляя — кстати ль!..
Всем будет весело и солнечно,
Осветит лица милосердье…
И светозарно-ореолочно
Согреет всех мое бессмертье!
Я, гений Игорь-Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
Источник
Игорь СЕВЕРЯНИН
- Бесчувственные люди жгут сердца…»
- Все по-старому
- Гармония контрастов
- Диссона
- Кензель
- Когда ночами
- Маленькая элегия
- «Мы живем, точно в сне неразгаданном…»
- Сонет
- Там у вас на Земле
- Томленье бури
- Утренний эскиз
- Это было у моря…
- Янтарная элегия
«Бесчувственные люди жгут сердца…»
Бесчувственные люди жгут сердца,
Забывшие для них про все на свете.
Разбойник жжет святилище дворца,
Гордящегося пиршеством столетий.
Все по-старому
«Все по-старому, – сказала нежно, –
Все по-старому».
Но смотрел я в очи безнадежно
Все по-старому.
Улыбалась, мягко целовала,
Все по-старому.
Но чего-то все недоставало
Все по-старому.
Гармония контрастов
Летишь в экспрессе – жди крушенья!
Ткань доткана – что ж, в клочья рви!
Нет творчества без разрушенья –
Без ненависти нет любви.
Познал восторг – познай страданье.
Раз я меняюсь – я живу.
Застыть пристойно изваянью,
А не живому существу!
Диссона
В желтой гостиной, из серого клена,
с обивкою шелковой,
Ваше Сиятельство любит по вторникам
томный журфикс.
В дамской венгерке комичного цвета,
коричнево-белковой,
Вы предлагаете тонкому обществу ирисный кэкс,
Нежно вдыхая сигары Эрцгерцога абрис фиалковый…
Ваше Сиятельство к тридцатилетнему –
модному – возрасту
Тело имеет универсальное… как барельеф…
Душу душистую, тщательно скрытую
в шелковом шелесте,
Очень удобную для проституток и для королев…
Впрочем, простите мне, Ваше Сиятельство,
алые шалости…
Вашим супругом, послом в Арлекинии,
ярко правительство:
Ум и талант дипломата суть высшие качества…
Но для меня, для безумца, его аристотельство,
Как и поэзы мои для него, лишь чудачество…
Самое лучшее в нем, это – Ваше Сиятельство!
Кензель
В шумном платье муаровом,
в шумном платье муаровом,
По аллее олуненной Вы проходите морево…
Ваше платье изыскано, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена –
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.
Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная…
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено…
В шумном платье муаровом,
в шумном платье муаровом –
Вы такая эстетная, Вы такая изящная…
Но кого же в любовники! и найдется ли пара Вам?
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым.
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым –
Шумным платьем муаровым,
шумным платьем муаровым!
Когда ночами
Когда ночами все тихо, тихо,
Хочу веселья, хочу огней,
Чтоб было шумно, чтоб было лихо,
Чтоб свет от люстры гнал сонм теней.
Дворец безмолвен, дворец пустынен,
Беззвучно шепчет мне ряд легенд.
Их смысл болезнен, сюжет их длинен,
Как змеи черных, ползучих лент.
А сердце плачет, а сердце страждет,
Вот-вот порвется, того и ждешь,
Вина, веселий, мелодий жаждет,
Но ночь замкнула – где их найдешь?
Сверкните, мысли! Рассмейтесь, грезы!
Пускайся, муза в экстазный пляс!
И что нам – призрак! И что – угрозы!
Искусство с нами – и бог за нас!
Маленькая элегия
Она на пальчиках привстала
И подарила губы мне.
Я целовал ее устало
В сырой осенней тишине.
И слезы капали беззвучно
В сырой осенней тишине.
Гас скудный день – и было скучно
Как все, что только не во сне.
«Мы живем, точно в сне неразгаданном…»
Мы живем, точно в сне неразгаданном,
На одной из удобных планет.
Много есть, чего вовсе не надо нам,
А того, что нам хочется – нет.
Cонет
Вселенная — театр. Россия — это сцена.
Европа — ярусы. Прибалтика — партер.
Америка — «раек». Трагедия — «Гангрена».
Актеры — мертвецы. Антихрист — их премьер.
Но сцена им мала: обширная арена —
Стремленье их. Они хотят безгранных сфер,
Чтоб на губах быков окровянела пена,
Чтоб в муках исходил извечный Агасфер!
О, зритель, трепещи! От бешеных животных,
Ужасных в ярости, от мертвецов бесплотных
И смертью веющих — преградой лишь барьер.
Вот-вот не выдержит их дикого напора,—
И в чем тогда твоя последняя опора?
— Строй перед цирком храм объединенных вер!
Там у вас на Земле
На планете Земле, – для ее населенья обширной,
Но такой небольшой созерцающим Землю извне, –
Где нет места душе благородной, глубокой и мирной,
Не нашедшей услады в разврате, наживе, войне;
На планете Земле, помешавшейся от самомненья
И считающей все остальные планеты ничем,
Потому что на ней –
этом призрачном перле творенья –
Если верить легенде, был создан когда-то Эдем;
Где распят был Христос,
жизнь отдавший за атом Вселенной,
Где любовь, налетая, скорбит на отвесной скале
В ужасе пред людьми – там,
на вашей планете презренной,
Каково быть поэтом на вашей жестокой Земле?!
Томленье бури
Сосны качались,
Сосны шумели,
Море рыдало
В бело-седом.
Мы замолчали,
Мы онемели.
Вдруг обезвучел
Маленький дом.
Облокотившись на подоконник
В думе бездумной
Я застывал.
В ветре галопом
Бешеным кони
Мчались куда-то,
Пенился вал.
Ты на кровати,
Дрожа, лежала
В полуознобе,
В полубреду.
Сосны гремели,
Море рыдало.
Тихо и мрачно
Было в саду.
Съежились листья
Желтых акаций.
Рыжие лужи.
Карий песок.
Разве мы смели
Утром смеяться.
Ты одинока.
Я одинок.
Утренний эскиз
Сегодня утром зяблики
Свистели и аукали,
А лодку и кораблики
Качели волн баюкали.
Над тихою деревнею
Дышали звуки вешние
И пред избушкой древнею
Светлела даль поспешнее.
Хотелось жить и чувствовать
Зарей студено-ясною,
Смеяться и безумствовать
Мечтой – всегда напрасною.
Это было у моря…
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла – в башне замка – Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
Янтарная элегия
Вы помните прелестный уголок –
Осенний парк в цвету янтарно-алом?
И мрамор урн, поставленных бокалом
На перекрестке палевых дорог?
Вы помните студеное стекло
Зеленых струй форелевой речонки?
Вы помните комичные опенки
Под кедрами, склонившими чело?
Вы помните над речкою шале,
Как я назвал трехкомнатную дачу,
Где плакал я от счастья, и заплачу
Еще не раз о ласке и тепле?
Вы помните… О да! забыть нельзя
Того, что даже нечего и помнить…
Мне хочется Вас грезами исполнить
И попроситься робко к Вам в друзья…
Источник