Фоменко сон в летнюю ночь купить билеты

История постановок этой шекспировской комедии знает такие шедевры, как спектакль Рейнхардта в 1905 году, или великий спектакль Питера Брука во второй половине XX века.
Театралы помнят недавнее появление Глобуса с очаровательным наивным, грубоватым, но таким жизнерадостным стилизованным и лукавым «Сном в летнюю ночь».
Под финал сезона, сложного, нервного, где общественные проблемы, противостояния разных сил и объединений, отстаивание эстетических платформ и политических убеждений заменяло художественные открытия, Иван Поповски и фоменки подарили зрителям Театр в самом лучшем смысле слова.
Поповски вернул театру театр, создал легкое, как касание крыльев мотылька, озорное как проделки проныры и путаника Пэка, веселое и простодушное как представление наивных ремесленников и изысканное как диалоги Оберона с Титанией зрелище.
Оно вырастает из ничего, из белых драпировок, которые становятся цирковыми приспособлениями, укутывают героев, помогают им летать в прямом смысле слова над рядами партера, манят, пугают, завораживают и исчезают, когда развеивается обман и морок летней таинственной ночи. Этот спектакль – о мощи жизненных сил, о любви и непостоянстве, о власти случая, о зыбкости окружающего мира и вере в светлое и справедливое начало, об игре, которая пронизывает человеческое бытие. 
Поповски, мастер театральной магии, кажется, здесь превзошел сам себя. Хочется смаковать каждый жест, поворот, интонацию, такие подтексты открываются в них, так заразительна и восхитительна ирония, пронизывающая слова и действие. Высший режиссерский пилотаж – умение извлечь смыслы, не меняя текста, из самой плоти авторских слов.
Режиссер усиливает мотив игры, обманки, перевертыша, крепких нитей, связывающих явь и сон, реальность и выдумку, сказочное и рассудочное.
Г. Тюнина и К. Бадалов, Ипполита и Тезей, играют также Оберона и Титанию, царя и царицу фей и эльфов. Лишь меняют костюмы и надевают на голову парики с длинными ржаво-золотистыми прядями. А маленький эльф Пэк, Добрый Малый Робин, начинает спектакль в образе Филострата, распорядителя увеселений при дворе Тезея. Персонажи спектакля двоятся, открываются с неожиданной стороны, оказываются перевертышами, и еще раз доказывают истину о том, что мир – это не только видимая сторона, что в каждом таится загадка.
Зыбки границы фантастического и реального, собственно театра и жизни. Герои часто появляются в зале, среди зрителей, бегают друг за другом влюбленные – Елена за Деметром, Гермия за Лизандром, юноши после вмешательства Пэка – за Еленой. Для Пэка нет границ – он везде. То тут, то там. Долговязый пластичный Амбарцум Кабанян в белом изящном стилизованном костюме начинает спектакль, он «оживляет» фигуры, застывшие между широкими полосами материи, спускающимися из под колосников. Сцена напоминает театр застывших фигур. Филоктет меняет им положение рук, и вот они ожили и немного театрально выспренно начали свои речи. На ногах – котурны. Поклон в сторону античного театра – ведь действие происходит в древних Афинах. Но вот герои остаются сначала на одной высокой платформе, вот начинается игра с театральной обувью, приподнимавшей персонажей над обыденностью, а вот они уже босые вихрем несутся по залу, балкону, сцене – живая страсть, нешуточные любовные страдания заставляют их, да и нас, забыть об условностях и отдаться чувствам. Остается «голый человек на голой земле» – ошибающийся, наивный, упрямый, не желающий слушать и слышать другого.
Невинный на первый взгляд эксперимент проделывает раздосадованный Оберон – всего лишь несколько капель сока волшебного цветка – и мир меняет очертания, черное становится белым, осел – красавцем, гордячка царица эльфов – потерявшей голову от любви к уроду женщиной, надменный афинянин, отвергавший прежнюю любовь – верным поклонником не верящей ему девушки. Ссорятся подруги, каждое слово оборачивается своей неожиданной обидной стороной, готовы убить друг друга мирные афиняне.
И все это пронизывает абсурдное в своей серьезности и простодушии усердие ремесленников, готовящих к свадьбе герцога спектакль на античный сюжет о Пираме и Фисбе.
Кажется, смысл происходящего тихо уплывает, чтобы вернуться и завершиться веселой свадьбой, забавным представлением, мощным финальным аккордом.
Поповски смело мешает таинственную романтическую интонацию и откровенную иронию, театральность и нешуточные страсти.
И все это – в атмосфере самого настоящего почти забытого современными зрителями театрального волшебства, когда эльфы, окружающие Титанию, появляются в виде прелестных музыкантш с самыми разными инструментами – флейта, арфа, скрипка, ударные, которые вознесены каким-то особым театральным способом, и длинные юбки, высотою метр, а то и в два, становятся их своеобразным постаментом. И ей Богу, совсем не хочется выяснять, как это практически сделано – подвижные платформы, механизмы, рабочие сцены толкают спрятанные под длинными юбками фурки? Хочется, чтобы сохранилось чудо, хочется верить что там, в волшебной вышине, тихо парят творцы музыки небесных сфер.
Молодые актеры – две влюбленные пары – проделывают достаточно сложные трюки на скрученных полотнищах, и хочется просто наслаждаться их ловкостью, гибкостью, бесстрашием…
В четверке молодых людей, бесспорно, лидирует Елена (Ирина Горбачева). Да и ее роль самая яркая – и есть возможность пострадать, и есть поле для решительных действий во имя любви. Она разнообразна в интонациях, приспособлениях, искренна, энергична. Гермия (Серафима Огарева) раскрывается в тех сценах, где становится отвергнутой. Непонимающая, привыкшая к любви, она смешно по-детски защищается, остро и наивно реагируя на все упоминания о ее маленьком росте.
Юноши – Деметрий (Юрий Буторин) и Лисандр (Александр Мичков) органичны, пылки, их любовь – зов молодой крови, помноженный на книжные романтические штампы. И актеры театра играют их азартно и убедительно.
Основоположники и гордость театра Тюнина и Бадалов, коренные фоменковцы, демонстрируют не только зрелое мастерство, но и не утраченную радость существования на сцене. Виртуозное владение формой, позволяющее играть с образом, показать свое отношение к нему, пронизать иронией ситуации, соединение благородного изящества и подлинной театральности отличает лучшие фоменковские работы и навсегда определило особый изысканный, тонкий, ироничный стиль игры фоменковцев.
Прекрасна работа Амбарцума Кабанята в роли Пэка и Фшюстрата. Если Филоктет – галантный царедворец, остающийся некоей «вещью в себе», то Пэк у него нечто более сложное, чем обычный озорник. Актер показывает не просто веселого шутника, а эдакого злого мальчика очень себе на уме. Проказы этого Пэка не безобидны. В нем явственна тяга к злой насмешке, к разрушительному порыву, к стремлению не дать миру обрести гармонию. И только воля Оберона, мешает Пэку разрушить гармоничный мир и таинственного леса, и полиса.
Особого внимания заслуживают ремесленники. Фигуры колоритные, они, как правило, бывают весьма выразительными. Придумать им что-то свежее, оригинальное бывает не просто.
Выражаясь в духе их трогательной и жалостной пьесы – серьезный наив или наивный серьез удались как никогда хорошо.
Абсолютная искренность и вера актеров в предлагаемые обстоятельства не раз вызывала радостный хохот зала.
Ник Мотовило (Андрей Казаков) солидный, степенный, самоуверенный, видимо, считающийся самым умным и серьезным, и в сценах подготовки представления, а, в особенности, в сценах, когда он становится самоуверенным и самовлюбленным обладателем ослиной головы, уморительно смешон.
Питер Клин-Рустэм Юскаев полон неуемного энтузиазм и готовности немедленно сыграть все и всех. И эта его напористость и активность еще один источнике постоянных комических ситуаций. Изящный и изысканный Кирилл Пирогов (Фрэнсис Дудка), застенчивый и «трепетный», в своей «зажатости» и некоем кокетстве становится неподражаемо смешной и обворожительной Фисбой, пародией на всех жеманных барышень сразу.
Упертая твердолобость Тома Рыло (Никита Тюнин), старательность Цикли (Олег Нирян), осторожность Заморыша (Степан Пьянков) довершают картину.
Оформление сцены (художник П. О. П. ) обладает тем изысканным минимализмом, который позволяет вспомнить о традициях шекспировского театра и об изящной и убедительной простоте театра современного. Белые легкие ткани, изящно спускающиеся сверху, покрывающие пол сцены – покатый пандус, неожиданно, после окончания чудес волшебной ночи вдруг по необъяснимому приказу исчезают в небольшом отверстии в центре этого пандуса, словно влекомые неведомой силой. Там же скрывается и вездесущий Пэк. Закончены чудеса. Осталось сыграть три пышные свадьбы и стать зрителями «короткой и длительной драмы, веселой трагедии в стихах о любви прекрасной Фисбы и Пирама».
Праздник завершается, оставляя светлую грусть и чистую радость от встречи с прекрасным!

Валентина Федорова, «Планета Красота, № 5-6», 10.2015