Как после вековой разлуки гляжу на вас как бы во сне

Прекрасное стихотворение “Я встретил вас – и все былое” Федора Ивановича Тютчева известно многим. Оно по праву занимает особое место в лирике поэта.

К. Б.

Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…

Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас, —

Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…

Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне, —
И вот — слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, —
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..

26 июля 1870

Но кто же скрывается за инициалами “КБ“? Какой прекрасной незнакомке Тютчев посвятил столь трепетные строки?

Фёдор Иванович Тютчев, 1876 г. Художник – С.Александровский

Известно, что это стихотворение поэт написал 7 августа (26 июля) 1870 года в городе Карлсбаде (ныне Карловы-Вары), куда Тютчев приехал для отдыха и лечения. На этот момент Федору Ивановичу исполнилось 66 лет. Здесь совершенно случайно он встретился с Амалией Крюденер, которая в девичестве носила фамилию Лерхенфельд и была баронессой. Отсюда становится понятным загадочный смысл криптонима «К.Б» — Крюденер, баронессе. Эта встреча была неожиданной и очень трогательной, так как Тютчев давно был знаком с Амалией…

Amalie, Freiin von Kruedener. Joseph Karl Stieler

Познакомились они в далеком 1823 году в Мюнхене еще в юном возрасте. Пятнадцатилетняя Амалия была так очаровательна и образованна, а девятнадцатилетний Теодор был так предупредителен и мил, что между ними быстро возникла трепетная влюбленность. Осенью 1824 г. Тютчев сделал Амалии предложение. Шестнадцатилетняя графиня согласилась, но.. им не суждено было связать свои жизни.

Амалия происходила из старинного и богатого рода, а Тютчев был молодым внештатным сотрудником дипломатической миссии, к тому же нетитулованный и небогатый. В глазах родственников знатной Амалии молодой поэт был совершенно непривлекательной партией. Тютчеву отказали. Влюблённый поэт был раздавлен. Он немедленно и тайно вызвал барона на дуэль. Но счастливый жених отказался, придравшись к какому-то незначительному нарушению дуэльного кодекса.

В 1825 г. Амалия Лерхенфельд вынужденно вышла за очень богатого человека – барона А.С. Крюденера. С его стороны это был брак по расчету, к тому же он был старше жены на 22 года и имел тяжелый характер. А в 1826 году женился и сам Тютчев на Элеоноре Петерсон.

Элеонора, графиня Ботмер (1800—1838), в первом браке Петерсон, первая жена поэта Фёдора Ивановича Тютчева

Семьи Крюденеров и Тютчевых жили в Мюнхене недалеко друг от друга и, сохранив близкие отношения, часто встречались.

Мемориальная доска Фёдору Ивановичу Тютчеву в Мюнхене на Герцогшпитальштрассе 12. Открыта 3-го июля 1999 года

Последняя встреча Амалии и Тютчева произошла за два месяца до его смерти. Она знала о безнадежном состоянии дорогого Теодора и приехала проститься. На следующий день он написал дочери Дарье:

“Вчера я испытал минуту жгучего волнения вследствие моего свидания с графиней Адлерберг, моей доброй Амалией Крюденер, которая пожелала в последний раз повидать меня на этом свете и приезжала проститься со мной.

В ее лице прошлое лучших моих лет явилось дать мне прощальный поцелуй”.

Ф.И. Тютчев и Амалия Крюденер

Для стихотворения Тютчева характерны напевность и музыкальность. Поэтому многие композиторы пытались переложить его на музыку. Первым это сделал музыкант С. Донауров. Потом была написана мелодия А. Спиро и Ю. Шапорин.

Но самым популярным и удачным считается исполнение этого романса Иваном Семёновичем Козловским на музыку Леонида Дмитриевича Малашкина.

Этому романсу уже исполнилось сто лет, но он и сегодня продолжает волновать души слушателей.

Романс “Я встретил вас”, исполняет Дмитрий Хворостовский, слова Ф.И. Тютчева

Стихи, посвященные первой возлюбленной, баронессе Амалию Крюденер (в девичестве – Лерхенфельд).

Ты любишь, ты притворствовать умеешь, —
Когда в толпе, украдкой от людей,
Моя нога касается твоей —
Ты мне ответ даешь — и не краснеешь!

Все тот же вид рассеянный, бездушный,
Движенье персей, взор, улыбка та ж…
Меж тем твой муж, сей ненавистный страж,
Любуется твоей красой послушной.

Благодаря и людям и судьбе,
Ты тайным радостям узнала цену,
Узнала свет: он ставит нам в измену
Все радости… Измена льстит тебе.

Стыдливости румянец невозвратный
Он улетел с твоих младых ланит —
Так с юных роз Авроры луч бежит
С их чистою душою ароматной.

Но так и быть! в палящий летний зной
Лестней для чувств. приманчивей для взгляда
Смотреть в тени, как в кисти винограда
Сверкает кровь сквозь зелени густой.

Я встретил вас — и все былое

Я встретил вас — и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…

Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас,-

Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…

Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне,-
И вот — слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,-
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..

Я помню время золотое,

Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.

И на холму, там, где, белея,
Руина замка вдаль глядит,
Стояла ты, младая фея,
На мшистый опершись гранит,

Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.

И ветер тихий мимолетом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.

Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.

И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.

Я знал её ещё тогда,

Я знал её ещё тогда,
В те баснословные года,
Как перед утренним лучом
Первоначальных дней звезда
Уж тонет в небе голубом…

И всё еще была она
Той свежей прелести полна,
Той дорассветной темноты,
Когда, незрима, неслышна,
Роса ложится на цветы…

Вся жизнь ее тогда была
Так совершенна, так цела,
И так среде земной чужда,
Что, мнится, и она ушла
И скрылась в небе, как звезда.

Стихи, посвященные 1 жене Элеоноре:

Люблю глаза твои, мой друг,

Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой иx пламенно-чудесной,
Когда иx приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной,
Окинешь бегло целый круг…

Но есть сильней очарованья:
Глаза, потупленные ниц
В минуты страстного лобзанья,
И сквозь опущенныx ресниц
Угрюмый, тусклый огнь желанья.

Ещё томлюсь тоской желаний,

Ещё томлюсь тоской желаний,
Еще стремлюсь к тебе душой —
И в сумраке воспоминаний
Еще ловлю я образ твой…
Твой милый образ, незабвенный,
Он предо мной везде, всегда,
Недостижимый, неизменный,
Как ночью на небе звезда…

Стихи, посвященные 2 жене Эрнестине:

Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.

Брала знакомые листы
И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты
На ими брошенное тело…

О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..

Стоял я молча в стороне
И пасть готов был на колени,-
И страшно грустно стало мне,
Как от присущей милой тени.

Стихи, посвященные Елене Денисьевой

Последняя любовь

О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней…
Сияй, сияй, прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!

Полнеба обхватила тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье,-
Помедли, помедли, вечерний день,
Продлись, продлись, очарованье.

Пускай скудеет в жилах кровь,
Но в сердце не скудеет нежность…
О ты, последняя любовь!
Ты и блаженство и безнадежность.

Предопределение

Любовь, любовь — гласит преданье —
Союз души с душой родной —
Их съединенье, сочетанье,
И роковое их слиянье,
И… поединок роковой…

И чем одно из них нежнее
В борьбе неравной двух сердец
Тем неизбежней и вернее,
Любя, страдая, грустно млея,
Оно изноет наконец…

О, как убийственно мы любим,

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

Давно ль, гордясь своей победой,
Ты говорил: она моя…
Год не прошел — спроси и сведай,
Что уцелело от нея?

Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.

Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор, и речи,
И смех младенчески живой?

И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он!

Судьбы ужасным приговором
Твоя любовь для ней была,
И незаслуженным позором
На жизнь ее она легла!

Жизнь отреченья, жизнь страданья!
В ее душевной глубине
Ей оставались вспоминанья…
Но изменили и оне.

И на земле ей дико стало,
Очарование ушло…
Толпа, нахлынув, в грязь втоптала
То, что в душе ее цвело.

И что ж от долгого мученья
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!

О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!

В разлуке есть высокое значенье:

В разлуке есть высокое значенье:
Как ни люби, хоть день один, хоть век,
Любовь есть сон, а сон — одно мгновенье,
И рано ль, поздно ль пробужденье,
А должен наконец проснуться человек…

Пламя рдеет, пламя пышет,

Пламя рдеет, пламя пышет,
Искры брызжут и летят,
А на них прохладой дышит
Из-за речки темный сад.
Сумрак тут, там жар и крики,-
Я брожу как бы во сне,-
Лишь одно я живо чую:
Ты со мной и вся во мне.

Треск за треском, дым за дымом,
Трубы голые торчат,
А в покое нерушимом
Листья веют и шуршат.
Я, дыханьем их обвеян,
Страстный говор твой ловлю…
Слава богу, я с тобою,
А с тобой мне как в раю.

Не раз ты слышала признанье:

Не раз ты слышала признанье:
«Не стою я любви твоей».
Пускай мое она созданье —
Но как я беден перед ней…

Перед любовию твоею
Мне больно вспомнить о себе —
Стою, молчу, благоговею
И поклоняюся тебе…

Когда, порой, так умиленно,
С такою верой и мольбой
Невольно клонишь ты колено
Пред колыбелью дорогой,

Где спит она — твое рожденье —
Твой безыменный херувим,-
Пойми ж и ты мое смиренье
Пред сердцем любящим твоим.

Весь день она лежала в забытьи,

Весь день она лежала в забытьи,
И всю ее уж тени покрывали.
Лил теплый летний дождь — его струи
По листьям весело звучали.

И медленно опомнилась она,
И начала прислушиваться к шуму,
И долго слушала — увлечена,
Погружена в сознательную думу…

И вот, как бы беседуя с собой,
Сознательно она проговорила
(Я был при ней, убитый, но живой):
«О, как все это я любила!»
___________________

Любила ты, и так, как ты, любить —
Нет, никому еще не удавалось!
О господи!.. и это пережить…
И сердце на клочки не разорвалось…

Федор Тютчев. Амалия и Николай Адлерберги

Среди классической любовной русской лирики, как правило, всегда особо выделяют два стихотворения – «Я помню чудное мгновенье» Пушкина и «Я встретил вас – и всё былое» Тютчева.

Любопытно, что второе из них часто приписываю Александру Сергеевичу.

Многим любителям поэзии бывает интересно – кому, когда и при каких обстоятельствах поэт посвятил то или иное стихотворение. Кому-то это вникание в обстоятельства кажется не важным и даже мешающим воспринимать поэзию, но часто бывает, что и наоборот – помогает понять запутанную душу поэта…

Про стихи Пушкина «Я помню чудное мгновенье» есть много своих версий и не о них сегодня пойдет речь. Я хочу коснуться истории второго произведения – «Я встретил вас – и всё былое» …

Федор Тютчев (1803-1873)

В 1821 году Федор Тютчев, 18 лет отроду, после окончания университета, поступает на службу в Государственную коллегию иностранных дел. Вскоре его отправляют внештатным атташе Российской дипломатической миссии в Мюнхен, столицу Королевства Бавария. Там он знакомится с 16-летней Амалией, по слухам внебрачной дочерью графа Максимилиана Лерхенфельда и княгини Турн-Таксис. Но как-то сама княгиня признается, что у неё была романтическая связь с королем Фридрихом Вильгельмом III, а графиня Лерхенфельд лишь взяла девочку на воспитание и удочерила. Если второе верно, то она была сводной сестрой жены Николая I Александры Фёдоровны. Так что девушка наша была непростой и весьма…

Амалия Лерхенфельд (1808-1888)

Но, как бы там ни было, молодые люди увлечены друг другом. Они проводят вместе время, однажды, они с Теодором (так его называет Амалия) гуляют неподалёку от замка Штауф, что стоит на Дунае на крутой горе, под которой – деревня того же названия. В романтической обстановке – сам Дунай, развалины старинного замка, гранитные валуны – первые стихи начинающего поэта и общее воодушевление – и они меняются шейными цепочками. Он ей – золотую, а она ему – шелковую… и «вместо своей золотой получил в обмен только шелковую» – напишет домой матери барчука Хлопов, бывший дядька Федора…

Всё складывается как нельзя лучше – Амалия влюблена в него, на горизонте нет видимых соперников, пока… Пока первый секретарь русской миссии барон Александр Крюденер не обратит свой взор на родовитую прелестницу и не потеряет голову – да так, что даже службу забросит. На что посол граф Воронцов-Дашков воскликнет: «Чёрт с ним, пусть остается там, где он хочет, он нам больше не нужен!»

Прощание Амалии и Теодора

31 августа 1825 года состоится свадьба Амалии, 17 с половиной лет, но не с милым Теодором, который в мае укатил в Москву – то ли просить родительское благословление на брак, то ли сбежал от невыносимости потери любимой, а с бароном Крюденером, который был старше Амалии на 22 года.

Когда Тютчев вернется в Мюнхен через 8 месяцев, то женится на вдове графине Элеоноре фон Ботмер, которая родит ему троих детей (кстати, всего у Федора Тютчева будет от двух жен и возлюбленных 15 детей).

Отныне с Амалией его связывают дружеские отношения – Тютчевы и Крюденеры живут поблизости, они принадлежат одному светскому кругу. А в память об их чудесной прогулке у Дуная, он напишет удивительные строки:

Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где, белея,
Руина замка вдаль глядит,
Стояла ты, младая фея,
На мшистый опершись гранит,
Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
И солнце медлило, прощаясь
С холмом, и замком, и тобой.
И ветер тихий мимолетом
Твоей одеждою играл
И с диких яблонь цвет за цветом
На плечи юные свевал.
Ты беззаботно вдаль глядела…
Край неба дымно гас в лучах;
День догорал; звучнее пела
Река в померкших берегах.
И ты с веселостью беспечной
Счастливый провожала день;
И сладко жизни быстротечной
Над нами пролетала тень.

В 1836 году супруги Крюденер уезжают в Петербург и Тютчев через Амалию передает пакет со стихами, которые впервые будут опубликованы в III и IV томах пушкинского журнала «Современник» под общим названием «Стихотворения, присланные из Германии». Среди них и шедевров — «Я помню время золотое…»

О петербургской жизни блестящей светской красавицы Амалии Крюденер с повадками настоящей гранд-дамы можно рассказывать долго и обстоятельно, тем более жизнь её превратилась в череду балов, спектаклей, домашних концертов, вечерних чтений для публики, приемов и раутов. И, конечно же, романов… Всё это было непременной частью жизни высшего общества. Ее петербургский салон посещает Пушкин.

Князь Петр Вяземский, «вечный ревнитель» Александра Сергеевича, который и сам был не прочь увлечься Амалией, напишет: «Вчера был вечер у Фикельмонов. Было довольно вяло. Один Пушкин palpitoit de l`interet du moment (трепетал от вспыхнувшего интереса), краснея, взглядывал на Крюднершу и несколько увивался вокруг нее… Крюднерша была очень мила, бела, плечиста. Весь вечер пела с Вильегорским немецкие штучки. Голос ее очень хорош».

А что же Тютчев? Вот отрывок из его письма князю Гагарину: «Скажите ей, чтоб она меня не забывала, мою особу, разумеется, одну мою особу, все остальное она может забыть. Скажите ей, что если она меня забудет, ее постигнет несчастье: выступит морщинка на лбу или на щеке, или появится прядка седых волос, ибо это было бы отступничеством по отношению к воспоминаниям о ее молодости. Боже мой, зачем ее превратили в созвездие! Она была так хороша на этой земле!»

А она становится близка с императором Николаем I. Ей подарено имение с парком и дворцом, по соседству от любимой дочери императора, великой княгини Марии Николаевны. И сам государь в имении – частый гость…

Потом охлаждение, и вот уже на место царя заступает шеф жандармов, граф Александр Бенкендорф .

Ольга Николаевна, вторая дочь императора напишет: «…Она пользовалась его деньгами, его связями, где и как только ей это казалось выгодным, а он – и не замечал этого. Странная женщина! Под добродушной внешностью и прелестной, часто забавной натурой, скрывалась хитрость самого высокого порядка».

Александра Осиповна Смирнова-Россет пишет: «Государь нынешнюю зиму мне сказал: «Я уступил свое место другому» – и говорил о ней с неудовольствием, жаловался на ее неблагодарность и ненавистное чувство к России»…

Затем Амалия увлекла графа Владимира Федоровича Адлерберга. Её мужа тут же спешно отправляют послом в Стокгольм.

Всё та же великая княжна Ольга Николаевна продолжает писать: «В день, назначенный для отъезда, она захворала корью, требовавшей шестинедельного карантина, конечным эффектом этой кори был маленький Нике».

Амалия, кажется, уже всерьёз сама увлекается графом Николаем, сыном Владимира Адлерберга. Ведь именно от него она и родила Ники. Через год её муж Крюденер скончается, и она выходит замуж за Николая, становясь графиней Адлерберг.

Несколько слов об этом человеке. Николай Владимирович Адлерберг (1819-1892), государственный и военный деятель, участник покорения Кавказа, принимает участие и в Венгерской кампании 1848-1849 гг. Финляндский генерал-губернатор (1866-1881). Для таганрожцев он интересен тем, что 10 июня 1853 года был назначен десятым таганрогским градоначальником, после чего во время Крымской кампании, с 4 ноября 1854 по 15 мая 1856 года, занимает пост военного губернатора города Симферополя и гражданского губернатора Таврической губернии. В Симферополе сохранился дом – бывший приют графини Адлерберг. В нём сейчас Музей этнографии народов Крыма.

Николай Владимирович был прекрасно образован, дважды совершает путешествие в Палестину – в 1845 году, о котором им написана книга «Из Рима в Иерусалим», и в 1860 году, после чего появляется вторая – «En Orient, impressions et réminiscences».

Выйдя в отставку Адлерберг с супругой поселяется в курортном городке под Мюнхеном Тегернзее на берегу озера. Похоронены Амалия и Николай в Роттах-Еггерн на кладбище кирхи Св. Лаврентия, где для них был сооружён мавзолей. На могильных камнях Николай Владимирович завещал не указывать годы рождения его и Амалии, так как был на 10 лет младше её…

Но вернемся к многолетним и мимолетным встречам Амалии и Теодора Тютчева. Однажды, в августе 1870 года в Карлсбаде (ныне Карловы-Вары) они вновь повстречаются и из-под пера поэты родятся знаменитые строки:

Я встретил вас – и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое –
И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас,-
Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…
Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас, как бы во сне,-
И вот – слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь,-
И то же в нас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..

Его опубликуют в декабрьской 1870 года книжке журнала «Заря» с посвящением «К.Б.». Вторую жизнь в 1880 году этим строкам даст композитор Леонид Малашкин, сочинивший романс, который особо хорошо станет исполнять в свое время Иван Козловский…

1 апреля 1873 года в Петербурге тяжело больной Тютчев напишет дочери Дарье: «Вчера я испытал минуту жгучего волнения вследствие моего свидания с графиней Адлерберг, моей доброй Амалией Крюденер, которая пожелала в последний раз повидать меня на этом свете и приезжала проститься со мной. В ее лице прошлое лучших моих лет явилось дать мне прощальный поцелуй».

Амалия Адлерберг незадолго до смерти

P.S. Говорили, что Амалия так и не выучила русский язык и не смогла оценить всю красоты тютчевских строк…