А с пушкин бессонница

Ты опять, опять со мной, бессонница!
Неподвижный лик твой узнаю.
Что, красавица, что, беззаконница,
Разве плохо я тебе пою?

Окна тканью белою завешены,
Полумрак струится голубой…
Или дальней вестью мы утешены?
Отчего мне так легко с тобой?

x x x М. Цветаева

Бессонница! Друг мой!
Опять твою руку
С протянутым кубком
Встречаю в беззвучно-
Звенящей ночи.

— Прельстись!
Пригубь!
Не в высь,
А в глубь —
Веду…
Губами приголубь!
Голубка! Друг!
Пригубь!
Прельстись!
Испей!
От всех страстей —
Устой,
От всех вестей —
Покой.
— Подруга! —
Удостой.
Раздвинь уста!
Всей негой уст
Резного кубка край
Возьми —
Втяни,
Глотни:
— Не будь! —
О друг! Не обессудь!
Прельстись!
Испей!
Из всех страстей —
Страстнейшая, из всех смертей –
Нежнейшая… Из двух горстей
Моих — прельстись! — испей!

Мир без вести пропал. В нигде —
Затопленные берега…
— Пей, ласточка моя! На дне
Растопленные жемчуга…

Ты море пьешь,
Ты зори пьешь.
С каким любовником кутеж
С моим
— Дитя —
Сравним?

А если спросят (научу!),
Что, дескать, щечки не свежи, —
С Бессонницей кучу, скажи,
С Бессонницей кучу…

Май 1921
Мандельштам

* * *

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
Я список кораблей прочел до середины:
Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,
Что над Элладою когда-то поднялся.

Как журавлиный клин в чужие рубежи,-
На головах царей божественная пена,-
Куда плывете вы? Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?

И море, и Гомер – всё движется любовью.
Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,
И море черное, витийствуя, шумит
И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

* * *
А. Блок
Меня бессонница томила, –
Недуг безумный и глухой, –
Блаженство ночи в сад манило,
Где пахло скошенной травой.

23 июня 1899

Бессонница
Пастернак
Который час? Темно. Наверно, третий.
Опять мне, видно, глаз сомкнуть не суждено.
Пастух в поселке щелкнет плетью на рассвете.
Потянет холодом в окно,
Которое во двор обращено.
А я один.
Неправда, ты
Всей белизны своей сквозной волной
Со мной.
1953

Николай Рубцов

Бессонница

ВОССТАНОВЛЕНО С МАГНИТОФОННОЙ ЛЕНТЫ

Окно, светящееся чуть.
И редкий звук с ночного омута.
Вот есть возможность отдохнуть.
Но как пустынна эта комната!

Мне странно кажется, что я
Среди отжившего, минувшего,
Как бы в каюте корабля,
Бог весть когда и затонувшего,

Что не под этим ли окном,
Под запыленною картиною
Меня навек затянет сном,
Как будто илом или тиною.

За мыслью мысль — какой-то бред,
За тенью тень — воспоминания,
Реальный звук, реальный свет
С трудом доходят до сознания.

И так раздумаешься вдруг,
И так всему придашь значение,
Что вместо радости — испуг,
А вместо отдыха — мучение…

И. Бродский

Бессонница. Часть женщины. Стекло
полно рептилий, рвущихся наружу.
Безумье дня по мозжечку стекло
в затылок, где образовало лужу.
Чуть шевельнись — и ощутит нутро,
как некто в ледяную эту жижу
обмакивает острое перо
и медленно выводит “ненавижу”
по росписи, где каждая крива
извилина. Часть женщины в помаде
в слух запускает длинные слова,
как пятерню в завшивленные пряди.
И ты в потемках одинок и наг
на простыне, как Зодиака знак.

Ïóøêèí.
Âîñïîìèíàíèå.

Êîãäà äëÿ ñìåðòíîãî óìîëêíåò øóìíûé äåíü,
È íà íåìûå ñòîãíû ãðàäà
Ïîëóïðîçðà÷íàÿ íàëÿæåò íî÷è òåíü
È ñîí, äíåâíûõ òðóäîâ íàãðàäà,
 òî âðåìÿ äëÿ ìåíÿ âëà÷àòñÿ â òèøèíå
×àñû òîìèòåëüíîãî áäåíüÿ:
 áåçäåéñòâèè íî÷íîì æèâåé ãîðÿò âî ìíå
Çìåè ñåðäå÷íîé óãðûçåíüÿ;
Ìå÷òû êèïÿò; â óìå, ïîäàâëåííîì òîñêîé,
Òåñíèòñÿ òÿæêèõ äóì èçáûòîê;
Âîñïîìèíàíèå áåçìîëâíî ïðåäî ìíîé
Ñâîé äëèííûé ðàçâèâàåò ñâèòîê;
È ñ îòâðàùåíèåì ÷èòàÿ æèçíü ìîþ,
ß òðåïåùó è ïðîêëèíàþ,
È ãîðüêî æàëóþñü, è ãîðüêî ñëåçû ëüþ,
Íî ñòðîê ïå÷àëüíûõ íå ñìûâàþ.

————————————————————————————————————

Ïóøêèí
ÑÒÈÕÈ, ÑÎ×ÈÍÅÍÍÛÅ ÍÎ×ÜÞ ÂÎ ÂÐÅÌß ÁÅÑÑÎÍÍÈÖÛ

Ìíå íå ñïèòñÿ, íåò îãíÿ;
Âñþäó ìðàê è ñîí äîêó÷íûé.
Õîä ÷àñîâ ëèøü îäíîçâó÷íûé
Ðàçäàåòñÿ áëèç ìåíÿ.
Ïàðêè áàáüå ëåïåòàíüå,
Ñïÿùåé íî÷è òðåïåòàíüå,
Æèçíè ìûøüÿ áåãîòíÿ…
×òî òðåâîæèøü òû ìåíÿ?
×òî òû çíà÷èøü, ñêó÷íûé øåïîò?
Óêîðèçíà èëè ðîïîò
Ìíîé óòðà÷åííîãî äíÿ?
Îò ìåíÿ ÷åãî òû õî÷åøü?
Òû çîâåøü èëè ïðîðî÷èøü?
ß ïîíÿòü òåáÿ õî÷ó,
Ñìûñëà ÿ â òåáå èùó…

————————————————————————————————————

Ô. È. Òþò÷åâ.
Áåññîííèöà («×àñîâ îäíîîáðàçíûé áîé…»)

×àñîâ îäíîîáðàçíûé áîé,
Òîìèòåëüíàÿ íî÷è ïîâåñòü!
ßçûê äëÿ âñåõ ðàâíî ÷óæîé
È âíÿòíûé êàæäîìó, êàê ñîâåñòü!
Êòî áåç òîñêè âíèìàë èç íàñ,
Ñðåäè âñåìèðíîãî ìîë÷àíüÿ,
Ãëóõèå âðåìåíè ñòåíàíüÿ,
Ïðîðî÷åñêè-ïðîùàëüíûé ãëàñ?
Íàì ìíèòñÿ: ìèð îñèðîòåëûé
Íåîòðàçèìûé Ðîê íàñòè㠖
È ìû, â áîðüáå, ïðèðîäîé öåëîé
Ïîêèíóòû íà íàñ ñàìèõ.
È íàøà æèçíü ñòîèò ïðåä íàìè,
Êàê ïðèçðàê íà êðàþ çåìëè,
È ñ íàøèì âåêîì è äðóçüÿìè
Áëåäíååò â ñóìðà÷íîé äàëè…
È íîâîå, ìëàäîå ïëåìÿ
Ìåæ òåì íà ñîëíöå ðàñöâåëî,
À íàñ, äðóçüÿ, è íàøå âðåìÿ
Äàâíî çàáâåíüåì çàíåñëî!
Ëèøü èçðåäêà, îáðÿä ïå÷àëüíûé
Ñâåðøàÿ â ïîëóíî÷íûé ÷àñ,
Ìåòàëëà ãîëîñ ïîãðåáàëüíûé
Ïîðîé îïëàêèâàåò íàñ!
<1829>

————————————————————————————————————

Ïåòð Âÿçåìñêèé. «Áåññîííèöà»

 òîñêå áåññîííèöû, ñðåäü òèøèíû íî÷íîé,
Êàê ðàçäðàæèòåëåí ÷àñîâ äîêó÷íûé áîé!
Êàê ìîëîòîì êóçíåö ñòó÷èò ïî íàêîâàëüíîé,
Òàê êàæäûé èõ óäàð, òÿæåëûé è ïå÷àëüíûé,
Ïî ñåðäöó ìîåìó îäíîîáðàçíî áüåò,
È ñ êàæäûì áîåì âñ¸ òîñêà ìîÿ ðàñòåò.
×àñû, «ãëàãîë âðåìåí, ìåòàëëà çâîí» íàäãðîáíîé,
×åãî âû îò ìåíÿ ñ íàñòîé÷èâîñòüþ çëîáíîé
Õîòèòå? Äàéòå ìíå çàáûòüñÿ. ß óñòàë.
Êóêóøêè âäîâîëü ÿ íàìåêîâ íàñ÷èòàë.
ß çíàþ è áåç âàñ, ÷òî âðåìÿ ìèìîëåòíî;
Áåçîñòàíîâî÷íî îíî, áåñïîâîðîòíî!
Òåì ëó÷øå! È êîìó, â êîì çäðàâûé ðàçóì åñòü,
Îõîòà áû ïðèøëà æèçíü ñûçíîâà ïðî÷åñòü?
Íî, ñêó÷íûå ÷àñû ìîåé áåññîííîé ïûòêè,
 äâèæåíèÿõ ñâîèõ êóäà êàê âû íå ïðûòêè!
È, ñëîâíî ãèðÿìè êðûëî îáðåìåíÿ,
Âû òàùèòåñü ïî ìíå, öàðàïàÿ ìåíÿ.
È ñêîëüêî äèêèõ äóì, áåññìûñëåííûõ, íåñâÿçíûõ,
×óäîâèùíûõ êàðòèí, âèäåíèé áåçîáðàçíûõ, —
Òî âûíûðíóâ èç òüìû, òî ïîãðóæàÿñü â òüìó, —
Ìåðåùèòñÿ ãëàçàì è ãðåçèòñÿ óìó!
Ãðóäü äàâèò òåìíûé ñòðàõ è áåøåíàÿ çëîáà,
Êîãäà çìåè íî÷íîé áåçäîííàÿ óòðîáà
Çà ÷àñîì ÷àñ íà÷íåò ïðîæîðëèâî ãëîòàòü,
À ñíà íà æàðêèé îäð íå ñõîäèò áëàãîäàòü.
Òîñêà áåññîííèöû, òû ìíå äàâíî çíàêîìà;
Íî âñ¸ ìíå íåâòåðïåæ òâîé ãíåò, òâîÿ èñòîìà,
Êàê áóäòî â ïåðâûé ðàç ìíå èçìåíÿåò ñîí
È êðåïêî-íàêðåïêî áûë çàñòðàõîâàí îí;
Êàê áóäòî ïî íî÷àì áåññîííûì íå â ïðèâû÷êó
Òîìèòåëüíûõ ÷àñîâ ìíå ñëóøàòü ïåðåêëè÷êó;
Êàê áóäòî ÿ è âïðÿìü íà âñåðîññèéñêèé ëàä
Ñïàòü áîãàòûðñêèì ñíîì âñåãäà è âñþäó ðàä,
È òîëüêî ãîëîâîé ïîäóøêó ÷óòü ïðèãðåþ, —
Óæ ñ Õðàïîâèöêèì ðå÷ü çàòÿãèâàòü óìåþ.
1862 (?)

————————————————————————————————————

Îñèï Ìàíäåëüøòàì
“Áåññîíèöà, Ãîìåð, òóãèå ïàðóñà…”

Áåññîíèöà, Ãîìåð, òóãèå ïàðóñà.
ß ñïèñîê êîðàáëåé ïðî÷åë äî ñåðåäèíû:
Ñåé äëèííûé âûâîäîê, ñåé ïîåçä æóðàâëèíûé,
×òî íàä Ýëëàäîþ êîãäà-òî ïîäíÿëñÿ.

Êàê æóðàâëèíûé êëèí â ÷óæèå ðóáåæè –
Íà ãîëîâàx öàðåé áîæåñòâåííàÿ ïåíà –
Êóäà ïëûâåòå âû? Êîãäà áû íå Åëåíà,
×òî Òðîÿ âàì îäíà, àxåéñêèå ìóæè?

È ìîðå, è Ãîìåð — âñå äâèæèìî ëþáîâüþ.
Êîãî æå ñëóøàòü ìíå? È âîò, Ãîìåð ìîë÷èò,
È ìîðå ÷åðíîå, âèòèéñòâóÿ, øóìèò
È ñ òÿæêèì ãðîõîòîì ïîäxîäèò ê èçãîëîâüþ.

————————————————————————————————————

Ìàðèíà Öâåòàåâà
x x x

Áåññîííèöà! Äðóã ìîé!
Îïÿòü òâîþ ðóêó
Ñ ïðîòÿíóòûì êóáêîì
Âñòðå÷àþ â áåççâó÷íî-
Çâåíÿùåé íî÷è.

— Ïðåëüñòèñü!
Ïðèãóáü!
Íå â âûñü,
À â ãëóáü —
Âåäó…
Ãóáàìè ïðèãîëóáü!
Ãîëóáêà! Äðóã!
Ïðèãóáü!
Ïðåëüñòèñü!
Èñïåé!
Îò âñåõ ñòðàñòåé —
Óñòîé,
Îò âñåõ âåñòåé —
Ïîêîé.
— Ïîäðóãà! —
Óäîñòîé.
Ðàçäâèíü óñòà!
Âñåé íåãîé óñò
Ðåçíîãî êóáêà êðàé
Âîçüìè —
Âòÿíè,
Ãëîòíè:
— Íå áóäü! —
Î äðóã! Íå îáåññóäü!
Ïðåëüñòèñü!
Èñïåé!
Èç âñåõ ñòðàñòåé —
Ñòðàñòíåéøàÿ, èç âñåõ ñìåðòåé –
Íåæíåéøàÿ… Èç äâóõ ãîðñòåé
Ìîèõ — ïðåëüñòèñü! — èñïåé!

Ìèð áåç âåñòè ïðîïàë.  íèãäå —
Çàòîïëåííûå áåðåãà…
— Ïåé, ëàñòî÷êà ìîÿ! Íà äíå
Ðàñòîïëåííûå æåì÷óãà…

Òû ìîðå ïüåøü,
Òû çîðè ïüåøü.
Ñ êàêèì ëþáîâíèêîì êóòåæ
Ñ ìîèì
— Äèòÿ —
Ñðàâíèì?

À åñëè ñïðîñÿò (íàó÷ó!),
×òî, äåñêàòü, ùå÷êè íå ñâåæè, —
Ñ Áåññîííèöåé êó÷ó, ñêàæè,
Ñ Áåññîííèöåé êó÷ó…

Ìàé 1921

————————————————————————————————————

Êòî ñïèò ïî íî÷àì? Íèêòî íå ñïèò!
Ðåá¸íîê â ëþëüêå ñâîåé êðè÷èò,
Ñòàðèê íàä ñìåðòüþ ñâîåé ñèäèò,
Êòî ìîëîä – ñ ìèëîþ ãîâîðèò,
Åé â ãóáû äûøèò, â ãëàçà ãëÿäèò.

Çàñí¸øü – ïðîñí¸øüñÿ ëè çäåñü îïÿòü?
Óñïååì, óñïååì, óñïååì ñïàòü!

À çîðêèé ñòîðîæ èç äîìà â äîì
Ïðîõîäèò ñ ðîçîâûì ôîíàð¸ì,
È äðîáíûì ðîêîòîì íàä ïîäóøêîé
Ðîêî÷åò ÿðàÿ êîëîòóøêà:

Íå ñïè! êðåïèñü! ãîâîðþ äîáðîì!
À òî – âå÷íûé ñîí! à òî – âå÷íûé äîì!

12 äåêàáðÿ 1916

————————————————————————————————————

À. Àõìàòîâà
Áåññîíèöà

Ãäå-òî êîøêè æàëîáíî ìÿóêàþò,
Çâóê øàãîâ ÿ èçäàëè ëîâëþ…
Õîðîøî òâîè ñëîâà áàþêàþò:
Òðåòèé ìåñÿö ÿ îò íèõ íå ñïëþ.

Òû îïÿòü, îïÿòü ñî ìíîé, áåññîííèöà!
Íåïîäâèæíûé ëèê òâîé óçíàþ.
×òî, êðàñàâèöà, ÷òî, áåççàêîííèöà,
Ðàçâå ïëîõî ÿ òåáå ïîþ?

Îêíà òêàíüþ áåëîþ çàâåøåíû,
Ïîëóìðàê ñòðóèòñÿ ãîëóáîé…
Èëè äàëüíåé âåñòüþ ìû óòåøåíû?
Îò÷åãî ìíå òàê ëåãêî ñ òîáîé?

————————————————————————————————————

Áîðèñ Ïàñòåðíàê

ÁÅÑÑÎÍÍÈÖÀ
Êîòîðûé ÷àñ? Òåìíî. Íàâåðíî, òðåòèé.
Îïÿòü ìíå, âèäíî, ãëàç ñîìêíóòü íå ñóæäåíî.
Ïàñòóõ â ïîñåëêå ùåëêíåò ïëåòüþ íà ðàññâåòå.
Ïîòÿíåò õîëîäîì â îêíî,
Êîòîðîå âî äâîð îáðàùåíî.
À ÿ îäèí.
Íåïðàâäà, òû
Âñåé áåëèçíû ñâîåé ñêâîçíîé âîëíîé
Ñî ìíîé.

Äðóãèå ñòàòüè â ëèòåðàòóðíîì äíåâíèêå:

• 21.06.2015. ***
• 17.06.2015. ***
• 09.06.2015. Ñòèõè, ñî÷èíåííûå íî÷üþ âî âðåìÿ áåññîííèöû
• 04.06.2015. Íå çðÿ

Пускай поэт с кадильницей наемной
Гоняется за счастьем и молвой,
Мне страшен свет, проходит век мой темный
В безвестности, заглохшею тропой.
Пускай певцы гремящими хвалами
Полубогам бессмертие дают,
Мой голос тих, и звучными струнами
Не оглашу безмолвия приют.
Пускай любовь Овидии поют,
Мне не дает покоя Цитерея,
Счастливых дней амуры мне не вьют.
Я сон пою, бесценный дар Морфея,
И научу, как должно в тишине
Покоиться в приятном, крепком сне.

Приди, о лень! приди в мою пустыню.
Тебя зовут прохлада и покой;
В одной тебе я зрю свою богиню;
Готово все для гостьи молодой.
Все тихо здесь: докучный шум укрылся
За мой порог; на светлое окно
Прозрачное спустилось полотно,
И в темный ниш, где сумрак воцарился,
Чуть крадется неверный свет дневной.
Вот мой диван; приди ж в обитель мира:
Царицей будь, я пленник ныне твой.
Учи меня, води моей рукой,
Всё, всё твое: вот краски, кисть и лира.

А вы, друзья моей прелестной музы,
Которыми любви забыты узы,
Которые владычеству земли,
Конечно, сон спокойный предпочли,
О мудрецы! дивиться вам умея,
Для вас одних я ныне трон Морфея
Поэзии цветами обовью,
Для вас одних блаженство воспою.
Внемлите же с улыбкой снисхожденья
Моим стихам, урокам наслажденья.

В назначенный природой неги час
Хотите ли забыться каждый раз
В ночной тиши, средь общего молчанья,
В объятиях игривого мечтанья?
Спешите же под сельский мирный кров,
Там можно жить и праздно и беспечно,
Там прямо рай; но прочь от городов,
Где крик и шум ленивцев мучит вечно.
Согласен я: в них можно целый день
С прелестницей ловить веселья тень;
В платок зевать, блистая в модном свете;
На. бале в ночь вертеться на паркете,
Но можно ли вкушать отраду снов?
Настала тень,— уснуть лишь я готов,
Обманутый призраками ночными,
И вот уже, при свете фонарей,
На бешеной четверке лошадей,
Стуча, гремя колесами златыми,
Катится Спесь под окнами моими.
Я дремлю вновь, вновь улица дрожит —
На скучный бал Рассеянье летит…
О боже мой! ужели здесь ложатся,
Чтобы всю ночь бессонницей терзаться?
Еще стучат, а там уже светло,
И где мой сон? не лучше ли в село?
Там рощица листочков трепетаньем,
В лугу поток таинственным журчаньем,
Златых полей, долины тишина —
В деревне все к томленью клонит сна.
О сладкий сон, ничем не возмущенный!
Один петух, зарею пробужденный,
Свой резкий крик подымет, может быть;
Опасен он — он может разбудить.
Итак, пускай, в сералях удаленны,
Султаны кур гордятся заключенны
Иль поселян сзывают на поля:
Мы спать хотим, любезные друзья.
Стократ блажен, кто может сном забыться
Вдали столиц, карет и петухов!
Но сладостью веселой ночи снов
Не думайте вы даром насладиться
Средь мирных сел, без всякого труда.
Что ж надобно? — Движенье, господа!

Похвальна лень, но есть всему пределы.
Смотрите: Клит, в подушках поседелый,
Размученный, изнеженный, больной,
Весь век сидит с подагрой и тоской.
Наступит день; несчастный, задыхаясь,
Кряхтя, ползет с постели на диван;
Весь день сидит; когда ж ночной туман
Подернет свет, во мраке расстилаясь,
С дивана Клит к постеле поползет.
И как же ночь несчастный проведет?
В покойном сне, в приятном сновиденье?
Нет! сон ему не радость, а мученье;
Не маками, тяжелою рукой
Ему Морфей закроет томны очи,
И медленной проходит чередой
Для бедного часы угрюмой ночи.
Я не хочу, как общий друг Вершу,
Предписывать вам тяжкие движенья:
Упрямый плуг, охоты наслажденья.
Нет, в рощи я ленивца приглашу:
Друзья мои, как утро здесь прекрасно!
В тиши полей, сквозь тайну сень дубрав
Как юный день сияет гордо, ясно!
Светлеет все; друг друга перегнав,
Журчат ручьи, блестят брега безмолвны;
Еще роса над свежей муравой;
Златых озер недвижно дремлют волны.
Друзья мои! возьмите посох свой,
Идите в лес, бродите по долине,
Крутых холмов устаньте на вершине,
И в долгу ночь глубок ваш будет сон.

Как только тень оденет небосклон,
Пускай войдет отрада жизни нашей,
Веселья бог с широкой, полной чашей,
И царствуй, Вакх, со всем двором своим.
Умеренно пируйте, други, с ним:
Стакана три шипящими волнами
Румяных вин налейте вы полней;
Но толстый Ком с надутыми щеками,
Не приходи стучаться у дверей.
Я рад ему, но только за обедом,
И дружески я в полдень уберу
Его дары; но, право, ввечеру
Гораздо я дружней с его соседом.
Не ужинать — святой тому закон,
Кому всего дороже легкий сои.
Брегитесь вы, о дети мудрой лени!
Обманчивой успокоенья тени.
Не спите днем: о горе, горе вам,
Когда дремать привыкли по часам!
Что ваш покой? бесчувствие глубоко.
Сон истинный от вас уже далеко.
Не знаете веселой вы мечты;
Ваш целый век — несносное томленье,
И скучен сон, и скучно пробужденье,
И дни текут средь вечной темноты.

Но ежели в глуши, близ водопада,
Что под горой клокочет и кипит,
Прелестный сон, усталости награда,
При шуме волн на дикий брег слетит,
Покроет взор туманной пеленою,
Обнимет вас и тихою рукою
На мягкий мох преклонит, осенит,—
О! сладостно близ шумных вод забвенье.
Пусть долее продлится ваш покой,
Завидно мне счастливца наслажденье.

Случалось ли ненастной вам норой
Дня зимнего, при позднем, тихом свете,
Сидеть одним, без свечки в кабинете:
Все тихо вкруг; березы больше нет;
Час от часу темнеет окон свет;
На потолке какой-то призрак бродит;
Бледнеет угль, и синеватый дым,
Как легкий пар, в трубу, виясь, уходит;
И вот жезлом невидимым своим
Морфей на все неверный мрак наводит.
Темнеет взор; «Кандид» из ваших рук,
Закрывшися, упал в колени вдруг;
Вздохнули вы; рука на стол валится,
И голова с плеча на грудь катится,
Вы дремлете! над вами мира кров:
Нежданный сон приятней многих снов!

Душевных мук волшебный исцелитель,
Мой друг Морфей, мой давный утешитель!
Тебе всегда я жертвовать любил,
И ты жреца давно благословил.
Забуду ли то время золотое,
Забуду ли блаженный неги час,
Когда, в углу под вечер притаясь,
Я призывал и ждал тебя в покое…
Я сам не рад болтливости своей,
Но детских лет люблю воспоминанье.
Ах! умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклони,
С усердием перекрестит меня
И шепотом рассказывать мне станет
О мертвецах, о подвигах Бовы…
От ужаса не шелохнусь, бывало,
Едва дыша, прижмусь под одеяло,
Не чувствуя ни ног, ни головы.
Под образом простой ночник из глины
Чуть освещал глубокие морщины,
Драгой антик, прабабушкин чепец
И длинный рот, где зуба два стучало,—
Все в душу страх невольный поселяло.
Я трепетал — и тихо наконец
Томленье сна на очи упадало.
Тогда толпой с лазурной высоты
На ложе роз крылатые мечты,
Волшебники, волшебницы слетали,
Обманами мой сон обворожали.
Терялся я в порыве сладких дум;
В глуши лесной, средь муромских пустыней
Встречал лихих Полкапов и Добрыней,
И в вымыслах носился юный ум…

Но вы прошли, о ночи безмятежны!
И юности уж возраст наступил…
Подайте мне Альбана кисти нежны,
И я мечту младой любви вкусил.
И где ж она? Восторгами родилась,
И в тот же миг восторгом истребплась.
Проснулся я; ищу на небе день,
Но все молчит; луна во тьме сокрылась,
И вкруг меня глубокой ночи тень.
Но сон мой тих! беспечный сын Парнаса,
В ночной тиши я с рифмою не бьюсь,
Не вижу ввек ни Феба, ии Пегаса,
Ни старый двор каких-то старых муз.

Я не герой, по лаврам не тоскую;
Спокойствием и негой не торгую,
Не чудится мне ночью грозный бой;
Я не богач — и лаем пес привратный
Не возмущал мечты моей приятной;
Я не злодей, с волненьем и тоской
Не зрю во сне кровавых привидений,
Убийственных детей предрассуждений,
И в поздний час ужасный бледный Страх
Не хмурится угрюмо в головах.