Ей сна нет от французских книг а мне от русских больно спится смысл

ей сна нет от французских книг{,}

А мне от русских больно спится.

Грибоедов. Горе от ума. 1, 2. Фамусов.

(иноск. — о книгах возбуждающих и снотворных.)

Русская мысль и речь. Свое и чужое. Опыт русской фразеологии. Сборник образных слов и иносказаний. Т.Т. 1—2. Ходячие и меткие слова. Сборник русских и иностранных цитат, пословиц, поговорок, пословичных выражений и отдельных слов. СПб., тип. Ак. наук..
М. И. Михельсон.
1896—1912.

Из цикла “Вечно живая комедия”

Что же ещё можно сказать о Фамусове? Мы узнаём, например, о его весьма пренебрежительном отношении к книгам. Это будет подчёркиваться неоднократно. Сначала прозвучит высказывание о дочери:

Ей сна нет от французских книг,
‎ А мне от русских больно спится.

А затем оно выльется в знаменитое

…Уж коли зло пресечь:
‎ Забрать все книги бы, да сжечь.

Он будет враждебно относиться к знаниям, видя в них угрозу существующему порядку: «Вот молодость!.. читать!.. а после хвать!..» – и, конечно же,

Ученье — вот чума, учёность — вот причина,
‎ Что нынче пуще чем когда
Безумных развелось людей, и дел, и мнений.

Иногда его речь нарочито неграмотна:

Я скоро к ним вбежал!
‎ Я помешал! я испужал!
Я, Софья Павловна, расстроен сам, день целый
Нет отдыха, мечусь как словно угорелый, –

хотя в целом говорит он очень выразительно и образно (недаром многие реплики Фамусова стали поговорками). Интересно, что в разговоре с Софьей он будет бранить и учителей, и моды (ставя их на один уровень):

А всё Кузнецкий мост, и вечные французы,
Оттуда моды к нам, и авторы, и музы:
‎ Губители карманов и сердец!
‎ Когда избавит нас Творец
От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок!
‎ И книжных и бисквитных лавок! ..

…Дались нам эти языки!
Берём же побродяг, и в дом, и по билетам,
Чтоб наших дочерей всему учить, всему —
И танцам! и пенью! и нежностям! и вздохам!
Как будто в жёны их готовим скоморохам.

Но при случае выставит это же достоинством, рассказывая о «московских девицах»:

‎ Умеют же себя принарядить
‎ Тафтицей, бархатцем и дымкой,
Словечка в простоте не скажут, всё с ужимкой;
‎ Французские романсы вам поют
‎ И верхние выводят нотки…

А есть ли в нём что-нибудь положительное? По-моему, да. Вспомним:

‎… вот-с Чацкого, мне друга,
Андрея Ильича покойного сынок:
Не служит, то есть в том он пользы не находит,
‎ Но захоти: так был бы деловой.

Что важно в этом представлении? Во-первых, несмотря на уже достаточно определённо наметившийся конфликт с Чацким, Павел Афанасьевич не просто представляет его, но даже будто рекомендует, указывая на его лучшие качества. Во-вторых, вспомним, что сын покойного друга (о матери Чацкого Фамусов обмолвится, что она «с ума сходила восемь раз», но остаётся загадкой и то, что он, собственно, имел в виду, и то, когда она умерла, – «покойница» она ко времени действия комедии) воспитывался в доме Фамусова, вместе с Софьей, о чём скажет она сама:

Да, с Чацким, правда, мы воспитаны, росли;
Привычка вместе быть день каждый неразлучно
Связала детскою нас дружбой…

Как жилось ему в доме Фамусова? Судя по всему, очень даже неплохо. Ведь сам он будет вспоминать прошедшие годы явно с удовольствием:

Где время то? где возраст тот невинный,
‎ Когда, бывало, в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там;
Играем и шумим по стульям и столам.
Или ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы в тёмном уголке, и кажется, что в этом!
Вы помните? Вздрогнём, чуть скрипнет столик, дверь…

Конечно, воспитывали мальчика по всем правилам и обычаям того времени: и Хлёстова его «за уши дирала», и к «Нестору негодяев знатных» на поклон возили, очевидно, надеясь на будущую протекцию, и немцев-учителей нанимали:

Наш ментор, помните колпак его, халат,
Перст указательный, все признаки ученья
Как наши робкие тревожили умы,
‎ Как с ранних пор привыкли верить мы,
‎ Что нам без немцев нет спасенья! —

Наверное, не удивительно, что со временем юный Александр начал тяготиться и «съехал», редко посещая дом, где вырос, но всё же вновь стал его частым гостем, влюбившись в подрастающую Софью.

Во всяком случае, хотя чуть позднее Фамусов и вспомнит с неудовольствием, что «этот франт-приятель, отъявлен мотом, сорванцом», примет он его очень радушно:

Ну выкинул ты штуку!
‎ Три года не писал двух слов!
И грянул вдруг как с облаков.

‎ Здорово, друг, здорово, брат, здорово!
‎ Рассказывай, чай у тебя готово
‎ Собранье важное вестей?
‎ Садись-ка, объяви скорей!

Многие пишут, что на радушие Фамусова Чацкий отвечает грубостью. Помилуйте, где вы это увидели? Он ничего не говорит – а всегда ли говорят? Но есть достаточно чёткая ремарка «обнимаются», которая показывает полное отсутствие церемоний между ними. А затем герой пообещает (и это обещание покажет, что, несмотря на долгое отсутствие, Чацкий остался своим человеком в доме):

Простите; я спешил скорее видеть вас,
Не заезжал домой. Прощайте! через час
Явлюсь, подробности малейшей не забуду,
Вам первым, вы потом рассказывайте всюду.

Кроме того, приехав позднее, он не менее радушно приветствуется хозяином («А! Александр Андреич! Просим, садитесь-ка») и, видимо, проводит здесь весь день. Такие отношения говорят о просто родственной связи между героями и вряд ли могли бы возникнуть, будь Фамусов откровенно дурным человеком. Интересно, как реагирует Фамусов на комплименты Софье:

Скажи, тебе понравилась она?
‎ Обрыскал свет; не хочешь ли жениться?

И весьма показателен дальнейший диалог:

– Пусть я посватаюсь, вы что бы мне сказали?

-‎ Сказал бы я, во-первых: не блажи,
‎ Именьем, брат, не управляй оплошно,
‎ А главное, поди-тка послужи.

Следовательно, хоть и не имеет Чацкий двух тысяч душ, но, живи он по правилам жизни Фамусова, отказа не получил бы.

Относится ли Фамусов к «глупцам», по определению Грибоедова? Если говорить о его интеллектуальном богатстве, то, наверное, да, но в житейском плане – несомненно, нет. Он великолепно умеет устроиться в жизни, как правило, делает верные выводы из всего происходящего. Рассказу Софьи о встревожившем её сне он не поверит практически сразу:

Да, дурен сон, как погляжу;
‎ Тут всё есть, коли нет обмана:
И черти, и любовь, и страхи, и цветы…

Рисунок Т.В.Шишмарёвой

Конечно, в конце комедии Павел Афанасьевич действительно «даст крюку», решив:

Нет! глупость на меня и слепота напала!
Все это заговор, и в заговоре был
Он сам, и гости все. За что я так наказан!..

Однако, думаю, тут практически не было возможности не ошибиться. Кстати, в этой сцене Фамусов покажет себя и как барин-крепостник:

Ты, Филька, ты прямой чурбан,
В швейцары произвел ленивую тетерю…
В работу вас, на поселенье вас:
За грош продать меня готовы.

И, конечно, великолепна его заключительная реплика, делающая финал комедии открытым:

Ах! Боже мой! что станет говорить
Княгиня Марья Алексевна!

А.И.Южин (слева) и К.С.Станиславский в роли Фамусова

Так какой же он – Павел Афанасьевич? Уже много лет спустя П.А.Вяземский писал: «Не всем же людям быть гениями и блестящего ума. В больших обществах большинство, где бы то ни было, состоит из фамусовых в том или другом роде, с теми или другими закалами и оттенками. Да если пошло на то, чем так глуп и безобразен Фамусов? По-видимому, он человек дюжинный, старого покроя, но добряк и не лишен некоторого благоразумия и человеческих сочувствий».

Можно соглашаться или не соглашаться с этим. Но нельзя, по-моему, не признать одного: Фамусов у Грибоедова получился по-настоящему живым человеком.

Если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал!

Все статьи о “Горе от ума” – здесь