Кто из нас например хотя бы однажды не летал во сне
Æèâåì ìû ó ÷åðòåé íà êóëè÷èêàõ àæ â ñàìîé Êàëèôîðíèè. Ñî ñòàðûìè äðóçüÿìè âèäèìñÿ íå ÷àñòî, ê ñîæàëåíèþ: ðåäêàÿ ïòèöà ïåðåëåòàåò ñåðåäèíó ðåêè Êîëîðàäî, îñîáåííî åñëè îíà ëåòèò èç Ðîññèè!
Íî çàòî ÿ âïåðâûå â æèçíè ñòàë âåñòè áóðíóþ ïåðåïèñêó ñ äðóçüÿìè è ñòàðûìè, è íîâûìè, è äàæå ñ ëþäüìè, êîòîðûõ íèêîãäà íå âèäåë, à âîçìîæíî, íèêîãäà è íå óâèæó. Áëàãî, ÷òî òåïåðü äëÿ îáùåíèÿ ïî ïåðåïèñêå âñå óñëîâèÿ ñåë çà êîìïüþòåð è íå íàäî íè çà ìàðêàìè ñ êîíâåðòàìè áåãàòü, íè ê ïî÷òîâîìó ÿùèêó ïèñüìî íåñòè.
Íå ìîãó ñêàçàòü, ÷òî ïîëó÷àþ ìíîãî îòâåòîâ: âñå çàíÿòû, âñå ïîãðóæåíû â ïîâñåäíåâíûå ðîññèéñêèå òÿãîòû, äà è, ïðèçíàòüñÿ, ìíîãèå ëè èç âàñ ëþáÿò ïèñàòü ïèñüìà? Ýïèñòîëÿðíûì ðåìåñëîì òåïåðü çàíèìàþòñÿ ìåíüøå, ÷åì ñòîëÿðíûì… Íó, äà ýòî ïðîñòî äëÿ êðàñíîãî ñëîâöà.
Òåì íå ìåíåå, èìåííî ïåðåïèñêà ïîðîäèëà äëÿ ìåíÿ ìíîãî ìîèõ íîâûõ äðóçåé. Îäíè ïðåâðàòèëèñü íåîæèäàííî â äîáðûõ äðóçåé èç îáû÷íûõ çíàêîìûõ, áóäòî ðàñöâåëè êàêèå-òî ýêçîòè÷åñêèå öâåòû íà óíûëîì çàäâîðüå çàãðàíè÷íîé æèçíè, à äðóãèå è âîâñå âïåðâûå ïîÿâèëèñü íà «ýëåêòðîííîì ïîëå» ìîåé æèçíè. À ìíîãèå ïîðàçèëè ìåíÿ íåèçâåñòíûìè äëÿ ìåíÿ ðàíåå òàëàíòàìè ïèøóò! Ïèøóò ñòèõè, ðàññêàçû, ïîâåñòè, è õîðîøî ïèøóò! À êîãäà ïîëó÷àåøü òàêóþ «Ïè-Ñè-ïèñü» (ýòî æå, ïðàâäà, íå ðóêîïèñü), òî ïðè ýòîì ñîçäàåòñÿ ïîëíàÿ èëëþçèÿ òâîåé ýêñêëþçèâíîñòè: ýòî íå êíèãà ñ ïîëêè, à òåáå ïåðñîíàëüíî ïðèñëàííîå òâîðåíèå íà «ýëåêòðîííîì áëþäå÷êå»!
Òàê âîò, îäèí ìîé âíîâü ïðèîáðåòåííûé äðóã (íàïèñàòü «ïîäðóãà» íå ïîâîðà÷èâàåòñÿ ÿçûê ÷òî-òî â ýòîì íåäîïóñòèìî ñåêñóàëüíîå ìíå ñëûøèòñÿ âðîäå «ã¸ðëôðýíä») ïðèñëàë ìíå â îäíîì èç ýëåêòðîííûõ ïîñëàíèé ñâîé êîðîòåíüêèé ðàññêàçèê ïðî ñíîâèäåíèÿ. Íà ìåíÿ ýòîò ðàññêàç ïðîèçâåë óæ, äàæå íå çíàþ, ïî÷åìó áîëüøîå âïå÷àòëåíèå. Ñòàë ÿ íà ýòó òåìó äóìàòü. À âåäü, äåéñòâèòåëüíî, ñíû óäèâèòåëüíûé ôåíîìåí! Èìåííî âî ñíå ïðîèñõîäèò íåâîçìîæíîå. Êòî èç íàñ íå ëåòàë âî ñíå? À ÿ îäíàæäû â äåòñòâå, íàñëóøàâøèñü îò áàáóøêè áèáëåéñêèõ ïðèò÷, âèäåë âî ñíå, êàê ëåòîì êàòàëñÿ ïî îçåðó íà âåëîñèïåäå: «ïî âîäå àêè ïî ñóõó». Äîãíàë Èèñóñà, øåäøåãî â äëèííîé áåëîé õëàìèäå, è çà÷åì-òî ïîêàçàë åìó ÿçûê. Áàáóøêà î÷åíü ïåðåæèâàëà, ÷òî íàêàæåò ìåíÿ Ãîñïîäü çà ýòî ãðåõîâíîå ñíîâèäåíèå, à ÿ åå óñïîêàèâàë ýòî âåäü âî ñíå!
Ñíû ïîìîãàþò ïîäñîçíàòåëüíî îñîçíàâàòü (ýâà, êàê ââåðíóë!) ïðîæèòîå, à èíîãäà äàæå òâîðèòü. Ñêîëüêî èçâåñòíî áàåê ïðî ó÷åíûõ, âñêàêèâàâøèõ ïîñåðåäü íî÷è è çàïèñûâàþùèõ ñâîè ãåíèàëüíûå èäåè.
È ñî ìíîé áûë îäíàæäû ñëó÷àé, ÷òî ïðîñíóëñÿ îò çâó÷àâøèõ â ãîëîâå äèâíûõ ñòèõîâ. Ñåðäöå ñòó÷àëî, êàê ìåòðîíîì, àæ èñïàðèíà âûñòóïèëà, à âîò çàïèñàòü áûëî íå÷åì. Ðåøèë çàïîìíèòü ýòîò ñòèõ, âûó÷èòü åãî íàèçóñòü, ñ ÷åì è çàñíóë. À êîãäà ïðîñíóëñÿ… Ñêîëüêî íå òùèëñÿ íè÷åãî âñïîìíèòü íå ìîã. Òàêîå ðàññòðîéñòâî áûëî, áóäòî ïîòåðÿë âûèãðûøíûé ëîòåðåéíûé áèëåòèê!
À êóòÿòà ìàëåíüêèå íîæêàìè ñó÷àò, áåãàþò, òðåíèðóþòñÿ âî ñíå. Òàê ÷òî íå òîëüêî âåíöû òâîðåíèÿ, íî è òâàðè çåìíûå èñïîëüçóþò ñíû äëÿ ïîëüçû òåëà.
Íî, èçâèíèòå, çàáîëòàëñÿ, çàôèëîñîôñòâîâàëñÿ: ýòî æå óæå îòíîñèòñÿ íå ê ñíàì, à áîëüøå ê «ïîñëåñîíèÿì». Âåðíåìñÿ ê ñàìèì ñíàì.
Òàê âîò, ïðî÷èòàë òîò ðàññêàç ìîåãî äðóãà, è ìíå â ãîëîâó ïîëåçëè âñÿ÷åñêèå àíåêäîòû íà ýòó òåìó.
Ïîìíèòå? Ïðèõîäèò ê ïñèõèàòðó ìóæ÷èíà è ãîâîðèò, ÷òî åìó êàæäóþ íî÷ü ñíèòñÿ, ÷òî îí òîëêàåò æåëåçíîäîðîæíûé ñîñòàâ èç Ìîñêâû â Ëåíèíãðàä (ïî-íûíåíåìó, â Ñàíêò-Ïåòåðáóðã). Îí òàê óñòàåò, ÷òî ïîòîì âåñü äåíü ðàçáèòûé. Ïñèõèàòð ãîâîðèò åìó, ÷òî ãîòîâ åìó ïîìî÷ü è áåðåòñÿ ñàì òîëêàòü ñîñòàâ âòîðóþ ïîëîâèíó íî÷è, à áîëüíîé ìîæåò ïåðâóþ ïîëîâèíó ïîñïàòü. Âñå ïðåêðàñíî: áîëüíîé ñòàë âûñûïàòüñÿ, à ïñèõèàòð íåìíîãî óñòàåò, íî íè÷åãî, òåðïèìî.
Íî òóò ïðèõîäèò äðóãîé ïàöèåíò, êîòîðîìó âñþ íî÷ü ñíÿòñÿ ñåêñóàëüíûå ñíû: ñíà÷àëà îí ïðåäàåòñÿ ëþáâè ñ Ñîôè Ëîðåí, Äæèíîé Ëîëîáðèäæèòîé è Ìåðèëèí Ìàðëî, à êîãäà îí óæå ïîëíîñòüþ îïóñòîøåí, âîçíèêàåò åãî æåíà, è òóò-òî íà÷èíàåòñÿ íàñòîÿùàÿ ïûòêà… Èçìî÷àëåííûé òàêèìè ñíîâèäåíèÿìè, áîëüíîé ïðîñèò ïñèõèàòðà ñíÿòü ñ íåãî õîòÿ áû ÷àñòü åãî íî÷íûõ îáÿçàííîñòåé. Ïñèõèàòð ñîãëàøàåòñÿ âçÿòü ïåðâóþ ïîëîâèíó íî÷è. À íåëüçÿ ëè âòîðóþ, ñ íàäåæäîé ñïðàøèâàåò ïàöèåíò. Íåò, îòâå÷àåò äîêòîð, âòîðóþ ïîëîâèíó íî÷è ÿ çàíÿò: ÿ òîëêàþ æåëåçíîäîðîæíûé ñîñòàâ îò Áîëîãîãî äî Ëåíèíãðàäà…
×òî ýòî ÿ âñïîìíèë ýòîò àíåêäîò? Ìåíÿ ëè÷íî ñåêñóàëüíûå ñíû íå ìó÷àþò. Âèäèìî, õâàòàåò òîãî, ÷òî íàÿâó. Âñïîìíèëñÿ äðóãîé àíåêäîò ïðî ñíîâèäåíèÿ. Îïÿòü æå áîëüíîé è äîêòîð. Áîëüíîé æàëóåòñÿ, ÷òî ïèñàåòñÿ ïî íî÷àì: ïðèõîäèò ê íåìó âî ñíå ãíîìèê è ãîâîðèò: «Äàâàé ïîïèñàåì?» Ïðîñûïàåòñÿ îí ïîñëå ýòîãî â ìîêðîé êðîâàòè… Äîêòîð ïîñìåÿëñÿ-ïîñìåÿëñÿ, âûòåð ñëåçû è ñîâåòóåò: «À âû îòâåòüòå ãíîìèêó: ñïàñèáî, ìîë, óæå ïîïèñàë, áîëüøå íå õî÷ó». ×åðåç ïàðó äíåé òîò æå áîëüíîé ïðèõîäèò ñî ñëåçàìè íà ãëàçàõ. Äîêòîð ñïðàøèâàåò, â ÷åì äåëî? Áîëüíîé ãîâîðèò: «Êàê âû è ïîñîâåòîâàëè, ÿ îòâåòèë ãíîìèêó íà åãî ïðåäëîæåíèå, ÷òî óæå ïîïèñàë, à îí ìíå â îòâåò: Òîãäà äàâàé ïîêàêàåì!»
Âàì ñìåøíî? À ìíå âîò íåò. Ðàññêàæó ÿ âàì èñòîðèþ, î êîòîðîé çíàþò òîëüêî ìîè äîìàøíèå, îò êîòîðûõ ïðàâäó ñêðûòü áûëî ïðîñòî íåâîçìîæíî.
Îäíàæäû áûë ÿ â êîìàíäèðîâêå â Ïàðèæå. ×òî ãîâîðèòü, Ïàðèæ ìå÷òà ëþáîãî ðóññêîãî ÷åëîâåêà. Èñõîäèë ÿ ïåøêîì ýòîò âîëøåáíûé ãîðîä âäîëü è ïîïåðåê è ïðÿìî òàêè â íåãî âëþáèëñÿ. È î÷åíü ìíå ïîíðàâèëñÿ õðàì áîæèé Ñàêðå ʸð, õîòÿ óìîì ÿ ïîíèìàþ, ÷òî â îáùåì-òî ñ õóäîæåñòâåííîé òî÷êè çðåíèÿ ýòî òâîðåíèå íå ìåíåå áåçâêóñíî, ÷åì íàø õðàì Âàñèëèÿ Áëàæåííîãî: ñïëîøíàÿ ýêëåêòèêà. Íî âïðî÷åì, è íàø «Ïîêðîâñêèé Ñîáîð, ÷òî íà ðâó» ÿ òåì íå ìåíåå ëþáëþ ÷òî íè ãîâîðèòå, à ðîäíîå!
Íàõîäèâøèñü ïî Ïàðèæó, ïîìíþ, çàáåæàë ïî ìàëîé íóæäå â òóàëåò, ÷òî ïîáëèçîñòè îò Ñàêðå ʸð. ×óäî ìîäåðíà! Ïîëóêðóãëàÿ çàëà ñ êàáèíêàìè: íè òåáå «Ì», íè òåáå «Æ». Ñïëîøíûå libert;, egalit;, fraternit;. Ïðàâäà, íàñ÷åò egalit; âûøëà íåáîëüøàÿ ïðîìàøêà: ñëåâà çà êàôåëüíîé ñòåíî÷êîé âûñîòîé äî ïëå÷à ñêðûò æ¸ëîá äëÿ îòïðàâëåíèÿ ìóæ÷èíàìè ñâîèõ áûñòðîòå÷íûõ ôèçèîëîãè÷åñêèõ ïîòðåáíîñòåé. Äàìû ïî ïîíÿòíûì ïðè÷èíàì òàêèõ óäîáñòâ ëèøåíû. Ïî÷åìó òàêèå ïîäðîáíîñòè? Ýòî ñòàíåò ÿñíî èç ïîñëåäóþùåãî èçëîæåíèÿ. Ïîòåðïèòå.
È âîò ÿ îïÿòü â Ïàðèæå… Íîãè ñàìè âëåêóò ìåíÿ ê Ñàêðå ʸð… Âîò è îí áåëîñíåæíûé, êàê ñàõàðíàÿ ãîëîâà, Õðàì Áîæèé… Ñîçåðöàþ, âîñòîðãàþñü, çàäðàâ ãîëîâó. Íî ÷óâñòâóþ, ÷òî íàñòàëî âðåìÿ ïîñåòèòü è íå÷òî ïîñòðîåííîå ñóãóáî äëÿ òåëà, à íå äëÿ äóøè. Ñïóñêàþñü â çíàêîìûé òóàëåò, âõîæó è íàïðàâëÿþñü íàëåâî, çàõîæó óæå çà êàôåëüíóþ çàãîðîäî÷êó è… Òóò ìåíÿ ïðîíçàåò ðåçêàÿ ìûñëü: êàê ÿ îêàçàëñÿ â Ïàðèæå? Ýòîãî íå ìîæåò áûòü! Ýòî ñîí! È òóò ÿ ñ îáëåã÷åíèåì ïðîñûïàþñü óñïåë!
Ñïóñêàþ íîãè ñ êðîâàòè. Êàêàÿ-òî ñòðàííàÿ êîìíàòà, íàâåðíîå, ãîñòèíèöà. Ñïðîñîíüÿ íèêàê íå ïîéìó, ãäå ÿ? Èäó ê òóàëåòó è ñîîáðàæàþ, êóäà æå ýòî ìåíÿ ïîñëàëè â êîìàíäèðîâêó. Ýòî æå ÿâíî íå ìîé äîì! Äà âðîäå íèêóäà íå äîëæíû áûëè ïîñëàòü…  ãîëîâå ñâåòëååò, ñâåòëååò… È âäðóã îïÿòü, êàê âñïûøêà ìîëíèè: íè â êàêîé ÿ íå â êîìàíäèðîâêå! Ýòî ïðîñòî ìíå îïÿòü ñíèòñÿ! Ýòî æ íàäî: ñîí, âëîæåííûé â äðóãîé ñîí! Ïðîñûïàþñü îïÿòü. Îïÿòü ñ îáëåã÷åíèåì, ÷òî íå óñïåë âî ñíå äîéòè äî òóàëåòà.
Ñïóñêàþ íîãè íà ïîë. Ñëàâà áîãó, äîìà ÿ, äîìà! Íàùóïûâàþ íîãàìè øëåïàíöû è ïðèâû÷íî íàäåâàþ èõ íà íîãè, ïîòîì òèõîíüêî, ÷òîáû íèêîãî íå ðàçáóäèòü èäó â ñâîé ðîäíîé ñîâìåùåííûé ñàíóçåë. Âîò îíà äâåðü, îòêðûâàþ, ñâåò ðåøèë íå çàæèãàòü, è…
Âñêàêèâàþ, êàê îøïàðåííûé: è ýòî ïðèñíèëîñü! Íî áûëî óæå ïîçäíî… ß ñðàçó ïîíÿë, ïî÷åìó ìàëåíüêèå äåòè íà÷èíàþò âûâîðà÷èâàòüñÿ èç ïåëåíîê è âûðàæàòü êðàéíåå íåóäîâîëüñòâèå ïîïðîáóéòå ñàìè ïîëåæàòü â ëóæå. È òóò ìåíÿ ðàçîáðàë èñòåðè÷åñêèé õîõîò, ñìåõ äî ñëåç, ñìåõ äî èçíåìîæåíèÿ… Åùå áû îáïèñàòüñÿ â òðèäöàòü ïÿòü ëåò!
Âîò òàêîé óäèâèòåëüíûé ñîí: ñîí, âëîæåííûé â ñîí, êîòîðûé âëîæåí â ñëåäóþùèé ñîí! À êàêèå ïîñëåäñòâèÿ? Ñîí â ðóêó! À ïîæàëóé, äàæå «â íîãó»…
Ïîíèìàþ, ÷òî âñå ýòî ñëèøêîì ñìåøíî, ÷òîáû áûòü ïðàâäîé, íî ìîãó ïîáîæèòüñÿ, ÷òî âñå ýòî èñòèííàÿ ïðàâäà. À ïîæàëóé, õîðîøî, ÷òî ÿ âèæó ìàëî ñíîâ. Êòî çíàåò, ÷åì áû îíè êîí÷àëèñü?
Íó, âîò íà÷àë ñ ãëóáîêèõ ôèëîñîôèé, à çàêîí÷èë ÷åðòè ÷åì! Âå÷íî ó ìåíÿ òàê: òî øóòêè íà îïåðàöèîííîì ñòîëå, òî … Âå÷íî ñìåõ ñêâîçü ñëåçû. Õîòÿ, âïðî÷åì, íà ýòîò ðàç ñìåõ ñêâîçü ñëåçû ñìåõà.
Источник
— Ничего, это замоется, какая прекрасная собака!
Но губы у нее кривились и вздрагивали, а в глазах стояли слезы огорчения.
Затем Брикки с такой же скоростью кинулся на гостившего у меня тонкого, длинного, долговолосого поэта и сшиб его ударом головы в живот со скамейки спиною в газон. Потом он ринулся в курятник и выгнал оттуда всех кур, петухов, индюков, гусей и уток. Он, кроме того, обтрепал в бахрому нижний край брюк старенького, добродушного лесничего, истоптал и погрыз на рабатках почти все молодые нежные всходы ранних аммариллисов, крокусов и нарциссов, изгрыз руку одной старой дамы, думая, вероятно, что играет с косточкой, и в самом высшем стиле перепрыгнул, не коснувшись, через маленькую нарядную девочку, которая, сидя на скамейке, лепила куличи, а та от ужаса шлепнулась на землю задушкой и заревела на весь сад. А после всех своих подвигов Брикки лег на солнце, на песке с таким невинным видом, как будто ничего не случилось. И в глазах его я читал такое выражение:
— Да, все обижают бедную собаку, никто ее не пожалеет. За что, за что меня ударили прутом по спине?
Однако на этот раз я не поверил искренности Брикки и с громадным удовольствием отдал его моему другу, когда тот вернулся из Италии. Пес этот и поныне жив и работает в цирке, но должен сказать, что я отказал ему в своем гостеприимстве, так же, впрочем, как и мне пришлось отказаться от гостеприимства милой, доброй дамы в белом, в семействе которой меня в первый же визит встретили с полярным холодом, градусов в семьдесят пять по Фаренгейту.
Сны (Из альбома А. И-во)
Есть сны бессмысленно простые. «Снег и на снегу щепка», — так рассказывает свой сон бабушка из «Обрыва». Есть сны, механически, как в кинематографе, развертывающие ленту пройденного дня, олицетворяющие прочитанную книгу или слышанный разговор, повторяющие глубже маленькую уличную сценку. Есть фантастические, запутанные и сложные сны, умышленно присочиненные и приукрашенные во время утреннего полубодрствования. «Рассказывающие свои сны часто лгут», — замечает Меркуцио, друг Ромео. Есть сны пророческие, в которых наше второе «я», наша вторая темная, бессознательная, но вечная душа, освобожденная от дневного шума, от жизненной пестрой суеты, от низменных расчетов трусливого ума и жадной игры самолюбия, тайно для нас бодрствует во всеоружии своей бессмертной мудрости, оценивает из глубины веков миллионы мелких и великих событий, рассматривает их, как правильный, повторяющийся узор чудесного громадного ковра, который не разберешь вблизи, и видит естественно и легко его ближайшие очередные сплетения ткани. Есть также сны повторяющиеся, знакомые каждому человеку, общие всему человечеству. Кому из нас не приходилось с трепетом пробираться над пропастью по узкому карнизу, который становятся все уже и уже под ногами, пока не сливается с гладкою скалою? Кто из нас не бежал от страшного преследования и не становился, как животное, на четвереньки, когда ноги отнимались, парализованные ужасом? Наконец, кто из нас не летал?
Летают во сне все: взрослые и дети, женщины и мужчины, философы и глупцы, ученые и мужики, летают негры, эскимосы, каннибалы, туареги, утонченные европейцы, практичные американцы. Летали спящие люди и в глубокой древности; седые сказки, возраст которых исчисляется десятками тысяч лет, сказки всех народов земли убедительно говорят о коврах-самолетах, о волшебных полетах на драконах, на лебедях, на орлах… А сказки не лгут. И я думаю, что когда-то, в страшно отдаленные века, предок современного человека летал не только во сне, но и в яви. Когда это было? В те ли бесследные века, когда на земле царила необыкновенно высокая культура, смытая или испепеленная каким-нибудь мировым катаклизмом? Или еще раньше, миллионы лет тому назад, когда, подобно духу божию, носился над водами крылатый прапращур человека? Бессмертная живая клеточка, хранящая в себе все накопленные веками формы, свойства и раздражения, не таит ли также в своей непонятной нам сущности И бессознательную память всей мировой истории?
Я помню отлично мои первые детские полеты во сне. Тогда мне ничего не стоило одним каким-то внутренним, непередаваемым усилием потерять весь свой вес, отделиться от земли, плавно подняться к высокому потолку и лечь там в воздухе ничком, грудью и лицом вниз. Помню, люди, стоявшие на земле, все старались достать меня оттуда и гонялись за мной с длинными щетками. Но мне было чрезвычайно легко уходить от преследования. Я делал руками и ногами такие же волнообразные, скользящие, едва заметные движения, какие делает хвостом и плавниками плавающая рыба, и кругообразными зигзагами изящно и ловко парил в воздухе. И внутри меня все время дрожал ликующий восторженный смех. Потом я переменил способ летания. Я брал в руки рукоятки обыкновенной детской скакалки, только вместо шнура в моем аппарате была широкая, красная шелковая лента. Я быстро начинал вращать эту ленту вокруг себя и тотчас же взмывал вверх, гораздо выше крыш и деревьев. Летал я стоя, и от скорости вращения ленты зависели скорость подъема и опускания. Отставив немного в сторону правую или левую руку, я свободно описывал круг и вправо и влево. Сильная радость цвела в душе. Не такая могучая, как прежде, но живая и сладкая.
Потом с каждым годом летать становилось все труднее, и летал я все ниже и ниже. Еще несколько лет тому назад не летал, а прыгал. Разбегусь, оттолкнусь от земли и лечу сажен двадцать, лечу невысоко, волнообразно, то поднимаясь, то опускаясь по своему желанию. И ощущение этого длительного прыжка было так очаровательно, что хотелось верить, что я всегда, когда только захочу, могу повторить опыт. И, цепляясь за эту мысль, я во сне убеждал себя: «Ведь я не сплю! Если бы я спал, я не думал бы о том, что не сплю. Значит, я бодрствую. И значит, — какое счастье! — я всегда сумею прыгать так же далеко, воздушно и приятно!»
Теперь, на переломе лет зрелости, я уже не летаю и не прыгаю вдаль. Изредка мне удается подпрыгнуть на месте на аршин высоты и продержаться в воздухе секунды две-три, отчаянно помогая себе руками. Я знаю, что вскоре и совсем перестану подниматься на воздух. Земля тянет, и надо с этим мириться. Но все-таки, если верно то, что жизнь отдельного человека — это краткое повторение истории всего человечества, то я упрямо утверждаю, что люди или их таинственные предки когда-то летали.
И особенно я поверил в это однажды, осенним, ясным морозным утром, когда впервые пришлось мне подняться на аэроплане. Мы тяжело и неуклюже отдирались от земли. Раз десять подымались чуть-чуть, и опять падали, и жалко влачились по кочковатой обмерзшей земле. Было немного жутко, немного противно, и хотелось потрогать пилота за плечо и сказать ему: «Довольно, Ваня, я не хочу больше. Я слезу».
Но вот каким-то чудом мы преодолели упорство аппарата, отделились от земли и пошли все выше, выше, выше. Нет, мы не двигались, мы стояли на месте, а земля, трибуны, дома, трамваи, деревья, трубы, заборы, дороги, столбы — все это плыло под нами назад, назад. И прежнее младенческое чувство безмерного восторга, буйного и трепетного, охватило мою душу каким-то холодным сладостным пламенем. Как будто вместе с весом спали с меня и тяжесть годов, и печаль прошлого, и будничные заботы настоящего, и подлый страх будущего. И самая главная мысль — нет, вернее, главное чувство, — было то, что все эти ощущения я уже испытывал когда-то, давным-давно, тысячи лет тому назад, испытывал так же живо, глубоко и радостно.
И тогда же я подумал, что не война, не политика, не умные разговоры, не конференции приведут человечество к братскому единению, а великое искусство летания, с его чистыми блаженными радостями и с его великой свободой. И теперь, когда крылья белых птиц, крылья лучшей вечной мечты человечества бьются судорожно в крови и в огне, я все-таки твержу упорно: «Человек летал. Человек полетит. Человек пришел в мир для безмерной свободы, творчества и счастья».
«Люция»
Одним из самых сильных впечатлений моей жизни было то, когда я взошел в клетку со львами.
Источник
Иммануил Кант – величайший философ нового времени. Кант жил в XVIII веке, но умный человек – умен всегда. Я выбрал цитаты Канта, которые очень актуальны в наши дни.
Начну с трех интересных фактов про Канта, чтобы вы представляли, с мыслями какого человека вам придется познакомиться.
Кант – гениальный физик и астроном. Даже если отнять у Канта все его философские произведения – он все равно бы вошел в историю науки. Как астроном! Потому что Кант разработал теорию происхождения планет Солнечной системы.
Кант примирил науку и религию. Он разделил их, объяснив людям, что между ними нет противоречия. Просто наука – это про факты и практическую ценность, а религия – то, что в душе. И это вопрос веры, а не знания.
Вещь в себе. Кант придумал важное понятие – вещь в себе. Наше сознание – необъективно. Мы не видим предметы и явления такими, какими они являются. Органы чувств трансформируют информацию, которую получают об окружающем мире. А мозг додумывает детали. А вокруг – вещи в себе – предметы, которые существуют сами по себе, независимо от нашего сознания.
А теперь давайте обратимся к цитатам этого замечательного немецкого мудреца.
Дайте человеку всё, чего он желает, и в ту же минуту он почувствует, что это всё не есть всё.
Дело не в человеческой жадности. Просто желать и прилагать усилия ради этого – неотъемлемые свойства нашей натуры. А счастье – кратковременно. Нас увлекает и мотивирует именно погоня за счастьем.
Веселое выражение лица постепенно отражается и на внутреннем мире.
С этим феноменом хорошо знакомы актеры. Поэтому неохотно соглашаются на роли темных персонажей. Есть риск «подцепить» от них обиду и злобу на весь мир.
И, напротив, если смотреть на все явления через призму юмора – со временем, вы правда станете радостнее!
Многие ищут плохое во всем, а от будущего ждут невзгод. Они к ним в итоге и приходят. И дело не в волшебстве, просто так работает наша психика.
Мужчина ревнует, когда любит. Женщина — даже когда не любит. Ведь поклонники, завоеванные другими женщинами, исчезают из круга её поклонников.
Тонкое наблюдение. Это объясняет знаменитое пушкинское «Чем меньше женщину мы любим тем больше нравимся мы ей». Уход даже нелюбимого мужчины сильно уязвляет женщину, потому что она теряет ресурс.
В дикой природе в ходе эволюции выработан этот рефлекс. Поклонники помогают женщине достичь своих целей. Они – ее армия! Главное умело ими управлять.
Человек может стать человеком лишь благодаря воспитанию.
Мысль, на первый взгляд, проста. Но именно ее мы недооцениваем. Мы часто полагаемся на генетику и удачу. Но все главные человеческие качества нужно воспитывать. И в себе и в других. Иначе первобытные чувства, как жадность, могут брать вверх. Но в современном обществе, чаще всего, это заводит в тупик.
Мыслить — значит беседовать с самим собой.
У многих творческих людей есть прекрасный метод, с помощью которого они создают новое. Они задают вопросы!
Посмотреть на важный вопрос с разных углов. Подумать, как на этот вопрос ответит человек другой национальности или социального статуса и пола.
Мысль – это не статический процесс. Все лучшие идеи рождаются в рассуждениях. Получая вопросы мозг ищет ответы и появляются новые мысли.
Если наказывать ребёнка за дурное и награждать за доброе, то он будет делать добро ради выгоды.
А вот эта мысль свежая. В капиталистическую эпоху методика выгоды добрых поступков очень популярна. Но суть добра – в том, что ты тратишь ресурсы – время и деньги, не рассчитывая на отдачу. Ты ее все равно получишь – добро творить приятно, а благодарность окружающих приводит к всплеску дофамина.
Дофамин и придуман природой, как система вознаграждения. Этот гормон закрепляет в психике достижения и мотивирует пробовать еще и еще!
Мудрый может менять мнение; глупец — никогда.
Одна из моих любимых цитат не только Канта, но и философов в принципе.
Почему-то в нашей культуре неизменность мнения часто наделяется положительными свойствами. Если человек не меняет мнения – значит, мол, он уверен в себе, принципиален и тверд.
Но даже физики знают, что законы действуют в строго ограниченной области. К примеру, второй закон Ньютона прекрасно описывает движение объектов на Земле. Но в масштабах галактик или, наоборот, мире микрочастиц, он бесполезен.
Изменение ситуации влечет за собой изменение законов. И нет ничего плохого, чтобы изменить свое мнение, когда изменились факты. Главное – оставаться честным со своей совестью.
Мы запустиликанал в Яндекс.Мессенджере. Там будет много новых интересных материалов. Подписывайтесь, буду рад всех видеть!
Источник