И в каждом сне возвращаешься в лето сжимая конверты счастливых билетов

Смотрите также:

Все тексты найтивыход >>>

апатия к будням. то чувство, как будто с температурой в кровати: скорее хочется вскрыться, нежели что-то менять. и в каждом сне возвращаешься в лето, сжимая конверты счастливых билетов. ты помнишь? соседи звонили, писали, просто нас вычеркнули из расписания, каждый прохожий смотрел нам вслед. нас больше в этой реальности нет, с этой минуты мы просто не существуем. порой не слышно и голоса/крика, в пучине любви захлебнувшись в крови. не каждый получающий письма – счастливый. а ведь твой голос дрожал так сильно, не холодно, просто играли мы с нервами, лимфы сжимая, артерию сонную, просто вдвоём мы любили летать. по градусам цельсия мерили сердцебиения, и миллиграммами слёз измеряли тоску. ТЫ ПРОСТО ПОЙМИ, ЧТО В ДЕПРЕССИИ БЕЗ ТЕБЯ Я ПРОЖИТЬ НЕ СМОГУ. просто пойми мою грусть и печаль, я отчаянно рвался к тебе, в километрах пролитой крови в асфальте, часами на пункте или в пустом КПЗ. Пьеро захлебнулся в стихах или песнях, а я вспоминаю поцелуи на реверсе. помни, Мальвина, родные ладони, ВСПОМИНАЙ ДАЖЕ ПОД ПЕРОГИДРОЛЬЮ. рыдай больше, Мальвина, и режь руки, Пьеро спился, повесился в ванной. твои же локоны сверкали на солнце, но теперь снимет депрессии чары? печальные люди слонялись в округе, пустые глаза открывали нам правду, в пустых супермаркетах ночью и пьяными, в поисках только пленящего счастья. вдаль от людей и поездов, и трамваев, печальные люди нам песни включали; любили любить и любимыми были, но Юра, мы всё тут давно проебали. тебя звали на вписку, а я болен, тебе налили виски, а я весь в крОви, тебя пытались изнасиловать в душе, а я просто болен и нахуй не нужен. пиши предсмертные записки в твиттер, и фото на тамблер залей и рыдай, забывай про печаль, этот пёрпл дранк по коленям разлит, но нам нахуй нужна печаль. Пьеро писал об этом, не вспоминай лихом. Пьеро спился и умер на Выхино, в сраной хрущёвке-пятиэтажке, заведомо знав о трагедии нашей. рыдай больше, Мальвина, и режь руки, Пьеро спился, повесился в ванной. твои же локоны сверкали на солнце, но кто теперь снимет депрессии чары? печальные люди слонялись в округе, пустые глаза открывали нам правду, в пустых супермаркетах ночью и пьяными, в поисках только пленящего счастья. вдаль от людей и поездов, и трамваев, настанет момент, когда вывалюсь пьяным из окон на грязный асфальт мостовой, полумесяцем сломанным, со сломанной судьбой тебя звали на вписку, а я умер; тебя любили так сильно, мадам Кюри, тебе больше не важно ни грамма, а я стал свидетелем жизни финала, Мальвина. apathy for weekdays. that feeling, as if with the temperature in the bed: I would rather like to open it, than to change something. and in every dream you return to the summer, clutching the envelopes of happy tickets. Do you remember? the neighbors called, wrote, we were simply deleted from the schedule, each passerby looked after us. we are no longer in this reality, from this moment we simply do not exist. sometimes no voice / scream is heard, choked in blood in the abyss of love. not everyone who receives letters is happy. but your voice was trembling so much, it’s not cold, we just played with our nerves, squeezing lymph, carotid artery, we just loved to fly together. heart rate was measured by degrees Celsius, and longing was measured with milligrams of tears. YOU JUST UNDERSTAND THAT IN DEPRESSION WITHOUT YOU I CAN’T LIVE. just understand my sadness and sadness, I was desperately eager for you, in kilometers of spilled blood in the asphalt, for hours at a point or in an empty bullpen. Pierrot choked in poetry or songs, and I remember the kisses on the reverse. Remember, Malvina, native palms, REMEMBER EVEN UNDER THE PEROHYDRO. sob more, Malvina, and cut his hands, Pierrot drank himself, hanged himself in the bathroom. your ringlets sparkled in the sun, but now it will remove the depression of enchantment? sad people wandered around, empty eyes revealed the truth to us, in empty supermarkets at night and drunk, in search of only captivating happiness. far from people and trains, and trams, sad people included songs for us; They loved to love and were loved, but Yura, we all traveled here a long time. you were called in, but I’m sick, they poured whiskey to me, and I’m all in blood, they tried to rape me in my heart, but I’m just sick and I don’t need to fuck. write twilight notes on twitter, and sob the tumblr photo and sob, forget about sadness, this pretty shrapnel spills on our knees, but we fuck need sadness. Pierrot wrote about this, do not think badly. Pierrot drank himself up and died at Vykhino, in a shitty five-story Khrushchev building, knowingly aware of our tragedy. sob more, Malvina, and cut his hands, Pierrot drank himself, hanged himself in the bathroom. your ringlets sparkled in the sun, but who will now remove the depression of the spell? sad people wandered around, empty eyes revealed the truth to us, in empty supermarkets at night and drunk, in search of only captivating happiness. far from people and trains and trams, there will come a moment when I fall out drunk from the windows onto the dirty asphalt of the pavement, broken by a crescent moon, with a broken fate, you were called to enter, and I died; you were loved so much, Madame Curie, you don’t care about a gram anymore, and I witnessed the life of the finale, Malvin.

Скачать

• Txt
• Mp3

апатия к будням.
то чувство, как будто с температурой в кровати:
скорее хочется вскрыться, нежели что-то менять.
и в каждом сне возвращаешься в лето,
сжимая конверты счастливых билетов.
ты помнишь? соседи звонили, писали,
просто нас вычернули из расписания,
каждый прохожий смотрел нам вслед.
нас больше в этой реальности нет,
с этой минуты мы просто не существуем.
порой не слышно и голоса/крика,
в пучине любви захлебнувшись в крови.
не каждый получающий письма – счастливый.

а ведь твой голос дрожал так сильно,
не холодно, просто играли мы с нервами,
лимфы сжимая, артерию сонную, просто вдвоём
мы любили летать.
по градусам цельсия мерили сердцебиения,
и милиграммами слёз измеряли тоску.
ТЫ ПРОСТО ПОЙМИ, ЧТО В ДЕПРЕССИИ
БЕЗ ТЕБЯ Я ПРОЖИТЬ НЕ СМОГУ.
просто пойми мою грусть и печаль,
я отчаянно рвался к тебе, в километрах
пролитой крови в асфальте,
часами на пункте или в пустом КПЗ.
Пьеро захлебнулся в стихах или песнях,
а я вспоминаю поцелуи на реверсе.
помни, Мальвина, родные ладони,
ВСПОМИНАЙ ДАЖЕ ПОД ПЕРОГИДРОЛЬЮ.

рыдай больше, Мальвина, и режь руки,
Пьеро спился, повесился в ванной.
твои же локоны сверкали на солнце,
но теперь снимет депрессии чары?
печальные люди слонялись в округе,
пустые глаза открывали нам правду,
в пустых супермаркетах ночью и пьяными,
в поисках только пленящего счастья.
вдаль от людей и поездов, и трамваев,
печальные люди нам песни включали;
любили любить и любимыми были,
но Юра, мы всё тут давно проебали.
тебя звали на вписку, а я болен,
тебе налили виски, а я весь в крОви,
тебя пытались изнасиловать в душе,
а я просто болен и нахуй не нужен.

пиши предсмертные записки в твиттер,
и фото на тамблер залей и рыдай,
забывай про печаль, этот пёрпл дранк
по коленям разлит, но нам нахуй нужна печаль.
Пьеро писал об этом, не вспоминай лихом.
Пьеро спился и умер на Выхино,
в сраной хрущёвке-пятиэтажке,
заведомо знав о трагедии нашей.

рыдай больше, Мальвина, и режь руки,
Пьеро спился, повесился в ванной.
твои же локоны сверкали на солнце,
но кто теперь снимет депрессии чары?
печальные люди слонялись в округе,
пустые глаза открывали нам правду,
в пустых супермаркетах ночью и пьяными,
в поисках только пленящего счастья.
вдаль от людей и поездов, и трамваев,
настанет момент, когда вывалюсь пьяным
из окон на грязный асфальт мостовой,
полумесяцем сломанным, со сломанной судьбой
тебя звали на вписку, а я умер;
тебя любили так сильно, мадам Кюри,
тебе больше не важно ни грамма,
а я стал свидетелем жизни финала, Мальвина.

apathy to weekdays.
feeling as if with a temperature in the bed:
rather I want an autopsy, rather than to change something.
and every dream come back in the summer,
clutching envelopes lucky tickets.
Do you remember? Neighbors called, wrote,
We just vychernuli from the schedule,
every passer-by looked after us.
We have more in this reality is not,
from that moment we just do not exist.
sometimes not be heard and the voice / cry,
in the depths of love choked in blood.
not everyone receives a letter – happy.

But your voice was trembling so much,
not cold, we just played with the nerves,
lymph squeezing the carotid artery, just the two of us
we loved to fly.
by degrees Celsius measured the heart rate,
mg tears and anguish measured.
YOU JUST UNDERSTAND THAT THE DEPRESSION
WITHOUT YOU I COULD NOT LIVE.
simply understand my sadness and grief,
I desperately eager to see you, in kilometers
blood spilled in the asphalt,
clock on a point or the empty bullpen.
Piero drowned in poems or songs,
and I remember kissing on the reverse.
Remember, Malvina, native palm,
Recalls, even under PEROGIDROLYU.

weep more Malvina and Slash hands
Piero took to drink, hanged himself in the bathroom.
your tresses shone as the sun,
but now the depression will lift the spell?
sad people loitering in the area,
empty eyes opened to us the truth,
in empty supermarkets at night and drunk,
seeking only captivates happiness.
away from people, and trains and trams,
sad people we included the song;
They loved to love and loved ones were,
but Yura, we’re here for a long time squander.
you called on the night and day, and I am sick,
you poured whiskey, and I’m covered in blood,
You tried to rape in the shower,
and I’m just sick and fucking is not needed.

write suicide notes to twitter,
and photo on Tumbler zaley and howl,
forget the sorrow, the shingles pёrpl
knees spilled, but we need a fucking sad.
Piero wrote about it, do not remember evil against me.
Piero took to drink and died on the Vykhino,
fucking-in five-storey Khrushchev,
znav known about the tragedy of ours.

weep more Malvina and Slash hands
Piero took to drink, hanged himself in the bathroom.
your tresses shone as the sun,
but who is now the depression will lift the spell?
sad people loitering in the area,
empty eyes opened to us the truth,
in empty supermarkets at night and drunk,
seeking only captivates happiness.
away from people, and trains and trams,
the moment will come when dumped drunk
from the windows on the dirty asphalt pavement,
crescent broken, a broken fate
you called on the night and day, and I died;
you loved so much, Madame Curie,
you no longer important to any program,
I witnessed the life of the finals, Malvina.

Скачать

• Txt
• Mp3