Автор книги вам и не снилось
В Москве скончалась писательница Галина Щербакова. Она известна как автор повести “Вам и не снилось”, послужившей основой для популярного одноименного фильма. Цитатами из фильма говорило поколение 80-х, а музыка звучала из каждого окна.
Именно после выхода на экраны картины Ильи Фрэза об учительнице литературы из Челябинска узнала вся страна. В последующие годы Щербакова написала более 20 книг, которые читатели буквально сметали с прилавков. Однако визитной карточкой писательницы на всю жизнь осталась повесть о современных Ромео и Джульетте, которая оказалась советскому человеку ближе, чем произведения классика английской литературы.
Не в журнал, так в кино
До появления повести “Вам и не снилось” Щербакова написала несколько серьезных произведений, которые никак не принимали в печать, и тогда она решила попробовать беспроигрышную тему – легкую любовную историю. Прообразом главного героя, Ромы Лавочкина, стал сын писательницы, учившийся в десятом классе. Однажды он полез по водосточной трубе к своей возлюбленной на шестой этаж. Оставив послание на ее балконе, он уже стал спускаться, но на середине пути труба развалилась. К счастью, обошлось все без серьезных травм.
Написав повесть в считаные дни, Щербакова отнесла ее в редакцию журнала “Юность”, но ответа от главного редактора так и не дождалась. Тогда отчаявшаяся писательница решила отправить ее на студию им. Горького. На конверте она написала “Сергею Герасимову”, это был единственный человек, имя которого она знала на студии. Через три дня ей позвонила жена прославленного режиссера Тамара Макарова и пообещала, что сделает все возможное, чтобы фильм увидел свет. Спустя еще два дня Галина Щербакова уже обсуждала детали сценария с известным режиссером детских фильмов Ильей Фрезом, пишет kp.ru.
Когда режиссер обратился в Госкино с намерением снять экранизацию повести, ему категорично заявили: “Влюблённых зовут Роман и Юлия? Это что же, ваша Щербакова себя Шекспиром возомнила? Не бывать этому!”. Пришлось, переименовать Джульетту, то есть Юльку, в Катю.
Когда съемки уже начались, писательница не выдержала и решила узнать у редактора “Юности” Бориса Полевого, почему ее повесть оставили без внимания. “Знаете, Галина, – сказал он, – я прошел войну и меня сложно назвать трусом. Но я боюсь печатать вашу повесть. А вдруг после нее все влюбленные мальчики начнут прыгать из окон? Финал у вас уж больно мрачный…”. После этого писательница переписала последние несколько предложений. Если в первом варианте главный герой умирает, то во втором концовку можно было трактовать так, будто он просто теряет сознание. Уже через два месяца повесть опубликовали.
В поисках героя
Илья Фрез очень долго искал исполнителя на роль Ромы Лавочкина. Вместе с Галиной Щербаковой режиссер отсмотрел тысячи мальчиков со всей страны и только в самом конце проб, когда уже утвердили Татьяну Аксюту на роль Кати, пришла новость о том, что в Ленинграде есть очень подходящая кандидатура – 16-летний Никита Михайловский. Он учился в школе и, соответственно, не имел актерского образования, кроме нескольких детских ролей в кино.
На пробах Никита покорил всех своей естественностью, и его сразу же утвердили. Галина Щербакова вспоминала: “Татьяне Аксюте, которая снималась в роли Кати, было 23 года, она только что окончила ГИТИС. А Никита Михайловский еще учился в школе. Но как этот мальчик играл! Мы рыдали – он был совершенством! Казалось, что юный 16-летний подросток знает о любви больше, чем его замужняя партнёрша. Он не актерствовал, он просто жил в кадре, пропуская через себя все эмоции своего героя, буквально перерождаясь в него”.
Финал: с минуса на плюс и обратно
Большую часть фильма снимали на юго-западе Москвы, в тех же местах, где когда-то проходили съемки фильмов “Ирония судьбы, или С легким паром” и “Покровские ворота”. Для школьных эпизодов выбрали школу № 780 в Ясенево. В фильме ясеневских школьников можно увидеть на школьном стадионе в сцене, где мать Романа разговаривает с директором школы. На время съемок пришелся субботник, и как только стало известно, что в директорском кабинете снимается кино, на задний двор кинулись два класса. А поскольку особого мусора для уборки найти не могли, школьники, чтобы попасть в кадр, начали катать стоявшую там деревянную катушку.
Финальную сцену снимали в двух городах – Москве и Ленинграде. Герой Никиты Михайловского срывается с подоконника в Ленинграде, а падает на землю уже в столице.
В оригинальной повести Рома намеренно прыгает из окна, в фильме же он оступается, когда пытается привлечь внимание Кати, стоящей на улице. Если в книге он падал с третьего этажа, то в фильме, когда Рома забирается на окно, видно, что оно находится на самом верхнем этаже. Финальный же кадр фильма показывает, что этот дом шестиэтажный, пишет kinopoisk.ru.
Уже во время съемок финал экранизации решили изменить по просьбе читателей. По новому сценарию, Рома оступается и падает в огромный снежный сугроб. Увидев это, Катя подбегает к нему, пытается помочь подняться, но в конечном итоге они вместе падают обратно на снег.
Многие поклонники фильма отмечают, что он вряд ли получился бы таким проникновенным, если бы не музыкальное сопровождение. Песня “Последняя поэма”, музыку к которой написал Алексей Рыбников, получила известность и неслыханную популярность в стране. Композитор вспоминал, что на создание этого произведения его натолкнуло творчество Рабиндраната Тагора: “Я был поражён, насколько точно и легко ранее неизвестные мне стихи легли на эту мелодию десятилетней давности…”
После выхода фильма “Последнюю поэму” можно было услышать из каждого окна, причем в двух вариантах исполнения: Ирины Отиевой и ВИА “Ялла”. “Последняя поэма” вышла в финал фестиваля “Песня года-1981”.
Недолгая слава Никиты Михайловского
Фильм о любви двух советских подростков имел просто оглушительный успех. По опросу журнала “Советский экран”, его признали лучшим фильмом 1981 года. Исполнители главных ролей стали всенародными любимцами. Никита Михайловский, юноша с тонким лицом и взрослыми, грустными глазами, стал кумиром миллионов советских девчонок. Между тем, критиков потрясло не только редкое обаяние Никиты, но и его способность не играть, а проживать жизнь героя в буквальном смысле этого слова.
Через десять лет после съемок “Вам и не снилось” Михайловский внезапно заболел лейкозом. Друзья и поклонники через газеты собирали ему деньги на операцию, помогли Гостелерадио, Борис Ельцин и галерея “Марс”, пишет ozon.ru.
Никиту отправили в одну из клиник Лондона, однако все усилия врачей спасти жизнь молодого актера оказались безрезультатными. В актерской среде говорили, что актер сам навлек на себя схватку со смертью. Сайт актеров советского кино приводит слова Татьяны Аксюты: “Мы еще даже толком не знали сюжет, когда приступили к съемкам ночной сцены в “кафе-стекляшке”, где Катя и Ромка рассуждают о войне, о последней корочке хлеба, о смерти: Катя сказала: “Давай умрем вместе, в один день”. “Нет, я мужчина, я первый”, – ответил Ромка. Как странно: это происходило практически в первый съемочный день, мы почти не понимали, о чем идет речь, а Никита произнес слова с такой недетской уверенностью. Для него эта фраза оказалась роковой”.
Материал подготовлен интернет-редакцией www.rian.ru на основе информации открытых источников
Источник
Галина Николаева Щербакова (1932-2010) – советская и российская писательница, сценарист
Детство Галины Щербаковой нельзя назвать легким: писательница родилась в 1932 году в небольшом городке Дзержинске Донецкой области. Маленькой Гале пришлось увидеть голод и лишения, пережить немецкую оккупацию – не самые лучшие впечатления для ребенка. Тем не менее Галина никогда не жаловалась, считая, что все в ее жизни было так, как нужно.
Рано выйдя замуж, Галя, как настоящая декабристка, отправилась вслед за мужем на его родину – в Челябинск. Там она окончила пединститут и стала преподавать в школе язык и литературу. Педагогический опыт впоследствии очень пригодился писательнице, ведь она хорошо узнала мир подростков. Может быть, поэтому в героях Щербаковой читатели всегда узнавали себя – столь точно удавалось автору раскрывать характеры подростков, их родителей и учителей.
Поработав в школе, Галина ушла в журналистику: работала в прессе, была редактором местной молодежной газеты. Но призвание звало ее вперед: ей очень хотелось стать писателем, журналистика после двенадцати лет работы, ей уже была тесна.
Щербакова писала, в основном, «в стол». Ее «серьезные вещи на философские темы» никого не интересовали, издательства отказывались их публиковать. Тогда Галина в отчаянии решила уйти в беллетристику и написать любовный роман. Так появилась повесть «Вам и не снилось», которая принесла писательнице успех и стала культовой для целого поколения. По мнению Дмитрия Быкова, именно это произведение послужило толчком для всплеска «молодежной активности»: стали появляться дискуссионные молодежные программы, фильмы для подростков на спорные темы. То есть именно с этого времени в обществе стали думать, какой вырастет нынешняя молодежь.
Изд. ЭНАС-КНИГА. Серия “Куда уходит детство”
Повесть «Вам и не снилось» появилась в журнале «Юность», и одновременно по ее мотивам был снят одноименный фильм. Вот как Галина Щербакова рассказывала об этом: «Когда я поняла, что “Юность” не торопится печатать повесть, то махнула на все рукой и отправила повесть на Студию имени Горького. На конверте написала “Сергею Герасимову” – никого больше я на студии не знала. И тут все завертелось с бешеной скоростью. Через три дня мне позвонила жена Герасимова Тамара Макарова. Говорила, что ей повесть очень понравилась и она сделает все возможное, чтобы фильм по ней был снят. А спустя еще два дня я уже разговаривала с Ильей Фрэзом».
Но Щербакова еще не осознавала, какой успех ее ожидает! Наблюдая за съемочным процессом, она думала, что картину ждет грандиозный провал. Ей даже не хотелось приходить на премьеру фильма, чтобы «сбежать от позора». Но уже на третий день премьеры все билеты были раскуплены, а Щербакова стала получать мешки писем от благодарных читателей и зрителей.
Кадр из фильма “Вам и не снилось…”
Сюжет повести «Роман и Юлька» (таково первоначальное название – сравнение с «Ромео и Джульеттой») возник у писательницы случайно: ее сын полез по водосточной трубе к девочке, в которую был влюблен, но не удержался и сорвался вниз. К счастью, все окончилось благополучно. Но Галину Щербакову этот случай поразил: ее стал преследовать образ мальчика, который из-за любви падает с огромной высоты. Изначально финал повести был предельно жёстким: Ромка погибал. Но такой финал не устраивал редактора «Юности» Бориса Полевого: он боялся, что подростки начнут прыгать из окон, подражая герою. Тогда Щербакова несколько смягчила финал, сделав его открытым: читателям предстояло додумать дальнейшую судьбу Ромы и Юльки самостоятельно. А вот в фильме и вовсе получился хеппи-энд: слишком уж многие читатели «Юности» просили об этом.
Кадр из фильма “Вам и не снилось…”
Изменено в фильме и имя главной героини: теперь ее звали Катя. Как вспоминала Щербакова, в Госкино решили, что она хочет превзойти Шекспира и потребовали придумать другое имя для девочки.
Фильм стал очень популярен еще и благодаря прекрасным юным актерам Татьяне Аксюте и Никите Михайловскому. Мало кто знает, что во время съемок 23-летняя Татьяна была уже замужем, тогда как Никита был еще школьником. Когда он выходил на площадку, все рыдали. Щербакова говорила, что было ощущение, будто 16-летний мальчик знает о любви больше, чем вся съемочная группа – он буквально жил в кадре. Судьба Никиты сложилась трагически: он умер в молодом возрасте от тяжелой болезни. Роль Ромки стала самой значимой в его актерской карьере: по сей день Никиту Михайловского идентифицируют с его героем, а ранняя смерть придала фильму трагическое звучание…
Кадр из фильма “Вам и не снилось…”
Говоря об успехе фильма, нельзя обойти стороной композитора Алексея Рыбникова, сочинившего изумительную музыку для картины. Причем мелодия знаменитой «Последней поэмы» на стихи Рабиндраната Тагора, была написана еще за 10 лет до начала съемок фильма. «В 1970 году была написана мелодия, которую долгое время никуда не удавалось пристроить. И однажды, взяв с полки роман Рабиндраната Тагора “Последняя поэма”, завершавшийся стихами в переводе поэтессы Аделины Адалис, я был поражен, насколько точно и легко ранее неизвестные мне стихи легли на эту мелодию десятилетней давности…», – рассказывал Рыбников. После выхода фильма песня обрела самостоятельную жизнь. Ну а сам фильм стал лучшим фильмом года и вошел в золотой фонд советского кино.
Но были и те, кому фильм не понравился! На спецпоказе для жен руководителей партии произошел казус: жена будущего главы государства Константина Черненко возмущенно заявила, что картина «несвоевременная» и вредная, ведь в Советском Союзе родители не лгут своим детям! К счастью, на прокатную судьбу фильма это заявление никак не повлияло.
Интересно, что сама Щербакова не считала повесть «Вам и снилось» лучшим своим произведением. «“Вам и не снилось”» – не лучшая моя книга. Были повести и сильнее, и точнее. Но тут, видимо, я сумела найти такие слова, которые запали в душу многим. И обижаться я ни на кого из-за этого не вправе – разве что на себя. Ну не публику же винить в том, что другие мои вещи они любят меньше, чем “Вам и не снилось”»! – говорила писательница в одном из интервью.
Позднее дочь Щербаковой Екатерина написала продолжение – «Вам и не снилось… пятнадцать лет спустя». Но эта книга читателям не понравилась, так как написана она совершенно в другом ключе.
За свою жизнь Щербакова написала много книг, в том числе замечательную повесть «Отчаянная осень». В этой повести нет чистой взаимной любви, как в книге «Вам и не снилось». Здесь любовь жесткая, эгоистичная: «Я люблю, а почему же не любят меня? Ведь я достоин!!!». Так думает в какой-то момент каждый из героев и с яростью отталкивает проявления чувств, направленные на него пусть и хорошим, но «нелюбимым» человеком.
Изд. ЭНАС-КНИГА. Серия “Куда уходит детство”
Родители и педагоги оказываются сторонними наблюдателями. И именно их действия толкают подростков на необдуманные поступки. Завуч Оксана Михайловна буквально использует чувства детей, и это чуть не приводит к трагедии…
Щербакова выступает тонким психологом, адвокатом своих героев. В «Отчаянной осени» жаль абсолютно всех: и правых, и виноватых. Хочется защитить этих несчастных подростков, которые впервые столкнулись с такой непростой любовью и не могут с ней справиться самостоятельно… Как близко мы все находимся от тех, кому сейчас нелегко. И как просто протянуть им руку помощи…
Обе повести вышли в нашей серии «Куда уходит детство», в которой собраны лучшие образцы советской литературы для подростков. И, конечно, без произведений Щербаковой серия была бы неполной.
Перед своим уходом писательница долго болела, перенесла тяжелую операцию. Ее не стало в 2010 году. Роман, над которым она работала несколько последних лет, не был завершен…
Источник
Галина Щербакова
Вам и не снилось
© Текст. Г. Н. Щербакова, наследники, 2020
© Агентство ФТМ, Лтд., 2020
* * *
I
Таня, Татьяна Николаевна Кольцова, уже восемь лет не была в театре. Билеты, которые возникали то стихийно, то планово, она сразу же или в последнюю минуту отдавала. И успокаивалась.
А тут не спасешься – ее бывший театр пригласили на гастроли в Москву. Это – ого-го! – какое событие! Она знала: там, в театре, уже готовят представление к наградам и званиям, сшиты новые костюмы, актрисы срочно красят волосы в модный цвет.
Возбужденные, все в ожидании необыкновенных перемен, с блестящими глазами, бывшие подруги нашли ее в Москве и категорически заявили: не придет на премьеру – вовек не простят…
– У нас такая «Вестсайдская», что вам тут не снилось…
«Не спастись», – подумала Татьяна Николаевна.
Целый день она ходила сама не своя. Идти в театр, где началась и кончилась твоя карьера, идти, чтобы переживать именно это, независимо от того, что будет происходить на сцене, а потом говорить какие-то полагающиеся слова, и вместе сплетничать после спектакля, и отвечать на тысячу «почему»…
«Ведь школа нынче – ужас! У детей ничего святого! Неужели не было более подходящего варианта? Это что, жертва?»
Таня заранее знала все эти еще не произнесенные слова. Но дело было даже не в них. Ей действительно не хотелось идти в театр. Не хотелось смотреть эту потрясающую «Вестсайдскую», стоившую Таниной подруге Элле переломанного ребра: они там по замыслу режиссера все время откуда-то прыгали.
– Ничего, срослось, как на собаке, – сказала Элла. – Но я теперь не прыгаю. Я раскачиваюсь на канате.
И говорилось это так вдохновенно, и было столько веры в этот канат, и прыжки, и в «гени-аль-ного!!» режиссера, что Таня подумала: с тех пор как она стала учительницей, такая самозабвенная детская вера ее уже не посещает. Умирая, мама ей говорила: «Мир иллюзий тебя отторг. На мой взгляд, старой рационалистки, это не так уж плохо… Живи в жизни… А школа – это ее зерно. Всегда, всегда надежда, что вырастет что-то стоящее… Не страдай о театре. Ты бы все равно не смогла всю жизнь говорить чужие слова…»
Мама умирала два месяца, и таких разговоров между натисками боли было у них немало. И мама все их отдавала Тане. Ломились к ней ее коллеги по научной работе, ее аспиранты, соседи – не принимала. Объясняла Тане:
– Я тебя так мало видела. Это у меня последний шанс. Мое счастье было в работе. Это не фраза. Это на самом деле. Что такое модные тряпки, я не знаю. Я не знаю, что такое материнство, – с трех месяцев тебя растило государство. Я не путешествовала, не бывала на курортах, не обставляла квартир гарнитурами, я ни разу не была у косметички. Мне даже любопытно – это не больно? Все беременности были некстати – не сочетались с моим делом. Я даже не плакала, как полагается бабе, жене, когда разбился твой папа. У меня на носу тогда была защита докторской. Поверишь, в этом была какая-то чудовищно уродливая гордость: у меня несчастье, а я не сгибаюсь, я стою, я даже иду, я даже с блеском защищаюсь…
А Таня видела: она и сейчас гордится этим. В маме это было главное – преодоление всего, что мешало ей работать и ощущать себя большим, значительным человеком. И как ни тяжело было Тане, как ни любила она маму в эти последние дни, мысль, что и теперь своими иронично-афористичными речами мама прежде всего сохраняет себя, а уж потом хочет что-то разъяснить, приходила не раз. И тогда она мысленно спрашивала: может, именно в маме умерла артистка? А она ее так жалко, бездарно подвела, не сумела сделать то, что предназначалось ей? И утешает мама сейчас себя, а не ее, неудачницу? Иначе зачем так настойчиво? С такой страстью?
– …Какая ты Нина Заречная? У тебя же аналитический ум и ни грамма рефлексий. Ты антиактриса по сути.
Мама утешала и утешалась. Ведь тогда прошел всего год, как Таня ушла из театра. И последние слова мамы были: «Живи в жизни».
И все было нормально эти семь лет, пока не свалился на голову театр из прошлого со своей «Вестсайдской историей». И мама вспомнилась в связи с ним. Она же: «Не ходи в театр, плюнь! Пока не освободишься от комплекса. Читай! Это всегда наверняка интересней – первоисточник, не искаженный чужим глупым голосом».
Родилась спасительная мысль – раз уж идти, то она возьмет в театр свой класс. Правда, она его еще не знает, ей дают новый, девятый. Но уже конец августа, списки утрясены, через ребят, которых она учила в восьмом, можно будет собрать человек десять. Убьет сразу двух зайцев. Посмотрит «на материал», с которым ей придется работать, и спасется от последующего после спектакля банкета, где надо будет всех безудержно хвалить, сулить звания и одновременно убеждать под сочувствующие и неверящие взгляды, что она вполне довольна работой в школе. Она скажет: «Я здесь с классом. Я с вами потом».
Таня пригласила в школу Сашку Рамазанова. Он пришел в грязных джинсах и рваной полосатой тенниске.
– Я думал, надо что-нибудь покрасить или подвигать, – сказал он. Театральная идея его не увлекла и насмешила. – Ну, Татьяна Николаевна! – картинно воскликнул он. – Пригласили бы на Таганку или в «Современник»… А какой нормальный человек пойдет смотреть приезжающую на показ периферию… Этот номер у вас не пройдет. Гарантирую…
– Не будь снобом, – сказала Таня. – У них молодой гениальный режиссер, и весь спектакль – сплошная новация. К тому же там хорошая музыка.
– Разве что… Ладно… Попробую. Может, от скуки народ и соберется.
– Напрягись, – сказала Таня. – Мне очень хочется пойти с вами.
Сашка посмотрел на нее пристально. Поведение учительницы было, на его взгляд, лишено логики: тащиться в театр, да еще в неокончившиеся каникулы, с классом? Больше не с кем? Но Татьяна Николаевна, хоть ей уже и за тридцать, женщина вполне. Сашка охотно пошел бы с ней сам, единолично. Он высокий, здоровый уже мужик, детвора во дворе зовет его «дяденькой». Так что вместе они бы гляделись… Но она, милая их Танечка, тащит с собой класс, что ненормально и противоестественно, хоть сдохни. Но просьба есть просьба, поэтому Сашка обещал обзвонить и обежать народ в ближайшем округе и человек десять подбить «на эксперимент».
– Но если будет дрянь, – сказал Сашка, – я не отвечаю. И буду просить у вас защиты от гнева народов. Побьют ведь!
Спектакль казался никаким. Что называется, не в коня корм. Может, новый режиссер и был талантливым, что-то он напридумывал, но актеры!.. Ни одного, ну просто ни одного нефальшивого слова. И от этого придуманная форма торчала обнаженным каркасом, то ли оставшимся от пожара, то ли брошенным строителями по причине нехватки материалов.
Танины ученики умирали со смеху. Их надо было просто убирать из зала за нетактичное поведение.
– А я предупреждал, – многозначительно сказал Сашка. – Я верил и знал: будет именно так.
Вообще он держался не как ученик, а как Танин приятель. Таня подумала: пожалуйста, проблема. Надо сразу ставить его на место. Хороший ведь мальчишечка, просто от роста дуреет… И посмотрела на его дружка Романа Лавочкина – еще выше. Господи, куда их тянет! Но с Романом ничего подобного не будет, он мальчик книжный. Вот и сейчас он:
– Татьяна Николаевна! А как проверить – не был ли Шекспир трепачом? Я к чему… Современное искусство о любви – такая брехня, что, если представить, что оно останется жить на пятьсот лет…
– Не останется, – сказал Сашка. – Не переживай.
– Теперь любовь только пополам с лесоповалом, выполнением норм, общественной работой…
– Сейчас ты смотрел любовь пополам с расизмом, – сказал Сашка. – Если тебя смущают только примеси в этом тонком деле, то их было навалом и у древнего человека. Чистой, отделенной от мира любви нет и не может быть.
– А я не люблю винегретов, – ответил Роман. – Вот почему меня волнует правда о Шекспире.
Источник