Какое значение имеет сон гринева капитанская дочка

Видение героя

Однажды герой романа повстречался на улице с бородатым бродягой. После этого ему снится кошмар с участием того же человека. В нем он узнает, что бродяга и есть разбойник Емельян Пугачев.

Гриневу привиделось, что он возвращается домой и видит мать, которая стоит на крыльце. В глазах родного человека герой разглядит разочарование и огорчение. Подойдя ближе, мать сказала, что его отец сильно болен и хочет проститься с ним. Петра окутал страх, он медленно пошагал за матерью в спальню.

Войдя в комнату, герой увидел тусклый свет и много людей, которые стояли вокруг кровати с грустными лицами. Подойдя ближе, мать приподняла полог и сказала о прибытии Петра. Герой стал на колени и посмотрел на лежащего человека. То, что он увидел, удивило его. На месте его отца лежал бородатый разбойник, с которым он познакомился накануне. Мужчина не выглядел больным, злодей улыбался, и глаза его весело смотрели по сторонам.

Герой начал задавать вопросы матери. Он не понимал, зачем ему получать благословение у постороннего мужчины. Но мать пыталась объяснить, что это его посаженый отец. И ласково попросила Петрушу поцеловать ему руку. После того как герой отказался подходить к незнакомому мужчине, тот соскочил с кровати, вытащил из-за спины топор и начал размахивать им. Петр попробовал убежать, но не смог. Комната наполнилась трупами, и он спотыкался о них и поскальзывался на лужах крови. Бородатый незнакомец тем временем ласково подзывал героя к себе.

Весь сюжет основан на главных персонажах:

1. Петр Гринев.
2. Матушка.
3. Бородатый разбойник Пугачев.

Сон Гринева в «Капитанской дочке» — это символическая многозначность. Впоследствии идентичную картину герой увидел уже не во сне, а наяву.

Восстание Пугачева принесло много жертв и сон героя это предсказание этому событию. Этот эпизод при чтении задает повести трагическую тональность.

Особенность романа

Смысл сновидения противоречит принципу повествования писателя. Чтобы понять, какое значение имеет сон Гринева, достаточно прочесть его до конца. Он выполняет функцию предсказывания грядущих событий. Кратко пересказать эпизод сложно, для раскрытия главной темы повести нужно изучить его подробно.

Гринев начал рассказ с того, что: «Мне приснился сон, которого никогда я не мог позабыть». Произведение написано так, чтобы и читатель помнил это все время так же, как и герой романа.

Для многих остается вопросом, почему Пушкин включил в свое произведение сновидения персонажа. Из него становится ясно, что Петр Гринев будет противостоять врагу и сражаться до победного. Он не станет перед ним на колени, и не будет целовать ему руку. Но породниться все же придется. Родной отец Петра не позволял ему жениться на Маше Мироновой. Так как Пугачев становится его посаженым отцом, он устраивает им свадьбу. В этот момент злодей предстает ласковым и мягким, точно таким его увидит Гринев в конце своего сна.

Это аллегорический и интересный момент всего романа. Если читать краткое содержание сна, становится понятно какова роль Пушкинского Петрушки в этой войне. Все события, которые он пытался вспомнить, должны были сбыться.

Многие писатели используют такой литературный прием, как пророческие сновидения. Основная цель его применения — раскрыть подсознание персонажа и понять, что творится в его душе. А также в вещих снах немаловажную роль играют воспоминания и страхи. Он понимал, это обычный сон, но чувство тревоги его не отпускало и оказалось что не зря.

Совершенно особую роль в романе играет сон Гринева, который он видит сразу же после первой встречи с вожатым-Пугачевым. Неизученность реализма Пушкина 1830-х годов приводит к тому, что символическое начало в нем игнорируется, не принимается в расчет при анализе произведений, в частности “Капитанской дочки”. Введение сна Гринева объясняется как предваряющая события информация: Пушкин предупреждает читателя, что будет с Гриневым дальше, как сложатся ого отношения с Пугачевым.

Подобное толкование противоречит самому принципу повествования

Пушкина – с его краткостью и лаконизмом, динамически развивающимся сюжетом. Да и зачем, спрашивается, дважды повторять одно и то же: сначала во сне, а потом в реальной жизни? Правда, сон в известной мере наделен и функцией предсказывания последующих событий.

Но это “предсказывание” нужно совершенно для особых целей: Пушкину необходимо заставить читателя при встрече как бы со знакомыми фактами возвращаться к сцепе сна. Об этой особой роли возвращений будет сказано позже. Важно помнить при этом, что увиденный сон – вещий, пророческий: об этом предупреждает читателя сам Гринев: “Мне приснился

сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни”. Давний сон свой Гринев помнил всю жизнь.

И читатель должен был его помнить все время так же, как Гринев, “соображать” с ним все случившееся с мемуаристом во время восстания.

Подобное восприятие символического смысла сна обусловливается многовековой народной традицией. Исследователь сновидений в народных верованиях справедливо писал: “С самых древних времен человеческий ум видел в сновидениях одно из наиболее действительных средств для того, чтобы приподнять таинственную завесу будущего”. Вещие, пророческие сны, пишет тот же исследователь, опираясь на богатейший материал наблюдений, “никогда не забываются человеком до тех пор пока не сбудутся” . Пушкин знал эти верования. Оттого Гринев и не забывал свой вещий сон.

Не должен был его забывать и читатель.

Какой же сон видел Гринев?

Ему снилось, что он вернулся домой: “…Матушка встречает меня на крыльце с видом глубокого огорчения. “Тише,- говорит она мне,- отец болен при смерти и желает с тобою проститься”. – Пораженный страхом, я иду за нею в спальню. Вижу, комната слабо освещена; у постели стоят люди с печальными лицами. Я тихонько подхожу к постеле; матушка приподымает полог и говорит: “Андрей Петрович, Потругла приехал; оп воротился, узнав о твоей болезни; благослови его”. Я стал на колени и устремил глаза мои на больного.

Что ж?.. Вместо отца моего, вижу в постеле лежит мужик с черной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении оборотился к матушке, говоря ей: “Что это значит?

Это не батюшка. И к какой мне стати просить благословения у мужика?” – “Все равно, Петрушка,- отвечала мне матушка,- это твой посаженый отец; поцелуй у него ручку, и пусть он тебя благословит”…”

Символическое будет проступать по мере знакомства читателя с сюжетным развитием романа – тогда родится догадка, что мужик с черной бородой помин – на Пугачева, что Пугачев так же ласков был с Гриневым, что это он устроил его счастье с Машей Мироновой… Чем больше узнавал читатель о восстании и Пугачеве, тем стремительнее росла многогранность образа мужика из сна, все отчетливее выступала его символическая природа. Это становится особенно наглядным в заключительной сцене сна.

Гринев не хочет исполнить просьбу матери – подойти под благословение мужика.

“Я не соглашался. Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать… и не мог; комната наполнилась мертвыми телами; я спотыкался о тела и скользил в кровавых лужах… Страшный мужик ласково меня кликал, говоря: Не бойсь, подойди под мое благословение…”

Мужик с топором, мертвые тела в комнате и кровавые лужи – все это уже открыто символично. Но символическая многозначность проявляется от нашего знания о жертвах восстания Пугачева, о многих мертвых телах и лужах крови, которые увидел Гринев позже – уже не во сне, а наяву.

Колоссальный образ чернобородого мужика с топором – это обобщенный поэтический образ могучего народного характера. Обобщенный – хотя он и дан в начало романа, до нашего знакомства с Пугачевым. Объясняется это особой природой символического образа – он лишен статики, Пушкин наделил его способностью “самостоятельно” жить во времени, развиваться, представать в своей многозначности.

Знаменательно, что роман завершался кровавой сценой, написанной уже самим Пушкиным – издателем мемуаров Гринева. Опираясь на “семейственные предания”, он писал, что Гринев “присутствовал при казни Пугачева, который узнал его в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту, мертвая и окровавленная, показана была народно).

Реальная сцена казни Пугачева не может не вызвать в памяти образа чернобородого мужика с топором. И, странное дело, казнь не воспринимается как возмездие, наоборот, она наполняет особым волнующим смыслом образ из гриневского сна – этому помогает калмыцкая сказка! Пугачев знал, что ждет его, и шел безбоязненно но избранной дороге.

Соотнесенность с Пугачевым объясняет появление пронзительного по своей идейной неожиданности оксюморона – ласковый мужик с топором/ Читатель наполняет этот образ содержанием, приобретенным в процессе знакомства с Пугачевым. “Ласковость” Пугачева к Гриневу и Маше Мироновой создает ему особый ореол. Оттого “ласковость” мужика с топором не кажется читателю страшной и странной.

И, наконец, это слово мужика – “Не бойсь!..”, поражающее сначала своей как бы абсурдностью: ну как же не бояться человека с топором, которым он машет, наполняя комнату трупами? Нельзя не бояться такого мужика! Но возвращение читателя к сцене сна во всеоружии знания Пугачева кардинально обновляет смысл этого слова.

Ведь все отношения Пугачева с Гриневым и строятся на том, что он ласково убеждал его не бояться восстания – затем и калмыцкую сказку рассказывал, и уговаривал перейти к нему (“послужи мне верой и правдою, и я тебя пожалую и в фельдмаршалы и в князья…”).

Вещие сны человек помнит всю жизнь, и особенно остра память в период ожидания исполнения этого сна. Притягательная, гипнотизирующая сила символического сна такова, что читатель не может забыть его. Образ мужика с топором, сливаясь с поэтическим образом Пугачева, становится глубоко содержательным символом романа – в нем, как в накрепко сжатой пружине, сконцентрирован идейный смысл “Капитанской дочки”.

Народу принадлежит огромная роль в истории. Даже когда он “безмолвствует”, видна зреющая в нем энергия будущих мятежей. Восстание высвобождает и развивает громадные и грозные силы.

Но стихия может и поглотить своих создателей.