Мария луиза фон франц о снах и о смерти

Мария-Луиза фон Франц

«О СНАХ И О СМЕРТИ»

Введение

В отличие от многих современных публикаций по теме смерти, данное исследование не затрагивает проблемы, возникающие во время терапии умирающих людей. Вместо этого, мы имеем дело с бессознательным человека, миром его инстинктов и снов, которые сообщают о факте предстоящей смерти. Как всем известно, мы не можем воздействовать на сны; они, так сказать, являются голосом природы внутри нас. Следовательно, они показывают нам то, как природа через сны готовит нас к смерти. Такой подход неизбежно поднимает вопрос относительно правильной интерпретации образов, через которые выражают себя сны. И так как нас будет интересовать универсальное человеческое строение, я специально использовала этнологический и алхимический материал для развития идей, в том числе и для того, чтобы рассмотреть сны в более общем контексте. Более того, алхимическая традиция содержит гораздо больше информации по проблеме смерти, чем мы можем найти в официальных религиозных традициях.

Поэтому данная работа основывается на четырех главных темах: (1) современные опыты, связанные со смертью и снами о смерти; (2) базовые концепции юнгианской психологии, которые относятся ко второй половине жизни и к смерти; (3) символизм смерти и воскрешения в западной алхимической традиции. Эти три темы для меня наиболее близки. Также кратко будут обсуждаться (4) определенные аспекты парапсихологических исследований.

Может возникнуть вопрос — конечно, не без весомой причины — нужно ли добавлять еще одну публикацию в поток литературы на тему смерти[1]. К сожалению, как бы то ни было, есть лишь несколько современных работ, которые принимали бы во внимание проявление снов из бессознательного, или хотя бы вскользь упоминали этот факт. Элизабет Кюблер-Росс[2], которая по большей части имеет дело с развитием личности перед лицом смерти, описывает, прежде всего, те процессы, которые проявляются внешне и могут быть озвучены. Происшествия, которые занимают место в глубинах бессознательного, тем не менее, исследуются сегодня все так же редко. Действительно, ‘Психэ и смерть’ Эдгара Херцога и ‘Ты умираешь, чтобы ты мог жить’ Ингеборга Кларуса имеют дело с темой смерти с точки зрения психологии К. Г. Юнга, но обе работы в основном фокусируются на процессе ‘умри и стань’ и как он проявляется в индивидуации, но не на снах индивидов, которые находятся близко к концу своей жизни. В качестве исключения, Барабара Ханна затрагивает эту тему в своем эссе ‘Регрессия или обновление в старшем возрасте’; и Эдвард Эдингер в ‘Эго и Архетипе’ описывает впечатляющую серию из двенадцати снов умирающего пациента, предоставляя их великолепную интерпретацию. Подмечается неизбежное родство образов из этих снов и образов, распространенных в алхимической традиции. Также нужно отметить ценную работу, проделанную Джейн Уилрайт в книге ‘Смерть женщины’, так как это издание описывает целый курс анализа умирающей молодой женщины.

Ссылки на сны также периодически появляются в книгах Марка Пелгрина ‘И время умереть’ и Милли Келли Фортьер ‘Сны и подготовка к смерти’, на которые я часто буду ссылаться. Более того, Дэвид Элдред в своей диссертации ‘Психодинамика процесса умирания’ собрал и великолепно проанализировал картины, нарисованные швейцарской женщиной, умирающей от рака. Почти все мотивы, обсуждаемые в моей работе, появляются в тех картинах, поэтому все выглядит так, будто в глубинах души существуют определенные базовые архетипические структуры, которые выдвигаются на первый план в процессе умирания. Я часто буду ссылаться на работу, принадлежащую Элдреду.

В некоторой степени я также сравню мотивы снов с кратковременными ‘околосмертными переживаниями’, так как эти переживания описываются в обширном потоке литературы на тему смерти.

Тема предмета и его проявление могут не сильно отличаться от образного ряда околосмертных опытов, но сны в этом смысле являются более тонкими и изобилующими образами. По сравнению со снами, околосмертные переживания более схематичны и обусловлены культурой. Мне кажется, что индивиды в самом деле переживают в такие моменты нечто невыразимое, затем перерабатывая в образы, оформленные культурной средой. Сны же сами по себе более графичны и детализированны.

Анализ пожилых людей предоставляет богатейший материал для исследований символов, которые физически подготавливают сновидцев к приближающейся смерти. Действительно, Юнг подчеркивает, что бессознательное психэ обращает мало внимания на внезапный конец телесной жизни и ведет себя так, будто психическая жизнь индивида, то есть процесс индивидуации, просто продолжится дальше. В связи с этим, тем не менее, есть также сны, которые символически изображают конец телесной жизни и не вызывающее сомнений продолжение жизни психической. Бессознательное совершенно очевидно “верит” в жизнь после смерти.

Скептик, естественно, будет настаивать на том, что это сны об исполнении желания. В ответ можно сказать, что теория о том, что сны лишь отражают бессознательные желания, не соответствует общему опыту. Напротив, как показал Юнг, сны гораздо чаще изображают совершенно объективное психическое событие, не обусловленное желаниями эго. В случаях, когда сновидец пребывает в иллюзии по поводу своей приближающейся смерти или не осознает ее близость, сны могут отображать этот факт даже еще более грубо и беспощадно, как, например, в сновиденных мотивах, где часы останавливаются и не могут быть заведены вновь, или тема древа жизни, которое было срублено и лежит на земле.

Иногда смерть отображается еще менее двусмысленно. Мой коллега вел анализ женщины, чье тело было полностью поражено раком. В конце был заражен мозг, и поэтому большую часть времени она была без сознания. Тем не менее, он продолжал навещать ее, тихо сидя возле кровати. За 24 часа до того, как пациентка умерла, она внезапно открыла глаза и рассказала следующий сон:

Я стою рядом со своей кроватью в больничной палате и я чувствую себя сильной и здоровой. Солнечный свет льется через окно. Здесь доктор и он говорит, «Ну, мисс Х, вы неожиданно полностью исцелились. Вы можете одеваться и уйти из больницы» В этот момент я оборачиваюсь и вижу лежащим в постели — мое собственное мертвое тело!

Утешительное послание бессознательного — о том, что смерть это ‘исцеление’ и есть жизнь после смерти — очевидно, не может интерпретироваться как сон об исполнении желания, так как конец физического существования здесь также предсказывается, довольно прямо и ясно.

Далее в этом исследовании будут приводиться сны, в которых ясно изображается конец телесной жизни, но одновременно с этим содержатся утверждения — как в сне выше — которые указывают на последующую жизнь. В связи с этим, Юнг делает акцент на том, что для человека в возрасте крайне необходимым моментом является знакомство с возможностью смерти.

Перед ним ставится категоричный вопрос, и долг человека — ответить на него. К моменту непосредственного конца он уже должен иметь миф о смерти, так как рассудок не дает ему ничего кроме темной ямы, в которую он спускается. Миф же может вызвать в его воображении другие образы, помогающие и обогащающие картины жизни в стране мертвых …