Мне снилось мы умерли оба

Николай Гумилев – настоящая легенда Серебряного века. Ранимый и высокочувствительный, он верил, что слово способно исцелять, что слово может изменить реальность. Николай Степанович специально вводил себя в состояние тупиковой безысходности и отчаяния, ибо, как виделось ему, только в такие моменты муза поэзии благосклонно взглядывала на него.

Жираф

Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далеко, далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.

Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полет.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.

Я знаю веселые сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.

И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав…
— Ты плачешь? Послушай… далеко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.

Безумно любящий путешествия, Гумилев исколесил большую часть Африки, бывал в Египте. Пятнистый герой этого, без сомнения, известнейшего стихотворения, олицетворяет собой буйное экзотическое воображение поэта. Неоднократно переложенный на музыку «Жираф» и поныне поселяет в слушателе тоску по заморским странам, тягу к чудесным приключениям и волшебным встречам. Прототипом главной героини явилась Ахматова, вначале не отвечавшая взаимностью на пылкие чувства Гумилева.

Христос

Он идёт путём жемчужным
По садам береговым,
Люди заняты ненужным,
Люди заняты земным.

«Здравствуй, пастырь! Рыбарь,
здравствуй!
Вас зову я навсегда,
Чтоб блюсти иную паству
И иные невода.

«Лучше ль рыбы или овцы
Человеческой души?
Вы, небесные торговцы,
Не считайте барыши!

Ведь не домик в Галилее
Вам награда за труды, —
Светлый рай, что розовее
Самой розовой звезды.

Солнце близится к притину,
Слышно веянье конца,
Но отрадно будет Сыну
В Доме Нежного Отца».

Не томит, не мучит выбор,
Что пленительней чудес?!
И идут пастух и рыбарь
За искателем небес.

Вечный евангельский сюжет, вечная тема смысла жизни человеческой. Гумилев был воспитан в верующей среде, и его, как человека думающего, волновали вопросы бытия после смерти бренного тела. Это стихотворение с изысканной простотой и любовно подобранными эпитетами демонстрирует трепетное отношение автора к этому вопросу.

Баллада

Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.

Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.

Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.

Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичем,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.

В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.

И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему.

И снова эта волнующая тема о вере, жизни и запредельности. «Балладу» Гумилев написал в 20 лет. Темы печали, отчаяния бередили его душу, неудержимо влекли. И что удивительно, зная о силе слова, интересуясь его воздействием на судьбу человека, Гумилев как будто нарочно поддразнивая смерть, то играючи протягивая к ней руку, то отдергивая ее, предрекал свою собственную леденящую кровь кончину. И тот самый «щедрый» подарок падшего ангела – шестой конь – унесет поэта туда, где случатся ответы на все вопросы.

* * *

Мне снилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены рядом.

Когда мы сказали — довольно?
Давно ли, и что это значит?
Но странно, что сердцу не больно,
Что сердце не плачет.

Бессильные чувства так странны,
Застывшие мысли так ясны,
И губы твои не желанны,
Хоть вечно прекрасны.

Свершилось: мы умерли оба,
Лежим с успокоенным взглядом,
Два белые, белые гроба
Поставлены рядом.

Гумилев был страстно влюблен в Ахматову. Но ее первоначальная холодность заставляла его искать ответные чувства у других женщин. Это стихотворение посвящено одной из них – поэтессе Елизавете Дмитриевой. Но, как мы можем увидеть в строках «…и губы твои не желанны…», поэт осознал, что другие женщины ему не интересны, ему нужна только Ахматова.

Людям будущего

Издавна люди уважали
Одно старинное звено,
На их написано скрижали:
“Любовь и Жизнь – одно”.
Но вы не люди, вы живете,
Стрелой мечты вонзаясь в твердь,
Вы слейте в радостном полете
Любовь и Смерть.

Издавна люди говорили,
Что все они рабы земли
И что они, созданья пыли,
Родились и умрут в пыли.
Но ваша светлая беспечность
Зажглась безумным пеньем лир,
Невестой вашей будет Вечность,
А храмом – мир.

Все люди верили глубоко,
Что надо жить, любить шутя
И что жена – дитя порока,
Стократ нечистое дитя.
Но вам бегущие годины
Несли иной нездешний звук,
И вы возьмете на Вершины
Своих подруг.

Это стихотворение – поэтическое завещание Гумилева нам, его потомкам. Завещание, которое смогли прочитать лишь через 60 лет после безвременной кончины его автора. Задумайтесь, люди, туда ли мы идем?.. Услышан ли призыв автора этих строк, призыв жить, выкарабкавшись из лицемерия и ханжества?..

Гумилев и Ахматова с сыном