Кубла хан или видение во сне
Она считается шедевром мировой литературы
Иногда бывает, что ученым во сне приходит решение какой-то сложной задачи. Менделееву приснилась периодическая таблица химических элементов, Кекуле увидел во сне змею, кусающую свой хвост и придумал идею бензольного кольца. Таких примеров на самом деле не так уж мало.
В мировой поэзии есть один схожий случай. Поэту приснилась великолепная поэма, и он даже сумел, проснувшись, ее записать. К сожалению, не всю целиком. Но и тот фрагмент, что уцелел, стал настоящим культурным явлением.
Дело происходило в 1797 году. Английский поэт Сэмюэл Колридж отдыхал в сельском доме. Как и многие представители тогдашней аристократии, он периодически принимал опиум. Вот и в тот вечер, смешав себе настойку, Колридж потягивал бокал и читал книгу британского историка, своего тезки Сэмюэла Пэрчеса, повествующую о монгольском владычестве над Китаем.
Речь там шла в первую очередь о хане Хубилае, внуке Чингисхана, который собственно и завершил завоевание этой страны. В английской традиции его имя передавалось как Кубла.
Примерно на середине бокала поэт ощутил, что глаза его совсем слипаются. Последняя строчка, которую он успел прочитать, звучала так: “Здесь хан Кубла приказал строить дворец…” А дальше Колриджа накрыл сон.
Спустя три часа поэт проснулся и осознал, что видел во сне невероятно прекрасную, величественную поэму в триста строк. И самое поразительное – он все еще помнил ее!
Схватив перо, Колридж начал лихорадочно набрасывать то, что до сих пор стояло у него перед глазами:
“В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный.
Впадает в сонный океан…”
На 54-й строке в комнату вошел слуга и сообщил, что его хочет видеть человек из Порлока (это такое местечко в Англии). Раздосадованный поэт вышел из дома, но никого не увидел. Когда он вернулся в кабинет, то обнаружил, что совершенно забыл остальную часть поэмы.
“С немалым удивлением и досадой я обнаружил, что хотя смутно, но помню общие очертания моего видения, все прочее, кроме восьми или десяти отдельных строк, исчезло, как круги на поверхности реки от брошенного камня, и – увы! – восстановить их было невозможно”, – так рассказывал об этом позже Колридж.
Тот отрывок, который ему удалось записать, он прочитал нескольким своим друзьям. А друзья его ни много ни мало составляли весь цвет тогдашней английской литературы. Сам Колридж, кстати, тоже был звездой первой величины на тогдашнем поэтическом небосклоне.
Сэмюэл Колридж
Все, кто слышал начало загадочной поэмы, приходили в полный восторг. Байрон заявил, что это должно быть опубликовано, пусть даже в таком оборванном виде. Стихотворение ушло в печать под названием “Кубла-хан, или Видение во сне”.
А дальше – началась слава. До сих пор “Кубла-хан” в английской литературе считается одним из самых гениальных текстов. Великий поэт Суинберн так отзывался об этих строках: “Спасенное от забвения было изумительнейшим образцом музыки английского языка”.
Кстати, а выражение “человек из Порлока” до сих пор в ходу у англичан. Оно означает какое-то нежелательное вторжение.
_________________________________
Ваши лайки и подписка на канал помогут выходу новых статей!
А еще приглашаем в нашу группу ВК “ЛитИнтерес”. Там сейчас идет литературная дуэль. Мы ставим к барьеру двух знаменитых писателей или поэтов и спрашиваем вас, дорогие читатели, кто из них вам больше по сердцу.
Источник
~ Перевод Константина Бальмонта ~
***
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжелой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.
Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне,
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог
Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!
~ Перевод или Жданова, или Балбека ~
***
В Ксанадупуре чудо-парк
Велел устроить Кублахан.
Там Альф, священная река,
В пещерах, долгих как века,
Текла в кромешный океан.
Десяток плодородных верст
Властитель стенами обнес
И башнями огородил.
Ручьи змеистые журчали,
Деревья ладан источали,
И древний, как вершины, лес
В зеленый лиственный навес
Светила луч ловил.
Воистину диковинное диво –
Пещерный лед и солнца переливы.
~ Перевод Романа Митина ~
***
Давно, с тех пор прошли века,
Решил дворец построить Кубла Хан:
Там, где Алфа, священная река,
Стремит свой бег сквозь скалы, глубока,
И падает в угрюмый океан.
Тогда земли большой пологий склон
Стенами был надёжно окружён:
И были там цветущие сады,
Полны душистых, сказочных цветов;
И были там ручьи, полны воды,
Сбегающей к оазису с холмов.
О, эта бездна глубока; и вниз уводит
Меж кедрами наклонный путь опасный!
О, место дикое в таинственной природе!
Там дева под луной, как тень, проходит
И стонет – Где мой демон страстный!
Из бездны, где река неслась, бурля,
И где, дрожа, дышала тяжело земля,
Фонтан, как мощный демон, вдруг возник:
В порыв его, прервавшийся на миг,
Куски огромных глыб, влетев, как град,
Вздымались вверх и падали назад:
Танцуя средь утёсов, глубока,
Швыряла их священная река.
Затем река сквозь брызги и туман
В пещеры дикие осколки глыб влечёт,
Извилистой змеёй в лесах, долах течёт,
Втекает с шумом в мёртвый океан:
И Кубле в шуме том была слышна
Весть, дедов голоса – грядёт война!
Тень от дворца Кубла Хана
В волнах морских плыла;
В эхе пещер у фонтана
Песня слышна была.
Чудо чудес отражала вода –
Светом наполнен, чертог изо льда!
Когда уже отпылал закат,
Я деву увидел во сне:
Это была Абиссинии дочь,
И звуки цимбал летели в ночь,
И песнь она пела мне.
И я возрождался, впивая
Мелодию, голос её,
Восторг, дыхание рая!
Сбылось неземное виденье моё –
Воздушные замки в небе висят,
Чертог изо льда! Этот солнечный Дом!
Смотрите! Но кинулись люди назад,
Кричат они – Чур, меня, чур! Свят, свят!
Глядите, глаза его чудно горят!
Вы трижды его очертите кругом,
И в ужасе взор опустите вы свой –
Ведь вскормлен он медвяною росой,
Напоен он райским, святым молоком.
Источник
 çåìëå âåëèêîé Êñåíàäó
Äâîðåö ïîñòðîèë Êóáëà Õàí.
Çäåñü Àëüô ñòåêàåò â ãëóáèíó
Ïåùåð, ãäå ñêðûëñÿ â òåìíîòó
Ïîäçåìíûé îêåàí.
Çäåñü öåëûõ äåñÿòü ìèëü çåìëè
Ñòåíîé âûñîêîé îáâåëè.
 ñàäàõ áûë ñëûøåí çâîí ðó÷ü¸â,
È àðîìàò ñòîÿë âåçäå,
 ëåñàõ çåë¸íûõ ìåæ õîëìîâ
Ñâåðêàëî ñîëíöå íà òðàâå.
Âäðóã òðåùèíà ïðîøëà íàèñêîñîê,
Ñêâîçü ðîùè êåäðîâ, òàì, ãäå ñàä öâåò¸ò,
Èç òðåùèíû ïðîêëÿòèé ø¸ë ïîòîê,
Êàê áóäòî ïîä ëóíîþ òàì âûñîê
Áûë ãîëîñ æåíùèíû, ÷òî äüÿâîëà çîâ¸ò.
Ïî òðåùèíå ïðîì÷àëîñü êîëûõàíüå,
È, êàê çåìëè òÿæ¸ëîå äûõàíèå,
Îãðîìíûé ê íåáó âûðâàëñÿ ôîíòàí.
Îí í¸ñ â ñåáå, êàê ñòðàøíûé óðàãàí,
Áóëûæíèêè, êîòîðûå âçëåòàëè,
È, ïàäàÿ êàê ãðàä, âñ¸ ðàçðóøàëè.
È çàîîäíî ñ êàìíÿìè â îáëàêà
Âçìåòíóëàñü ââåðõ ïîäçåìíàÿ ðåêà.
Ïÿòü äîëãèõ ìèëü îíà òåêëà ïî âîëå
Ñðåäè äîëèí, äåðåâüåâ; ïðÿìî ê ùåëè
Ñêðûâàëàñÿ â íåìåðåííîé ïåùåðå,
Âòåêàÿ òàì â áåçñîëíå÷íîå ìîðå.
È â ýòî âðåìÿ, Êóáëå â äàëüíåé ñòîðîíå
Î ñêîðîé ãîëîñ ðàññêàçàë âîéíå!
Òîãî äâîðöà ëèøü òåíü îñòàëàñü,
Êà÷àëàñü òà íà âîëíàõ âîä,
Ïåðåìåøàëàñü è ñïóñêàëàñü
Ñ ôîíòàíîì ïîä ïåùåðíûé ñâîä.
È ÷óäî òàêîå óâèäèøü ñîâñåì íå âñåãäà:
ßðêèé äâîðåö â ïåùåðå èç ñèíåãî ëüäà.
Îäíàæäû äåâóøêà ñ öèìáàëàìè
 âèäåíèè ÿâèëàñü ìíå.
Ñòðàíà Àáèññà å¸ ðîäèíîé áûëà,
È íà öèìáàëàõ òàê èãðàòü îíà ìîãëà,
È ïåñíþ ïåòü ïðî ãîðó Àáîðó.
Àõ! åñëè áû ÿ òîëüêî ìîã â ñåáå
Òó ïåñíþ ñî ñëîâàìè îæèâèòü,
Òàêàÿ ðàäîñòü áû ÿâèëàñü â ìèã êî ìíå,
×òî ÿ èç ìóçûêè è âîçäóõà ñóìåë áû ñîòâîðèòü
Äâîðåö, ïóñêàé îí áóäåò ëîæíûì!
Î ÿðêèé êóïîë! ˸ä â ïåùåðå ãëóáîêî!
È âñåì, êòî ñëûøèò, âèäåòü áóäåò ìîæíî
È çàêðè÷àò âñå ðàçîì: “Îñòîðîæíî!
Åãî ãëàçà ñâåðêàþò òàê òðåâîæíî!
Òðè êðóãà î÷åðòè âîêðóã ëåãêî,
Ãëàçà ñâîè îò ñòðàõà òû çàêðîé,
Âåäü îí ìåäîâîé âñêîðìëåí áûë ðîñîé
È äàæå ïèë â ðàþ îí ìîëîêî.”
Ïðèìå÷àíèÿ.
Êñåíàäó – ëåãåíäàðíàÿ ñòðàíà (âàðèàíò – ðàé) â çàïàäíîé Àçèè. (âàðèàíò – êðàñèâûé ãîðîä. Èëè Øàíãäó, èëè Ïåêèí)
Êóáëà Õàí (Êóáëàé, Õóáèëàé, Êîóáëàé) (1215 – 1294) – Âíóê âåëèêîãî ×èíãèç Õàíà. Ìîíãîëüñêèé èìïåðàòîð çàâîåâàâøèé Êèòàé. Íà÷àë Þàíüñêîþ äèíàñòèþ â Êèòàå. Ïî ñêàçàíèÿì îñíîâàë Êñåíàäó è ïîñòðîèë òàì äâîðåö.
Àëüô (Àëüôèóñ, ðàíüøå Ðóôèÿ) – ðåêà â Ãðåöèè êîòîðàÿ óõîäèò ïîä çåìëþ (êàê îíà îêàçàëàñü â Êñåíàäó – íåïîíÿòíî). Èìåííî Àëüôó Ãåðàêë ìåíÿë ðóñëî ïðè ïðîìûâàíèè êîíþøåí.
Slanted (ñòðîêà 12) – ìîæåò ïåðåâîäèòñÿ è â ïðîøåäøåì ñîâåðø¸ííîì è â íåñîâåðø¸ííîì. Ïîýòîìó ìíîãèå ñ÷èòàþò, ÷òî òðåùèíà íå ïîÿâëÿëàñü à âñåãäà òàì áûëà. ß äðóãîãî ìíåíèÿ.
Æåíùèíû çîâóùèå äüÿâîëà – èäåÿ àâòîðà. Âîïëè èç òðåùèíû ïðèäàþò åé óñòðàøàþùèé âèä.
Öèìáàëû – ìóçûêàëüíûé èíñòðóìåíò. Êîðîáî÷êà ñî ñòðóíàìè ïî êîòîðûì ñòó÷àò äâóìÿ ìîëîòî÷êàìè. Ïðîèñõîæäåíèå – Èíäèÿ/Êèòàé.
Ñòðàíà Àáèññà (òî÷íåå Àáèññèíèÿ) – äðåâíåå íàçâàíèå Ýôèîïèè.
Ãîðà Àáîðà – â ïåðâîì ìàíóñêðèïòå – ãîðà Àìîðà. Ñêîðåå âñåãî, ðå÷ü èä¸ò î ãîðå Àìàðå â Ýôèîïèè. Íà ýòîé ãîðå öàðè Ýôèîïèè çàïèðàëè ñâîèõ íàñëåäíèêîâ, ÷òîáû èçáåæàòü ãðàæäàíñêèõ âîéí.  ïîýìå Äæîíà Ìèëòîíà “Ïîòåðÿííûé Ðàé” ýòîò ñàìûé ðàé íàõîäèòñÿ íà òîé æå ãîðå Àìàðå â Ýôèîïèè.
Òðè êðóãà – ïîïûòêà èçãíàòü íå÷èñòü
Ìåäîâàÿ ðîñà è ðàéñêîå ìîëîêî – ñîãëàñíî ëåãåíäå, òîò, êòî èõ ïîòðåáëÿåò, óæàñíî ñèë¸í è ïî÷òè áåññìåðòåí. Êóáëà ñêîðåé âñåãî åë èõ â Êñåíàäó.
Î ïåðåâîäå.
ß íå çíàþ ìåñòî ëè ýòîìó ñòèõó â îòäåëå ïåðåâîäîâ èëè æå åãî íóæíî ïîìåñòèòü â îòäåë ïàðàëëåëåé. Îðèãèíàë ýòîãî ñòèõà áûë íàïèñàí Êîëåðèäæåì îñåíüþ 1797 (èëè âåñíîé 1798), êîãäà òîò íàõîäèëñÿ ïîä ñèëüíîé äîçîé îïèóìà. Èç åãî âîñïîìèíàíèé ñëåäóåò, ÷òî îí òàì áûë, âñ¸ ýòî âèäåë è çàïèñûâàë íà õîäó. Ê ñîæàëåíèþ, åãî âèäåíèå áûëî ïðåðâàíî òåì, ÷òî ê íåìó êòî-òî âîø¸ë è øóìîì âûâåë åãî èç òðàíñà. Ñàì Ñàìóýëü ãîâîðèë, ÷òî ýòîò ñòèõ âñåãî ëèøü ôðàãìåíò, è ÷òî îí õîòåë íàïèñàòü ãîðàçäî áîëüøå, íî íå óñïåë. Ñòèõ áûë îïóáëèêîâàí â 1816 ãîäó íî ïðèçíàí íå áûë. Êðèòèêè ãîâîðèëè, ÷òî îíè âûøå îáñóæäåíèé ýòîãî ñòèõà. Ñåé÷àñ ýòè ïÿòüäåñÿò ÷åòûðå ñòðîêè ÿâëÿþòñÿ îäíèì èç ñàìûõ ãîðÿ÷î îáñóæäàåìûõ è ñïîðíûõ ïðîèçâåäåíèé èç âñåé èçâåñòíîé ïîýçèè. Âñå ïðî÷èòàâøèå ýòîò ñòèõ ñ÷èòàþò ñåáÿ îáÿçàííûìè ÷òî-íèáóäü ïðî íåãî íàïèñàòü. Èç îäíîãî èç èñòî÷íèêîâ ñëåäóåò, ÷òî çà âñþ ÷åëîâå÷åñêóþ èñòîðèþ áîëüøå ïèñàëè òîëüêî î Íàïîëåîíå. ×òî ñòðàííî, âñå êðèòèêè è ëþáèòåëè ïîðàññóæäàòü (êîòîðûõ ÿ ÷èòàë) ïèñàëè î òîì, ÷òî ïîýìà ñìûñëà íå èìååò è ÿâëÿåòñÿ ïðîñòî íàáîðîì èçîáðàæåíèé. ß ïîïûòàëñÿ íàéòè â ïîýìå è ñìûñë è ìîðàëü. Êóáëà Õàí ïîñòðîèë âåëèêèé äâîðåö, íî åãî ñìûëî âîäîé, è íà÷àëàñü âîéíà (1279 ãîäó Êóáëà Õàí âîèñòèíó ïîòåðïåë îãðîìíîå ïîðàæåíèå). Âñ¸ ýòî ïðîèçîøëî èç-çà òîãî, ÷òî äâîðåö áûë ñëèøêîì âåëèê (àíàëîãèÿ Âàâèëîíñêîé Áàøíè). Òåïåðü ýòîò äâîðåö ïðîêëÿò äóõîì Êóáëà Õàíà, è òîò, êòî îñìåëèòñÿ åãî âîçâèãíóòü (ïóñòü äàæå â ìûñëÿõ), ñðàçó âñòðåòèòñÿ ñî ñòðàøíûì äóõîì. Òàê êàê ÿ ïðèäàþ ÿñíûé ñìûñë àáñòðàêòíîé ïîýìå, ìîé ïåðåâîä ñòàíîâèòñÿ êðàéíå âîëüíûì, õîòÿ ÿ è ñîõðàíèë è ðèòì, è ðèôìó, è äàæå áîëüøèíñòâî îïèñàíèé. Îäíèì èç ãëàâíûõ ïðèìåðîâ ÿâëÿåòñÿ êîíöîâêà, äâóõñìûñëåííîñòü êîòîðîé ÿ ñîõðàíèë. “Îí” è “Åãî” ìîæíî îòíåñòè ê äóõó Êóáëà Õàíà, êîòîðûé ÿâèëñÿ, ÷òîáû íàêàçàòü àâòîðà; èëè æå èõ ìîæíî îòíåñòè ê ñàìîìó àâòîðó, êîòîðûé âñòðåòèâøèñü ñ äóõîì, ñàì ñòàë ñòðàøåí è ñèë¸í.  ïåðâîì ñëó÷àå, êðèêè îòíîñÿòñÿ ê àâòîðó, ïðåäóïðåæäàÿ åãî îá îïàñíîñòè, âî âòîðîì, ëþäè ïðåäîñòåðåãàþò äðóã äðóãà îá îïàñíîì, ïðîêëÿòîì àâòîðå. Âñå, êòî õîòÿò ïî÷óâñòâîâàòü âñ¸ ìíîãîîáðàçèå è ñìûñëîâîé ëàáèðèíò ïîýìû, äîëæíû ïðî÷èòàòü îðèãèíàë. Îí ïðèëàãàåòñÿ íèæå.
Samuel Taylor Coleridge, “Kubla Khan”:
1 In Xanadu did Kubla Khan
2 A stately pleasure-dome decree:
3 Where Alph, the sacred river, ran
4 Through caverns measureless to man
5 Down to a sunless sea.
6 So twice five miles of fertile ground
7 With walls and towers were girdled round:
8 And there were gardens bright with sinuous rills,
9 Where blossomed many an incense-bearing tree;
10 And here were forests ancient as the hills,
11 Enfolding sunny spots of greenery.
12 But oh! that deep romantic chasm which slanted
13 Down the green hill athwart a cedarn cover!
14 A savage place! as holy and enchanted
15 As e’er beneath a waning moon was haunted
16 By woman wailing for her demon-lover!
17 And from this chasm, with ceaseless turmoil seething,
18 As if this earth in fast thick pants were breathing,
19 A mighty fountain momently was forced:
20 Amid whose swift half-intermitted burst
21 Huge fragments vaulted like rebounding hail,
22 Or chaffy grain beneath the thresher’s flail:
23 And ‘mid these dancing rocks at once and ever
24 It flung up momently the sacred river.
25 Five miles meandering with a mazy motion
26 Through wood and dale the sacred river ran,
27 Then reached the caverns measureless to man,
28 And sank in tumult to a lifeless ocean:
29 And ‘mid this tumult Kubla heard from far
30 Ancestral voices prophesying war!
31 The shadow of the dome of pleasure
32 Floated midway on the waves;
33 Where was heard the mingled measure
34 From the fountain and the caves.
35 It was a miracle of rare device,
36 A sunny pleasure-dome with caves of ice!
37 A damsel with a dulcimer
38 In a vision once I saw:
39 It was an Abyssinian maid,
40 And on her dulcimer she played,
41 Singing of Mount Abora.
42 Could I revive within me
43 Her symphony and song,
44 To such a deep delight ‘twould win me,
45 That with music loud and long,
46 I would build that dome in air,
47 That sunny dome! those caves of ice!
48 And all who heard should see them there,
49 And all should cry, Beware! Beware!
50 His flashing eyes, his floating hair!
51 Weave a circle round him thrice,
52 And close your eyes with holy dread,
53 For he on honey-dew hath fed,
54 And drunk the milk of Paradise.
Источник
~ Перевод Константина Бальмонта ~
***
В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.
Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипенье беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжелой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный быстро воды мчал,
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объем, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
И тень чертогов наслажденья
Плыла по глади влажных сфер,
И стройный гул вставал от пенья,
И странно-слитен был размер
В напеве влаги и пещер.
Какое странное виденье —
Дворец любви и наслажденья
Меж вечных льдов и влажных сфер.
Стройно-звучные напевы
Раз услышал я во сне,
Абиссинской нежной девы,
Певшей в ясной тишине,
Под созвучья гуслей сонных,
Многопевных, многозвонных,
Ливших зов струны к струне.
О, когда б я вспомнил взоры
Девы, певшей мне во сне
О Горе святой Аборы,
Дух мой вспыхнул бы в огне,
Все возможно было б мне.
В полнозвучные размеры
Заключить тогда б я мог
Эти льдистые пещеры,
Этот солнечный чертог
Их все бы ясно увидали
Над зыбью, полной звонов, дали,
И крик пронесся б, как гроза:
Сюда, скорей сюда, глядите,
О, как горят его глаза!
Пред песнопевцем взор склоните,
И этой грезы слыша звон,
Сомкнемся тесным хороводом,
Затем что он воскормлен медом
И млеком рая напоен!
~ Перевод или Жданова, или Балбека ~
***
В Ксанадупуре чудо-парк
Велел устроить Кублахан.
Там Альф, священная река,
В пещерах, долгих как века,
Текла в кромешный океан.
Десяток плодородных верст
Властитель стенами обнес
И башнями огородил.
Ручьи змеистые журчали,
Деревья ладан источали,
И древний, как вершины, лес
В зеленый лиственный навес
Светила луч ловил.
Воистину диковинное диво –
Пещерный лед и солнца переливы.
~ Перевод Романа Митина ~
***
Давно, с тех пор прошли века,
Решил дворец построить Кубла Хан:
Там, где Алфа, священная река,
Стремит свой бег сквозь скалы, глубока,
И падает в угрюмый океан.
Тогда земли большой пологий склон
Стенами был надёжно окружён:
И были там цветущие сады,
Полны душистых, сказочных цветов;
И были там ручьи, полны воды,
Сбегающей к оазису с холмов.
О, эта бездна глубока; и вниз уводит
Меж кедрами наклонный путь опасный!
О, место дикое в таинственной природе!
Там дева под луной, как тень, проходит
И стонет – Где мой демон страстный!
Из бездны, где река неслась, бурля,
И где, дрожа, дышала тяжело земля,
Фонтан, как мощный демон, вдруг возник:
В порыв его, прервавшийся на миг,
Куски огромных глыб, влетев, как град,
Вздымались вверх и падали назад:
Танцуя средь утёсов, глубока,
Швыряла их священная река.
Затем река сквозь брызги и туман
В пещеры дикие осколки глыб влечёт,
Извилистой змеёй в лесах, долах течёт,
Втекает с шумом в мёртвый океан:
И Кубле в шуме том была слышна
Весть, дедов голоса – грядёт война!
Тень от дворца Кубла Хана
В волнах морских плыла;
В эхе пещер у фонтана
Песня слышна была.
Чудо чудес отражала вода –
Светом наполнен, чертог изо льда!
Когда уже отпылал закат,
Я деву увидел во сне:
Это была Абиссинии дочь,
И звуки цимбал летели в ночь,
И песнь она пела мне.
И я возрождался, впивая
Мелодию, голос её,
Восторг, дыхание рая!
Сбылось неземное виденье моё –
Воздушные замки в небе висят,
Чертог изо льда! Этот солнечный Дом!
Смотрите! Но кинулись люди назад,
Кричат они – Чур, меня, чур! Свят, свят!
Глядите, глаза его чудно горят!
Вы трижды его очертите кругом,
И в ужасе взор опустите вы свой –
Ведь вскормлен он медвяною росой,
Напоен он райским, святым молоком.
Источник