И каждый вечер в час назначенный иль это только снится мне

Александр Блок.

24 апреля – день рождения… стихотворения. Прекрасного стихотворения Александра Блока «Незнакомка».

По вечерам над ресторанами

Горячий воздух дик и глух,

И правит окриками пьяными

Весенний и тлетворный дух.

Вдали, над пылью переулочной,

Над скукой загородных дач,

Чуть золотится крендель булочной,

И раздаётся детский плач.

И каждый вечер, за шлагбаумами,

Заламывая котелки,

Среди канав гуляют с дамами

Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины,

И раздаётся женский визг,

А в небе, ко всему приученный,

Бессмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный

В моём стакане отражен

И влагой терпкой и таинственной,

Как я, смирён и оглушён.

А рядом у соседних столиков

Лакеи сонные торчат,

И пьяницы с глазами кроликов

«In vino veritas!» кричат.

И каждый вечер, в час назначенный

(Иль это только снится мне?),

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами,

Она садится у окна.

И веют древними поверьями

Её упругие шелка,

И шляпа с траурными перьями,

И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,

Смотрю за тёмную вуаль,

И вижу берег очарованный

И очарованную даль.

Глухие тайны мне поручены,

Мне чьё-то солнце вручено,

И все души моей излучины

Пронзило терпкое вино.

И перья страуса склонённые

В моём качаются мозгу,

И очи синие бездонные

Цветут на дальнем берегу.

В моей душе лежит сокровище,

И ключ поручен только мне!

Ты право, пьяное чудовище!

Я знаю: истина в вине.

Считается, что Александр Александрович написал его 24 апреля 1906 года. Впрочем, не просто считается. В архиве Блока существует соответствующий автограф с пометкой, где указаны дата и место создания. Правда, в поздних записях Блок убрал число и написал просто «апрель 1906». Но из песни, в данном случае, из автографа слова не выкинешь.

Стихотворение стало своеобразной визитной карточкой Блока. Стоит произнести: «И медленно пройдя меж пьяными…» – сразу понятно, кого и что имеют в виду.

Тем интереснее обстоятельства его создания.

Кто-то считает, что оно появилось благодаря личной драме – разладу поэта с любимой женой Любовью Дмитриевной, которая как раз уходила от него к Андрею Белому.

С супругой у Блока действительно были своеобразные отношения. Конечно, со свечой никто не стоял. Но многие, даже современники и друзья, полагают, что они жили в белом браке, то есть, избегая физической близости. Это была полностью инициатива Александра Александровича, видевшего в любимой женщине, прежде всего, музу, символ Вечной Женственности, Жену Облаченную в Солнце. Блок боялся разрушить этот образ. По сему для плотских утех он посещал так называемые дома терпимости. Ну а Любовь Дмитриевна, видимо, иначе себе представлявшая их брак, чрезвычайно обескураженная и обиженная изменами мужа, которые он таковыми не считал, завела роман с его другом и даже едва не ушла от поэта.

Л. Бакст. Иллюстрация к стихотворению

Доводами в поддержку этой теории служат еще и такие факты:

1. В записных книжках Блока за 1906 год есть перерыв с января по 19 мая – период, когда Александр Александрович, переживая разлад с женой, регулярно ходил по кабакам;
2. Очень близкие по теме стихотворения как раз написаны в этот период, в частности, из циклов «Город» и «Фаина»;
3. «Балаганчик» тоже написан примерно в это же время, а там очень близкие образы.

Помните:

Я стоял меж двумя фонарями

И слушал их голоса,

Как шептались, закрывшись плащами,

Целовала их ночь в глаза.

И свила серебристая вьюга

Им венчальный перстень-кольцо.

И я видел сквозь ночь – подруга

Улыбнулась ему в лицо.

Ах, тогда в извозчичьи сани

Он подругу мою усадил!

Я бродил в морозном тумане,

Издали за ними следил.

Ах, сетями ее он опутал

И, смеясь, звенел бубенцом!

Но, когда он ее закутал,-

Ах, подруга свалилась ничком!

Он ее ничем не обидел,

Но подруга упала в снег!

Не могла удержаться, сидя!..

Я не мог сдержать свой смех!..

И, под пляску морозных игл,

Вкруг подруги картонной моей –

Он звенел и высоко прыгал,

Я за ним плясал вкруг саней!

И мы пели на улице сонной:

“Ах, какая стряслась беда!”

А вверху – над подругой картонной –

Высоко зеленела звезда.

И всю ночь по улицам снежным

Мы брели – Арлекин и Пьеро…

Он прижался ко мне так нежно,

Щекотало мне нос перо!

Он шептал мне: “Брат мой, мы вместе,

Неразлучны на много дней…

Погрустим с тобой о невесте,

О картонной невесте твоей!”

К. Сомов. Арлекин и дама

Есть и другая теория, более профессиональная, если так можно выразиться.

Довольно близкий к поэту Вл. Пяст так описывает обстоятельства создания стихотворения:

«С начала Великого поста Блок тщательным образом переключает весь свой обиход на потребный для экзаменационного бдения. <…> он очень регулярно встает в одно и то же время; ест, пьет, ходит гулять (пешком, далеко) в определенные часы; занимается почти ежедневно одно и то же количество часов и ложится в одинаковую пору. <…> поэт не дремлет в его подсознательном <…> во время этой страды назревает в нем “Незнакомка”».

Андрей Белый считает, что «Незнакомка» восходит к женским образам из поэзии Лермонтова.

Некоторые исследователи полагают, что источником образа могли послужить строки из стихотворения В. Брюсова «Прохожей»:

Она прошла и опьянила

Томящим сумраком духов

И быстрым взором оттенила

Возможность невозможных снов.

Е.П. Иванов, ездивший в апреле 1906 с Блоком в Озерки, где и родилось стихотворение, так описывал обстоятельства его создания:

«Заехали в Озерки <…> Пошли на озеро, где “скрипят уключины” и “визг женский”. В Шувалово прошли. <…> Потом Саша с какой-то нежностью ко мне, как Вергилий к Данте, указывал на “позолоченный” “крендель булочной” на вывеске кафе. Все это он показал с большой любовью. Как бы желая ввести меня в тот путь, <…> которым велся он тогда в тот вечер, когда появилась Незнакомка. Наконец, привел на вокзал озерковский <…> Из большого венецианского окна видны “шлагбаумы”, на все это он указывал по стихам. В окне видна железная дорога <…> поезда часто проносятся мимо <…> Зеленеющий в заре кусок неба то закрывается, то открывается. С этими пролетающими машинами и связано появление в окне незнакомки. <…> Я начинаю почти видеть ее. Черное платье, точно она, или вернее весь стан ее прошел в окне, как пиковая дама перед Германом».

Л. Бакст. Ужин.

Стихотворение стало чрезвычайно популярным сразу после обнародования и породило множество откликов от собратьев-литераторов (большинство из которых были еще и профессиональными критиками).

Например, Иннокентий Анненский в рецензии на сборник Блока, напечатанной во втором номере журнала «Аполлон», написал так:

«Как все это безвкусно – как все нелепо, просто до фантастичности – латинские слова, зачем-то, шлагбаумы и дамы – до дерзости не красиво. А между тем так ведь и нужно, чтобы вы почувствовали приближение божества».

В рецензии на блоковское «Собрание стихотворений», изданное в 1912 году Николай Гумилев, к тому времени возглавлявший поэтический отдел «Аполлона» писал:

«Довер­чиво восхищенный миром поэт <…> как-то сразу и странно легко принял и полюбил все <…> и в глубине этого сомнительного царства, как царицу в шелках и перстнях Незнакомки, Истерию с ее слугой, Алкоголем. Незнакомка – лейтмотив всей книги. Это обманное обещание материи – доставить совершенное счастье и невозможность <…>, дразнящая и зовущая, тревожащая как луна. Это – русалка города, требующая, чтобы влюбленные в нее отреклись от своей души»

(Письмо о русской поэзии // Аполлон. 1912. No 8. С. 60-61).

Вообще вряд ли найдется в творчестве Блока стихотворение, породившее только споров. По накалу страстей вокруг его можно сравнить только с поэмой «Двенадцать» и пьесой «Балаганчик» (и то в последнем случае дискутировали больше не о пьесе, а о ее постановке в театре Комиссаржевской, созданной Мейерхольдом в 1907).

Альфонс Муха.

В «Незнакомке» очень много узнаваемых образов. Например, «крендель булочной» – привычная для Петербурга начала ХХ века вывеска.

Строки: «А рядом у соседних столиков // Лакеи сонные торчат..» – явная аллюзия на стихотворение Анненского «Трактир жизни», де есть фраза «Те же грустные лакеи». А строка «Иль это только снится мне?» – почти точная цитата из стихотворения Тютчева «Опять стою я над Невой», где мы читаем: «Во сне ль все это снится мне…». «Очарованная даль» пришла в «Незнакомку» из стихотворения Пушкина «Рифма, звучная подруга».

В бумагах Блока, датируемых 28 сентября 1906 года, есть такие наброски:

Вот встала надо мной – и вижу

Она подходит ближе – ближе.

Как тускло светят фонари –

[Шуршит]

Лицо густой вуалью скрыто

Шуршат медлительно шел ка.

[Перчаткой]

И чуть придерживая платье

Перчаткой [обтянута] стянута рука.

[Под фонарем сгустились тени.]

Видимо, поэт продолжал разрабатывать образный ряд стихотворения. Может, хотел написать продолжение.

Впрочем, в его цикле «Город» очень много близких по теме и образам стихов.

Вот такая занимательная поэтическая история.

Автограф варианта стихотворения

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

Открытка 1905 г, с изображением платья Дома Редферн

Придется повторить еще раз: Незнакомка Блока была проституткой. Да, хочется верить в Вечную Женственность, сравнивать с Менделеевой, искать аналоги в культе Девушки Гибсона – но нет. Скажете, я это выдумала – давайте заглянем в текст.

И каждый вечер, за шлагбаумами,
Заламывая котелки,
Среди канав гуляют с дамами
Испытанные остряки.

Над озером скрипят уключины
И раздается женский визг,
А в небе, ко всему приученный
Бессмысленно кривится диск.

И каждый вечер друг единственный
В моем стакане отражен
И влагой терпкой и таинственной
Как я, смирен и оглушен.

Во-первых, действие стихотворения происходит в Озерках, некогда популярном дачном месте (ныне район Петербурга). В Озерки с наступлением лета стекались девушки легкого поведения, не имевшие билета и не работавшие официально в публичном доме. Это были так называемые “бланковые проститутки”, одиночки, промышлявшие самостоятельно, не желавшие проходить регулярный медицинский осмотр и избегавшие общения с органами надзора. Известно, что дачницы активно восставали против подобного “десанта”, требуя запрета на проживание бланковых проституток в дачных местностях. По их словам, девушки уводили “дачных мужей”, заражали их, а через это заражались и жёны. В общем, дачниц понять можно.

Во-вторых, в тексте мы уже видим, что дачницы не зря переживали: мужья-таки отправились на поиски приключений, надев косо на одну сторону свои повседневные шляпы. А некоторые так и вовсе уже катают веселых девиц в лодке и шалят, брызгая в них водой. Лирический герой находится в трактире, пьёт один – и вот является она. Всегда без спутников, одна. То есть не “без спутников” – а в “поисках спутников”. И заходит одинокая дама не куда-нибудь, а в трактир. Но ладно, вопросы морали меня интересуют мало, перейдем к нарядам.

В описании образа Незнакомки дважды упоминается шёлк. Надо отметить, по старой дачной традиции, идущей еще от усадебного быта, за городом не слишком-то наряжались. Да, шелковые платья, несомненно, приезжали на дачи из города в кофрах: на случай ужина, праздника в саду, скачек и прочих выходов. Но вообще дачницы предпочитали хлопковые материи, в частности, кисею для легких платьев и плотные шерстяные и льняные ткани для прогулочных костюмов. В вечернее время дачницы если шелками и щеголяли, то в гостиных: своих или дружественных. Шелка Незнакомки – упругие, хорошо задрапированные и туго стягивающие стан.

Силуэт 1905-1906 гг подразумевал S-образный корсет, создававший изгиб тела. Таким образом, наверху образовывалась “голубиная грудь” (грудь выдавалась вперед – и за счет формы корсета, и за счет напуска и складок ткани на платье), тонкая талия ниже переходила в отставленные назад бёдра. Против этого силуэта протестовали врачи и моралисты, однако вышел он из моды только тогда, когда сам надоел модницам.

Итак, мы разобрались, какой формы был корсет (как изгибалась фигура) Незнакомки, а теперь перейдём к цветовой гамме.

О-па, а что это она в трауре? Может, всё-таки не проститутка?

И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

Снова разочарую. Мода на траур появилась во второй половине правления королевы Виктории, которая 40 лет носила траур по покойному мужу. Она-то и сделала из траура модный тренд. Хотя добивалась совсем иного!

Траурные платья теперь шились не только из скучного крепа, но и из блестящих, фактурных и держащих форму материй, которые вообще-то траурными не считаются, ибо траур подразумевает скромность. И носили их, конечно, не только по случаю траура – но и просто так, ибо модно. Украшения были изначально не приемлемы для траура – но с утверждением тренда стали появляться и специальные траурные украшения. Сперва – пуговицы, стеклярус стального серого оттенка; потом расшитые кушаки, потом ювелирные украшения из гагата, черного янтаря, жемчуга. Черные страусовые перья на шляпе – они траурные не потому, что дама в трауре – они по стилистике траурные. Это как современный спортивный костюм – спортивный не потому, что вы в нем бегаете: вы в нем дома на диване лежите, но называется он по-прежнему спортивным.

Траурное платье, 1903 год

Огромная шляпа с пером, 1906 – 1910е гг

Стихотворение написано в апреле 1906 года – а спустя пару лет шляпы достигли максимального своего размера. А всё виновата лондонская постановка “Веселой вдовы”, где Lilly Elsie появилась в огромной черной шляпе. И понеслооось!

Актриса Лилли Элси в постановке “Веселой Вдовы”, 1908. Шляпа ну прямо как у Незнакомки!

Да, мы забыли про темную вуаль, за которой герой видит и берег очарованный, и очарованную даль…

И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.

Так вышло, что поэт действительно был замечен в связях с бланковыми девицами. Однако, по воспоминаниям современников, он, скорее, приходил за метафизическим опытом, чем за физическим. В стихотворении это прослеживается: автор пытается разгадать образ, увидеть тайну, рассмотреть загадку. Уж была она там или нет – не будем судить: Александр Александрович нас в соавторы не звал.

Отмечу только, что в прозе современников после публикации “Незнакомки” появляются “незнакоумки”, сторожащие клиентов у кафе и предлагающие “познакоумиться”. Выходит, в отличие от нас, современники отлично считали контекст и, наложив на него образ Незнакомки, быстро распознали социальный тип.

1900е, Сан-Франциско, девушки из публичного дома

Подписывайтесь на канал “Мода в книгах” – я одеваю ваших любимых литературных героинь. Лайки же мне просто нравятся, ставьте 😉